«О как любил как плескал я в ладони…»
О как любил как плескал я в ладони
Этим елям душистым на подставках!
О как встречал их эти ели!
Как подставлял ликующе
Свои плечи под их тяжесть
Как вонзал их летающий запах
В свой возбуждённый нос
Как придумывал сложно и тонко
Украшенья для елей и подарки…
Как распушивал ветви руками…
А потом…
Я всегда самолично и на коленях
Собирал их иголки с полу
И плакал на голый остов
Благородный скелет.
«Сегодня детский мир…»
Сегодня детский мир
разбил папа в подтяжках
Он что-то больно съел
и заходя к детям
упал он на игрушки
всей своей страшной тушей
А раньше написал в письме
что это он хотел…
Так высунул язык нам
наш папа в период детства
умер на наших игрушках
кровью своей их залил.
«Наступает свет на тьму…»
Наступает свет на тьму
Света луч скользнул в тюрьму
Антон Филиппович убийца
сидит сгорбленный на кровати
Ботинков старые тела
Двух длинных ног холода
Антон Филиппович ещё
один последний день прожил
Равнина
Краски любимые
Краски бедные нежные
Равнина любимая серая
тускло-зелёная
Радость горчайшая
в сыне гуляющем
кто он – не знающем
По что тут ходить?
Тут ходить не по что
Лишь для сердца ходить
для плача невольного
«В саду они встречались по…»
В саду они встречались по —
ка лето шло своим путём
И много раз под виноградом
он грудь её гладил руками
Но дальше лето кончилось
И море внизу загудело сильней
Он уехал в дождь далеко
Она осталась служанкой служить
Встретились только через десять лет
и стояли мешкая
Ах какой дождь и после него зелёный свет
Сколько до смерти дней
Конструкция
Стоит стол марки четырёх военнослужащих бывших слепых
что продают его и хотят энную сумму. иха компания
Где же вы делали? Адрес сарая дают и там они делали
Что им темно им всё равно /в военном ещё одетые/
Ладно что стол из ореха. красный ореховый
Выше же стул он из ореха. красный ореховый
ими поставлен и так стоит как поставлен военными ныне слепцами
Выше ещё один взобрался из них и сидит слепой пятый
Молча сидит и молчит даже если его окликают
так оно всё обстоит.
стол.
на нём стул
А на стуле слепой молчаливый.
«Спокойно еду поездом мерным в время иное…»
Спокойно еду поездом мерным в время иное
Спокойно вижу лежит на песке речном какой-то
И обращаясь к нему за дорогой вдруг узнаю я
Что это я сам – вольное солнце давно обнявший
Вокруг разместились пески и речка толпится
Нет ничего чтоб смутило лежащего чем-то
Длинные волосы и лицо птицы красивой
Я не покидаю говорит этого места
Десять лет он лежит уже так под солнцем
Не буду мешать ему – пусть он лежит навечно
«Как шумит узловатое море…»
Как шумит узловатое море
Как застелена криво скатерть
И закуски на ней посохли
в ожидании нас на ужин
Он всего вам всего приготовил
Он и каперсов вам и сыру
И такого хорошего мяса
И вина… а вас нет и нет
Он сидит… и спиною в стул давит
Этим он напряжение гонит
И один он бокал наливает
то и дело себе… пьёт быстро
Так он ждал так оделся блестяще
Хоть и каждый день ходит блестяще
Воротник его плещет в лицо ему
и красивым его объявляет
И ходил уже он дожидаясь
И сидел уже он… вновь бегал
На дорогу ведущую к морю
брал глаза он под козырёк
Но как будто кто-то по лестнице
Подымается… скрип ступенек
Весь натянут… открылись двери
Входит старый приятель Фрол
У него тут глаза помутились…
«В ответ глазам твоим…»
В ответ глазам твоим
На вопрос глаз твоих
я сказал: «А-а-а»
В ответ мне всему
Ты сказала губами: «Бэ-э-э»
извернулась всем телом влево
и
протянула мне солёную кильку
левою длинной рукой
приоткрыв приветливо рот
«Солнечный день. Беломрамор…»
Солнечный день. Беломрамор
Скованные мягкие волны
Круглые горные породы
Всё время выходят из волн
Солнечный день. Беломрамор
Кости коленей… Кости коленей…
Кости локтей… Кости лба…
Всё нагревает солнце…
