Девица краса у Шамаханского царя (СИ) - Ирисова Мария

И снова сковородка мчится навстречу наглой морде Мехмеда.

– Давай лучше договоримся, а? – предложил мужчина и опять не дал себя стукнуть, вот подлец.

– С похитителями не договариваются! – парировала Аленушка вновь занося свое грозное оружие над головой.

– Так я ж тебя не просто так умыкнул, а для дела!

– Ничего не знаю и знать не желаю! – выдохнула она и вновь махнула сковородкой – мимо. – Вот паршивец? Иди сюда, говорю!

– Ага, сейчас два раза, бегу и падаю! Ты аргумент свой тяжелый вначале на место положи, а потом поговорим, как взрослые люд…

“Ух, гух!” – сковородка с тяжелым свистом пронеслась возле наглой хари.

– Мехмедушка, не серди меня, хуже будет!

– Думаешь? А я вот надеюсь, что ты выдохнешься скорее, чем до меня достанешь! – парировал отчаянный псих.

– Индюк тоже думал, пока в суп не попал!

– Это ты мне расписываешь, перспективы будущего? Как-то у тебя излишне пессимистично выходит! – на удивление для больного, он слишком уж быстро двигался. Аленушка остановилась, поглядела на него с прищуром и сковородку опустила.

– Что перемирье?

– Смена тактики, – заверила она и в тот же миг воспользовалась чарами, на сей раз стены вокруг Мехмеда не оказалось ее волшба его одурманила всего на миг. Этого Аленушке хватило, чтобы сократить расстоянием до излишне верткого похитителя, свалить мужика на пол, усесться ему на живот, а потом все… В смысле он пришел в себя и не позволил влить в рот зелье.

– Что переводим наше сражение в иную плоскость? – предположил мужчина и в следующий миг подмял девушку под себя. Чаша с напитком вывалилась из девичьих рук, а зелье расплескалось и сразу же замерзло, став частью ледяного узора.

– Значит не хочешь лечиться лекарством?

– Прости красавица, но я слишком много знаю о ядах, чтобы пить, что-нибудь из твоих рук, – хриплым голосом пояснил Мехмед.

– Вот как, – Аленушка прищурилась, – ладно, я подожду, пока ты опять свалишься!

Он сердито рыкнул и поглядел на нее сверху вниз.

– И нечего меня пилить взглядом, я же сказала, мне не с руки тебя травить. Ты мне нужен, чтобы из леса выбраться.

– Ты ведь из княжеской разведки, – нахмурился Мехмед.

Теперь уж настала очередь Аленушки удивляться, о своей настоящей должности она предпочитала помалкивать.

– А ты откуда знаешь?

Нахал только улыбнулся в ответ.

– Я много чего о тебе знаю, потому и увез.

– Сдается, ты мне просто зубы заговариваешь! – предположила Аленушка и снова приласкала его магией, совсем чуть-чуть, но этому болезненному хватило.

Мехмед пошатнулся, девушка подгадав момент, толкнула его в бок и вновь уселась сверху, быстро стянула с него пояс и связала мудрёным узлом кисти его рук.

– Все, попался! – улыбнулась она.

– Кто из нас? – выдохнул Мехмед, затем связанными руками обнял Аленушку и прижал ее к себе, да так близко, что жар его тела ощущался даже сквозь несколько слоев одежды.

Девушка поглядела в черные глаза, острые черты мужчины придавали его облику особое очарование, а сверкающие ехидцей глаза – завораживали.

– Ты хорош, но этот бой, ты проиграл! – шепнула Аленушка и беспардонно его поцеловала, обрушивая на мужчину не только все свое умение соблазнять, но и всю колдовскую силушку, которую обычно приходилось сдерживать.

Глава 5

Сирин Бестужев

Черный птиц переросток, и не ворон, но и не орел, а так неведомый козел. Скользил по небу на падающем бреющем, словно загодя хорошенько принял на грудь. Траектория полета перевёртыша не поддавалась описанию или прогнозу. А всему виной - бутылка, то самое трофейное винишко редкого сорта, которым и князя не грех угостить. И нет проблема быва вовсе не в том, что он ее выпил. Все куда хуже и совсем наоборот. Птичий клюв перевертыша совсем не предназначен для переноски хрупких предметов. Вот и бутылка то и дело выскальзывала, а Сирин не желал расставаться с трофеем, потому складывал крылья и штопором нырял вниз.

Но хуже всех пришлось светловолосой пассажирке-безбилетчице, которую таки взяли с собой после долгих уговоров. Ясен пень Горыныч эту ледяную красу везти отказался, посему почетную миссию возложили на Сирина. И как показала практика совершенно зря.

Настасья охрипла уже через пять минут. Переветышу даже напрягаться не пришлось, просто уронил ее чуток, но ведь поймал, правда у самой земли, но кто ж такие мелочи будет принимать во внимание. Сейчас девушка молча, то бледнела, то зеленела и мысленно кляла перевертыша по всей его родословной.

Спрашивается, когда лучшее время для нападения на разбойничий люд? Утром, когда они ленивые и еще вкушают сновидения? Днем, когда всем скучно до ужаса или вечером, когда народ предвкушает отдых?

Сирин подобным мелочами не заморачивался и остальным не давал. Когда лес внизу стал заметно гуще, перевертыш метнулся к Горынычу, подлез под самое крыло, вынуждая снижаться. Да, только Радмир и ухом не повел, да еще и рыкнул в довесок. Тогда птиц змея летучего особо непослушного прямо в темечко клюнул.

Горыныч обиженно взревел, но тут же схлопотал крылом по морде. За такую дерзость Радмир собирался откусить наглой птице весь пушистый хвост, даже зубами клацнул, обозначив намеренье, но больше ничего сделать не успел. Пернатый крыльями взмахнул и ушел в штопор, до икоты напугав всадницу. Да, так быстро и проворно, что Горыныч ни одного перышка выдрать не успел. Оттого досадливо фыркнул и успокоился, пугать Марусю, что у него на спине сидела он ни за какие коврижки бы не согласился.

Вдруг чуткий нюх перевертыша уловил едва ощутимый запах дыма –похоже они почти на месте.

Радмир замер в воздухе, пытаясь разобраться в какой стороне пристанище разбойников, а тут опять птица-переросток, подлетел сзади и в темечко клювом – клац! В целом как бы не больно, но бесит до глубины души!

Горыныч взревел, вот цапнуть наглеца вновь не успел, а потому решил спуститься на землю и уж там провести разъяснительную беседу. Пока снизился, пока обратился человеком, смотрит, а крылатый проныра уже там, стоит трофейную бутылку любовно руками полирует. А чуть поодаль Настасья из сугроба вылезает, злая и взъерошенная. Платье смятое, полушубок весь в снегу, румяна на щеках размазались, а зола, которой девушка щедро подкрасила ресницы, осыпалась. Такой красотой только разбойничий люд распугивать, сама ледышка теперь больше напоминала зимнее чучело, которое по недосмотру оставили на поле.

Возмущение от выходки Сирина рвало душу, потому едва Радмир в человека перекинулся, как молвил:

– Ты что…

– Лагерь в двенадцати минутах ходьбы, на северо-запад отсюда, – перебил Сирин, – а ты летел так, будто намеревался их с воздуха атаковать, неужели пламя освоил? – ехидно закончил напарник.

Горыныч скрипнул зубами и поглядел в указанном направлении.

– Откуда ты знаешь, что они там?

– Эти недотепы пытались замаскироваться, а заодно применили смесь, что должна отбивать запахи. Да только чутка не рассчитали, я этой дряни нанюхался в самых разных вариациях, теперь по силе запаха знаю насколько далеко источник.

– М-да? – прозвучало не особо правдоподобно. – Ну, тогда пойдем.

– С тобой? Куда угодно, только не в лагерь разбойников…

– Да, я и сам могу сходить, – пожал плечами Радмир, – можно подумать я с лихим людом никогда не боролся.

Сирин тяжко вздохнул и преградил Горынычу путь.

– Вот в этом-то и дело! Ты сейчас ворвешься, шуму наделаешь, разгонишь всю эту шушеру и будем мы как два олуха их до скончания времен по лесу вылавливать. Ловись разбойник большой и маленький, – передразнил Сирин, – скажи, касатик, видал ли ты девицу красную распрекрасную, которая на имя Аленушка откликается?

– Тьфу на тебя, – Радмир прислушался к толковому совету и за подвигами не пошел, воззрился на пернатого прохиндея. – Стало быть ты уже придумал план…