Слабость Берсерка (СИ) - Верескова Дарья

— Хочешь другую шкуру? Тогда ты останешься? — его голос был глухим, а жёлтые глаза не сходили меня.

Иво наклонился вниз, рассматривая меня, стоящую вплотную к нему. Другая его рука провела по моим волосам, заправляя пряди за ухо. От уверенного прикосновения кончиков его пальцев по телу пошли мурашки — табуном вниз по спине, и я стиснула зубы.

Несмотря на то что мы жили вот так, по соседству, и в основном именно я лечила его, мы мало разговаривали. Он ни разу не спросил, как я оказалась в его покоях — но и не возражал.

Мы не обсуждали, как прошёл день. Не говорили о других. Не обсуждали моё будущее.

Иногда я спрашивала, как он себя чувствует и пойдёт ли наконец на поправку, но Иво только говорил, что сам не может объяснить, что с ним происходит. Что с тех пор, как он встретил меня, в нём что-то сломалось. Что до этого, после возвращения камней клана, он никогда не терял над собой контроль.

Каждый раз, когда он произносил это, я видела в нём презрение и ненависть — не ко мне и даже не к себе, а к этим чувствам, которые он не мог контролировать и от которых, похоже, мечтал избавиться.

Потому что иногда, когда я ухаживала за ним, он вновь становился одержимым — мной. Нюхал меня, как безумный, хватал, пытался потереться, тянул мои руки к своему паху. Я знала, что такое может произойти в любой момент, опасалась этого… и глубоко-глубоко внутри — трепетно ждала.

Потому что я так отчаянно хотела быть желанной. И любимой.

Какая же я жалкая.

— Ора! — резко позвал он, и я поняла, что он о чём-то спросил, пока я блуждала в мыслях, не в силах оторвать взгляд от его жёлтых глаз. Сумасшедших. Пожирающих. Так, что в голове тут же загудело, а тело напряглось до предела.

Ах да… он спрашивал, останусь ли я в этой комнате.

— Какая тебе разница, Иво? Что я останусь? Я здесь только потому, что тебя нужно было лечить. Потому что Касон приводил меня — снова и снова. Тебе лучше, значит, и мне пора.

Я дёрнула шкуру из его рук — и мне это удалось. Но сдвинуться я не смогла. Его рука, только что поправлявшая мои волосы, легла на шею.

— И ты хочешь уйти? — хрипло спросил он, перебирая влажные пряди, прилипшие к моей коже, не отводя от меня своих звериных глаз.

Напряжение между нами можно было резать кинжалом.

— Хочу! — громко заявила я. Ему. Себе. И резко дёрнулась назад, пытаясь разорвать этот чудовищный контакт, который имел надо мной слишком много власти.

А потом к моим губам прижались его раскалённые, чувственные, пожирающие губы.

Он сразу же провёл по ним широким языком, пробиваясь сквозь зубы — настойчиво, жадно, привлекая меня к себе, так, что наши носы столкнулись… но это было последним, о чём я могла думать.

Мой первый в жизни поцелуй.

Мне почти сразу стало нечем дышать, но Иво не остановился. Всё так же хозяйничая у меня во рту, напирая, выпивая моё дыхание, он положил вторую руку мне на грудь — поверх одежды — и сразу же сжал, почти неслышно застонав мне в рот.

— Идеальная… самая сладкая, как я и думал, — хрипло прошептал он, и именно этот его шёпот, произнесённый тогда, когда он на секунду сполз с моих губ к подбородку и шее, словно сломал что-то внутри меня.

Я жалобно всхлипнула, и Иво хрипло и довольно усмехнулся, вновь возвращаясь, оставляя на мне горячий, короткий поцелуй, отрываясь, тяжело дыша мне в губы и прислоняясь ко мне лбом.

Глаза в глаза — с полным осознанием.

Дрожа, я упёрлась в его твёрдую грудь руками — в совсем слабой попытке отодвинуть мужчину, но он неожиданно зло рыкнул и удержал меня.

— Нет! — и снова — жадный, влажный поцелуй в губы, а за ним слова, которые я впитала вместе с его дыханием. — Я просто покажу тебе, как это может быть.

И он начал показывать — прямо там же, не отпуская, не переставая целовать, не давая мне прийти в себя.

В какой момент я перестала слабо сопротивляться, дёргаться, что-то бормотать?

Наверное, тогда, когда его жаркий, чувственный рот сомкнулся на моём соске — так остро, что стало почти больно. Платье стянуто до пояса, огромная ладонь удерживает меня за торс, а вторая вцепилась в другую, обнажённую грудь. Иво сосал, целовал, иногда даже прикусывал — слегка, явно сдерживая себя.

— Я буду целовать каждую твою родинку, каждую впадинку твоего тела, — горячо шептал он, и его слова смущали меня и сводили с ума даже сильнее, чем прикосновения.

А потом он опустился передо мной на колени, проникая ладонями под юбку скромного шерстяного платья, хватая за ягодицы, укрытые тряпками, которыми я пыталась прикрыть самое сокровенное.

— Что за… — он умело просунул руку под ткань, впиваясь в кожу, в ягодицы, притягивая ближе к себе, и мне самой захотелось схватить его в ответ.

Вцепиться в его волосы, впиться в плечи, оставить следы — чтобы другие видели! Откуда это во мне?

Ощущения были такие, будто я попала в водоворот, который засасывал, кружил, затягивал… но это было ничем по сравнению с тем, что произошло, когда раскалённый язык прошёлся по внутренней стороне моих бёдер.

Меня выгнуло, подбросило, а Иво, увидев мою реакцию, только жарко прошептал:

— Да, вот так, девочка моя… сожру тебя, — хрипло сказал он, покусывая мои бёдра, стягивая ткань, притягивая меня ещё ближе — туда, где уже всё давно горело.

— Нет! — Увидев его темноволосую голову между моих ног, я словно очнулась — совсем немного, всё ещё чувствуя, как внутри всё сжимается в безумный узел, как горит моё лоно там, где Иво находился почти вплотную.

Всё, что происходило сейчас, казалось дикостью, но я почти не могла дышать, не могла думать — словно мой разум отказал.

— Тшш… — Увидев, насколько быстро и взволнованно я дышу, он поднялся и теми же влажными губами, что совсем недавно были между моих ног, поцеловал меня.

Держал крепко, прижимал к стене, прижимался ко мне всем телом, позволяя почувствовать, насколько сильно он возбуждён.

— Я хотел бы, чтобы ты сидела прямо у меня на лице, как наездница, чтобы объезжала меня, часами, но думаю, для тебя это слишком рано, — произнес он тяжело дыша.

В этот момент его пальцы оказались прямо в моих влажных складках, делая то, чего я раньше не знала. Чего даже не могла представить.

Горячо, больно, приятно, невозмножно! Все это было слишком.

Один из пальцев коснулся бугорка — и от сладкой боли, от того, как всё внутри сжалось, я вновь всхлипнула.

А он продолжал — двигался умело, знающе, играл моим телом, заставляя вставать на носочки от напряжения, что прошивало конечности, грудь, от которого горело всё тело.

— Да… вот так… какая же ты… — Он неожиданно сильно укусил меня за шею — и этого оказалось достаточно, чтобы узел, сжимавшийся всё это время внутри меня, взорвался.

Отрезая от мира, погружая в бессознание, заставляя бессвязно бормотать.

Мне захотелось упасть на пол — от бессилия, от того, как меня мелко трясло, от того, что казалось, будто исчезли все кости в теле.

— Я чувствую запах твоих соков. Чувствую тебя — даже сейчас. Знала бы ты, насколько одуряющий этот запах. Лучший на свете.

Я просто не выдержала своих чувств. Когда Иво отлучился принести мне воды, я поспешно натянула платье обратно на плечи и выскочила из комнаты — боясь того, что может случиться дальше.

Понимая, что Иво отравляет меня своим присутствием, сводит с ума — и я не узнаю сама себя. Оставила его одного — чудовищно возбуждённого, наверняка сходящего с ума от ярости.

Весь день, занимаясь выделкой шкур, я думала о том, что Иво так и не сказал ничего о том, почему хочет, чтобы я осталась. Всё, что он показал, — это что хочет меня. Не только тогда, когда не в себе.

И что я оказалась слишком слаба. А значит, мне по-прежнему нужно уезжать отсюда.

Сейчас страдает только моя гордость — а может пострадать и сердце.

А я этого не хотела. Отчаянно боялась.

На обратном пути, стоило мне только войти в строящуюся крепость, я увидела Лилеану — и замерла, не в силах поверить своим глазам.