Тайны Калинова моста (СИ) - Елисеева Валентина

В банке придирчиво изучили её паспорт, предложили подключить множество услуг на карту, оформить страховые полисы на всё, что только способно представить воображение человека, и в итоге подтвердили, что деньги на счете есть. Нетронутая зарплата за три месяца вкупе с подъёмными образовала заметную сумму, можно было задуматься о приобретении чего-то дорогостоящего.

На обратном пути им вновь пришлось обходить по широкому кругу завалы из мёрзлых веток, с трудом вышагивая по изрытой земле, а не по асфальтовым дорожкам. Споткнувшись, Василиса чуть не свалилась в кусты, и тут прямо из этих кустов к ней протянулась тонкая детская ручка и крепко ухватила за рукав пальто. За ручкой подтянулся и весь маленький ребёнок: щуплый, одетый в невообразимо рваные обноски, с непокрытой нечёсаной головой и с не по-детски горестным взглядом. С откровенным страхом таращась на Василису, дитё умоляюще прошептало с отчётливым иностранным акцентом:

– Помож-жи! Туть только ты... больши никти...

– Никого? – растерянно переспросила Василиса и огляделась: центр города в выходной день был наводнён жителями.

Недоумение не помешало ей споро стянуть с шеи шарф и намотать его на ребёнка. Игнат сдёрнул с головы свою меховую шапку, но странный ребёнок шарахнулся прочь от него, крепче вцепляясь в Василису. Мужчина понятливо передал шапку девушке, и она сама надела её на голову мальчика, заправив за край длинные лохмы... и задев чересчур острые кончики ушей «ребёнка»!

«Учись смотреть на мир нашими глазами – глазами нечисти! – поучала её Всемила Ламиевна, твёрдо намеренная сотворить себе из Василисы верную помощницу по ведьмовству. – Иначе так и будешь пропускать мимо глаз очевидное».

Знала ведьма, о чём говорит! Окинув мальчика внимательным взором и сопоставив увиденное с картинками в книге «Окружающий мир глазами нечисти. Внеклассное чтение для начальной школы», Василиса сообразила, кто перед ней: эльф! Причём, что характерно, не местный, в смысле – не от мира сего. Поскольку эльфы на Руси испокон веков не водились, а те, что когда-то мигрировали в наши края из Великобритании и тёплых районов Европы, давно научились впадать в зимнюю спячку, как вся наша местная дикая нечисть. Хоть исключения и у нас имелись: Лихо Одноглазое или Дед Мороз, к примеру, в спячку не впадали.

– Эк тебя угораздило, – зашептала она, поднимая «малыша» на руки и отказываясь от помощи Игната. Впрочем, верный друг и сам видел, что его боятся, и на помощи не настаивал, толкуя, что надо отнести ребёнка в отделение полиции. Под его раскатистый бас Василиса зашептала найдёнышу: – Из какого дерева ты вышел?

– Его больши неть, – уныло указал на спиленную ель гость из другого мира. – А у другие неть зелени, они не... не...

– Их не используешь как проход, – подсказала Василиса, и эльф кивнул, грустно добавив:

– И сил у меня меньше и меньше, мне нужен... многи зельёных деревьев.

– Хвойный лес. Сейчас всё будет, погоди, – понятливо подхватила Василиса и сказала уже громко: – Игнат, я сама, на своей машине ребёнка в полицию отвезу, а тебе лекарства для Агафьи Фёдоровны по рецепту получить надо, пока аптека не закрылась. Нет, вместе мы ничего не успеем, ты – в аптеку, я – в полицию. Игнат, давай ты вспомнишь, что человек я взрослый, более того – учитель, привыкший нести ответственность за уйму детей в классах. Уж одного-то я точно доставлю, куда надобно.

Прозорливость и острый ум Игнат с годами не подрастерял. Василиса отчётливо читала на хорошо знакомом лице, что ситуация представляется ему необычной, а поведение Василисы – хоть и объяснимым, но вызывающим безотчётное, интуитивное чувство странности происходящего. Битву взглядов Василиса выдержала, тесно прижимая к себе тельце эльфа и не опуская глаз. Махнув рукой и буркнув «будь по-твоему», Игнат направился к аптеке, а Василиса опрометью кинулась к машине. Установив печку на максимум, она полетела за пределы города: как раз за поворотом с трассы на Верный Путь рос густой тёмный ельник. Эльф сидел на заднем сиденье, свернувшись калачиком, и из больших голубых глаз его никак не уходил страх. С чего бы? Впрочем, кто этих эльфов разберёт, тем более – иномирных.

При виде замелькавшего за окнами леса эльф оживился и встал на колени, прижимаясь лицом к стеклу. Припарковавшись на обочине, Василиса вынесла его из машины и пошагала в лес по колено в снегу. Когда её со всех сторон обступили могучие вековые ели и сосны, она облегчённо выдохнула.

– К какому дереву тебя прислонить?

– Сюдь-а. Тебя как звь-ать?

– Василиса. Из местной школы я, учительница.

Развернувшись в указанном направлении, она поднесла жертву города и зимы к шершавому стволу. Эльф вцепился в него обеими руками и живо вскарабкался по стволу на нижнюю ветку. Усевшись на ней, он стянул с себя шапку, размотал шарф и скинул их Василисе. Внешность его разительно переменилась: рваные обноски сменил аккуратненький камзол с белой рубашкой, на ногах засверкали алые сапожки, а личико стало розовым и милым, как у херувимов на картинах. Эльф свесил вниз ушастую голову и с любопытством уставился на Василису.

– Эм-ммм... ты сможешь отсюда уйти к себе? – поинтересовалась та, сконфуженная пристальным вниманием.

– Да. Спасибьо тебе! Ты ошень... – Эльф опять запнулся, стараясь подобрать подходящее слово, и несколько раз повторил жест от сердца в небо.

– Сердечная? – предположила Василиса.

– Да! Ошень сердешная для... для... смьерти, – нашёлся эльф. – Зря бояльси тебя, надо было сразу подойти. – Он встал на разлапистой ветке и поклонился.

Ни уточнить, ни возмутиться Василиса не успела: эльф обнял ствол дерева и бесследно исчез в нём.

– Для какой ещё смерти? Для «смертной»? Но среди представителей родов ведьм, демонов и Кощеев сердечность – явление куда более редкое, чем в среде простых людей, – озадачилась Василиса, но так и не смогла сообразить, к какому же слову столь неверно подобрал синоним иномирный гость. Хуже всего, что эльфы, так же как лешие, обладали целительской магией, магией жизни, и страшновато было услышать от такого эксперта, что она представилась ему смертью.

Глава 4. Странности коллекции бабочек

Раскладывая тесто на чугунной пельменнице советских годов, Василиса увидела, как у дома встала машина Игната, и невольно поёжилась. Сухие пальцы бабки Агафьи споро разложили мясные шарики по центрам будущих пельменей, и Василиса взялась усердно накрывать их вторым слоем теста и с силой раскатывать его скалкой. Фарша они развели много, доверительную беседу с ней Игнат будет вынужден отложить, если, конечно, он вообще увидел повод к таковой.

Беглый взгляд, брошенный на вошедшего в двери друга, подтвердил худшие опасения: повод для разговора у Игната точно завёлся! Однако с ходу наседать на неё мужчина не стал, а занялся обычными делами, время от времени хмуро поглядывая в её сторону. За обедом Агафья Фёдоровна взялась выспрашивать у Василисы последние школьные новости, интересуясь попутно, со всеми ли коллегами у неё успели сложиться хорошие отношения.

– Поначалу ты как-то туманно о них отзывалась, – припомнила прозорливая бабушка, – Игнат даже сведения о ком-то собирал.

– Коллектив у нас замечательный, – от души заверила Василиса и постаралась дать более развёрнутый (и максимально правдивый) ответ под ожидающими продолжения взглядами: – Эм-м... физик – доктор наук, рассеянный и своеобычный, но очень милый человек. Биолог – добрейшая женщина, Бабой Ягой её назвать ни у кого язык не повернётся. Ещё у нас совершенно божественный географ, а русист хоть и настоящая ведьма, жёсткая и требовательная, но зато справедливая и многознающая.

– А директор? – прищурилась Агафья.

– Директор – самый замечательный человек во всём великолепном коллективе, – густо покраснев и прокляв неподконтрольные чувства, ответила Василиса. – У меня всё хорошо, правда, и работа нравится, и дети ко мне прекрасно относятся, как и я к ним.

– Отчего не говоришь, что прежний историк из школы уволился и в длительный творческий отпуск уехал? Слухи ходят, Твердолобов страшно недоволен потерей специалиста, но ваш директор сумел найти кого-то на замену и снизил градус негодования начальства, – пробасил Игнат.