Целительница для боевого мага (СИ) - Королева Анастасия Юрьевна

Магия… как много в этом слове – могущества, трепета, жизни, но до последнего времени мало кто из нас задумывался над тем, что магия это не просто придаток человека. Что она способна чувствовать боль и радость, предвкушение и отвращение.

Сеть, которую так неудачно поймал мальчишка, была напитана чернотой. Той самой, которую люди вздумали использовать в ужасных целях. Её заставляли убивать. А что может быть хуже, когда тебя заставляют совершать нечто страшное, и ты не можешь этому воспротивиться? Пожалуй, ничего.

О ловушках я знала много, об их строении и действии. Они достались нам в наследие от последних войн. И такие сети можно было встретить что на юге, что на севере, на западе и востоке. И до научной разработки Аделии, никто прежде не работал с запертой в таких сетях магией, как с живой.

Мальчишке, можно сказать, повезло, что меня прислали к ним именно сегодня.

Ещё одна склянка появилась в моей руке, я нашла её почти наощупь. Плеснула жидкость на кожу, отчего комната наполнилась терпким запахом, а парень тихонько заскулил и обмяк. Обморок… Это даже неплохо. А там и обезболивающее начнёт действовать.

Теперь нужно вытянуть щупальца сети, пока она не проникла глубже и не перекрыла все его магические каналы.

Прикрыла глаза и провела руками над животом мальчишки. Моя собственная сила отозвалась с охотой, а вот чернота… Пришлось приложить усилия, чтобы она откликнулась на мой зов. Она уже нашла жертву и вовсе не хотела покидать это тщедушное тело. Впрочем, с тщедушностью я погорячилась. Нет, мальчишка был молодым, долговязым и с виду худым, но жилистые руки и чётко вырисовывающийся пресс говорили о том, что с физическими данными у него всё отлично.

Теперь пот струился по моей спине вовсе не от душного воздуха, а от усердия. Чернота поначалу ворчала, отзываясь тихим шёпотом в моей голове, после принялась защищаться, причиняя боль. Я не могла пообещать ей жизни, я могла лишь отпустить её, избавив от страданий. Но растворяться в небытие черноте не хотелось.

Во рту появился гадкий привкус. И перед закрытыми глазами начали плясать разноцветные круги, но я не останавливалась, продолжая вытягивать черноту. Я прошла достойную практику, и в моих документах значилась восьмая степень. Конечно, не десятая, как у моей наставницы, но я и тому, что имела, была рада. Мне под силу было сделать то, за что не каждый целитель взялся бы.

Слабость медленно овладевала мной, и руки стали дрожать, но я чувствовала, что осталось совсем немного. Ещё один рывок и тело парня выгнулось дугой под моими ладонями. Те, кто держали его, усилили хватку, я же открыла глаза и ещё несколько мгновений пыталась сфокусировать взгляд.

Рана на животе всё ещё выглядела отвратительно, но угрозу жизни уже не представляла.

– Бинты есть? – собственный голос звучал глухо, с неприятной хрипотцой, а в горле першило так, будто мне его изнутри исполосовали когтями.

Мгновение, ещё одно и из-за спины мне подали требуемое. Обрадовало, что бинты были стерильными.

Я обернулась к сумке, пытаясь найти тюбик с заживляющей мазью, но предметы расплывались перед глазами. Мне вовсе не хотелось, чтобы окружающие поняли, насколько я плохо себя чувствую. Взыграла пресловутая гордость и желание утереть нос ворчливому командиру.

Наконец, мазь была найдена, рана обработана и забинтована. Мужчины, стоящие рядом, продолжали хранить молчание. Не то, чтобы я ждала оваций, но всё же…

Я поднялась на ноги, посмотрела на парнишку и произнесла:

– До утра его не беспокоить, – на последнем слове выпрямилась и посмотрела прямо в глаза командиру. В его взгляде было столько всего, что я вот сразу и не смогла идентифицировать все эмоции. Удивление, замешательство, восхищение, заключительным аккордом стало то, что он прищурился и посмотрел на меня уже с подозрением. Ну вот, а я-таки ждала благодарностей. Впрочем, и они появились. Мужчина, самый старший из тех патрульных, к которым относился и мой пациент, шагнул ко мне и хриплым голосом спросил:

– Он будет жить?! – и столько неверия было в его голосе, что мне, право слово, стало даже обидно.

– Будет, – усмехнулась кривовато и сглотнула. Меня начинало мутить, а я не представляла, где мне можно было уединиться и хоть немного отдохнуть. В идеале, если бы я смогла поспать пару часов, то чувствовала бы себя куда лучше. Про еду пока старалась не думать, сейчас мне от неё вряд ли станет легче. Хотя от сладкого чая не отказалась бы. – Но дней пять ему точно придётся провести в постели.

Того, что произошло дальше, я всё же не ожидала, а потому замерла, пока мужчина прижимал меня к своей груди, не позволяя нормально вдохнуть, и шептал при этом:

– Спасибо! Спасибо вам! Я ваш должник!

– Не стоит, – прохрипела кое-как, и попыталась осторожно выпутаться из медвежьих объятий, но куда там. Моё бедственное положение спас злой голос командира:

– Сайрус, я думаю, достаточно. Отпусти её.

И на что он опять злится? Сердце кольнуло обидой, потому что именно от командира я ждала такой реакции, которую мне подарил этот Сайрус. Ведь это Артур пытался всеми силами доказать мне, что целитель, такой как я, им не нужен. Теперь он убедился в своей неправоте, но признавать её всё ещё не спешил. Твердолобый какой.

– Все свободны, – тем же тоном отдал он распоряжение, а когда маги двинулись на выход, добавил: – От тебя, Сайрус, жду подробный отчёт, как так вышло, что вы едва не угробили новобранца.

Мужчина, минуту назад тискавший меня, словно куклу, обернулся и в его глазах отразились боль и раскаяние, но, тем не менее, он спокойно отрапортовал:

– Есть, командир!

Спустя ещё пару минут мы остались с Арутром наедине, если не считать мирно спящего мальчишку. Ему бы ещё порция обезболивающего не помешала, да и снотворного, но у меня не было. Я подумывала о том, что стоило бы набрать побольше зелий, но решила, что в гарнизоне-то точно должны быть лекарства. Не угадала.

– Ждёте похвалы? – насмешливо уточнил мужчина. Вспомнив о нормах приличия, он вновь принялся обращаться ко мне на «вы». И я, несмотря на то, что мечтала уже прилечь на соседнюю с пациентом кушетку, ощетинилась в ответ:

– Было бы неплохо, – бросила ядовито.

– Зря, – разочаровал меня командир.

– Почему же? – не стала отступать.

– Потому что, даже после того, как увидел вас в деле, я хочу, чтобы вы отправились обратно в столицу. Здесь вам делать нечего.

Ух, какой! Решил, что я оскорблюсь и сбегу-таки? И не надоело ему ждать того, чего не случится?

– Вы бы предпочли, чтобы этот мальчишка, – указала рукой на парня, – умер?

По лицу командира прошла судорога, и он сделал шаг ко мне. Внутри взметнулся страх, но я сжала руки в кулаки и осталась стоять на месте.

– Я бы предпочёл, – произнёс он вкрадчиво, – чтобы здесь, рядом со мной стоял мужчина, способный лечить моих солдат. А не… – не договорил, оборвав себя на полуслове.

– А не я, да? Удивительное дело, я бы тоже с радостью не стояла здесь, рядом с вами, но в жизни редко случается то, чего мы хотим.

– И что же мешает вам уйти отсюда?

Я усмехнулась, вспомнив холёную физиономию Витора и перекошенное от злости лицо его маменьки. Посмотрела в глаза Артуру и честно ответила:

– Обстоятельства.

Он выдохнул сквозь зубы и повысил голос, вновь забыв о приличиях:

– И какие же это обстоятельства? Не просветишь меня?

– К вам они точно не относятся, – продолжила злить его, хоть и понимала, что стоило бы остановится, но… Не получалось. Пожалуй, я впервые в жизни с кем-то ругалась вот так, в открытую. Конечно, мне было страшно, и при этом я чувствовала, что становлюсь сильнее. Жаль, что мне не хватило смелости пойти против семейки Сильвервуд, глядишь, сейчас бы уже сидела в своей комнате, пила чай с конфетами и…

Кажется, Артур сказал что-то ещё, но я его не услышала – уши заложило от шума, а картинка перед глазами смазалась, грозясь вовсе потонуть в темноте. Ещё мгновение и меня прижали к груди, при этом приговаривая: