Пламя на двоих (СИ) - Ярошинская Ольга

Я долила ему воды в поилку, пересыпала семечки в миску, а после решила заняться собственным жилищем: разобрала чемодан, развесила вещи в шкафу, расставила на столе краски и кисти, которые прихватила. Складной мольберт был на самом дне чемодана и, к счастью, уцелел. Я разложила его, а после вынесла на балкон.

Восторженный вздох вырвался из груди. Да я могла бы заработать состояние, сдавая этот балкон живописцам! Я закрепила на мольберт лист бумаги, чистый, как нетронутый снег. Что же нарисовать первым? Красные горы, нарезанные ломтями? Изгиб бухты, что серебрится вдали? Островерхие крыши Айданы?

— Или, может быть, твой портрет? — спросила я вороненка, вспорхнувшего на перила балкона.

Барри вроде оправился, но не спешил улетать. Я вынесла клетку на балкон, поставила в угол, надежно устроив между перилами и стеной. Взяла коробку из-под красок и сделала в ней нечто вроде гнезда, пожертвовав майкой.

— Живи здесь, — сказала я вороненку, разместив коробку в клетке. — Закрывать тебя я не буду. Вот и вода, и угощение…

Дождавшись, пока я доделаю ему домик, Барри юркнул в клетку, засунул любопытный клюв в коробку. А я осторожно погладила мягкие перышки. Его тоже жизнь потрепала, но он нашел новый дом и полон энтузиазма — прямо как я.

Вверху захлопало, и Барри, истошно пискнув, забился в коробку. А я, запрокинув голову, смотрела, как огромный черный дракон опускается на башню. Следом летела серая драконица Ингрид. Что ж, рисование придется отложить. Сперва надо выяснить отношения.

— Извини! — выпалила Ингрид, как только я вышла в гостиную. — Это было глупо и невежливо с моей стороны. Ты теперь в нашей стае, и я буду заботиться о тебе, как и об остальных.

— Не надо мне твоей заботы, — буркнула я.

— Видишь? — воскликнула Ингрид, повернувшись к Элаю. — Я к ней со всей душой, а она…

Элай спустился по лестнице и остановился в двух шагах. Нахмурившись, скрестил руки на груди. Бьюсь об заклад, идея извиниться принадлежала не Ингрид.

— Ты столкнула меня в грязь, — напомнила я.

— А ты хотела учиться на боевке и остаться чистенькой? — фыркнула она.

— Ты, видно, грязи не боишься.

— Я ничего не боюсь, — заявила Ингрид, вздернув острый подбородок.

Она разрумянилась после полета, и серая чешуя на щеке казалась оспинами.

— Но ведешь себя так, будто боишься меня, — заметила я.

Думаю, в этом все дело. Пока я не появилась, Ингрид была единственной девушкой в гнезде, и все мужское внимание доставалось ей. Так глупо — будто парней мало. А может, она боится соперничества за кого-то одного, особого?

— А не много ли ты о себе мнишь? — она шагнула ближе, и Элай решил вмешаться.

— Так, хватит, — сказал он. — Ингрид, отойди от нее. Не хватало мне еще женской драки!

— Я извинилась! — воскликнула она. — Я не виновата, что эта рыжая такая неуклюжая. Сама свалилась, а я виновата. Что дальше? Я буду крайней при каждом ее провале?

А уж она мне их устроит…

— Дальше вот что, — ответил Элай. — Если я замечу, что ты как-то вредишь Вивиане или кому-то другому из нашего гнезда, ты вылетишь.

Кровь отхлынула от ее лица так резко, что бледная чешуя на щеке почти слилась по тону с кожей.

— Шутишь? — холодно спросила она. — Я была с тобой целый год. Мы вместе летали. Мы… А теперь появляется эта…

— Ее зовут Вивиана, — напомнил Элай. — Но дело не в ней, а в тебе. Это драконы выталкивают братьев из гнезда, а мы — люди. Покажи, что умеешь работать в команде. Если потом ты пойдешь в патруль, то никто не спросит, нравятся ли тебе сослуживцы. Личные симпатии ни при чем.

Паузу, что повисла в гостиной, можно было резать ножом.

— Я поняла, — наконец ответила Ингрид.

— Неделя на кухне не отменяется, — добавил Элай.

— Хорошо, — кротко кивнула она.

Но яростная синева, полыхнувшая из-под черных ресниц, не сулила ничего хорошего. Как там Элай сказал — если заметит, что она вредит… Значит, мне стоит ожидать подлости исподтишка.

— Спасибо, — сказала я, когда Ингрид отошла — с напряженной прямой спиной, сама оскорбленная невинность.

— Я уже сказал — ты ни при чем, — равнодушно бросил Элай. — Ты показала очень плохой результат, Вивиана. Не прошла даже до первой точки.

— Я справлюсь, — заявила я, посмотрев ему в глаза.

Конечно, мне придется тяжело, но я готова постараться. Элай все молчал, а его взгляд прошелся по моим волосам, и я как-то вдруг вспомнила, что не успела их заплести после душа.

— Я просила Туча помочь мне со щитом, но он сказал — это к тебе, — добавила я. — У меня пока не получается им управлять по желанию.

— Посмотрим, — сказал Элай и пошел наверх.

— Ох, Вивиана, — елейным голосом протянула Ингрид, повернувшись ко мне. — Я правда очень сожалею, что ты упала. Надеюсь, ты не подцепила водяных блох или пиявок…

— Все у меня отлично, — заверила я.

— Ну, если ничего не чешется, значит, хорошо, — выдохнула она. — А то бывает пиявки присосутся где-нибудь со спины — и не заметишь.

— Отвали уже, Ингрид, — попросила я. — Вместе со своей фальшивой заботой.

— Я пытаюсь подружиться! — сказала она нарочито громко, чтобы Элай, который еще поднимался по лестнице, расслышал ее слова.

Ничего у меня не чешется. Вот стоило подумать — и спина зачесалась, пониже лопатки. И голова как будто зудит. Что там она сказала про водяных блох?!

***

Вопреки его надеждам, Вивиана никуда не исчезла. Наоборот: смыла грязь, распустила волосы, переоделась в платье с кокетливым вырезом и стала еще краше. Иней и Рони вились вокруг нее как две пчелы над сладким цветком. Хильда присела к ней за ужином и расспрашивала о том, как прошел день. И даже Туч как будто поддался ее чарам и согласился однажды попозировать для портрета.

Вив, Вив, Вивиана — ее имя, как жужжание назойливой мухи, постоянно звучало над ухом. Элай пытался ее игнорировать, но краем глаза постоянно замечал рыжие волосы, мелькающие то тут, то там. В итоге он сбежал к себе в комнату, но вскоре услышал тихий смех. Не сдержав любопытства, вышел на балкон и глянул вниз.

Вив раздобыла горшок и теперь пересаживала в него цветок, выросший в щербинах каменной кладки, заодно дрессируя вороненка, прыгающего по перилам.

— Поклон, — скомандовала она, указав на ворону лопаткой. — Барри, будь хорошей птичкой. Как я приручу дракона, если у меня с вороной не выйдет?

Вид сверху открывался чудесный: на белые полукружия грудей, очерченных зеленой оборкой выреза. Элай устыдился и попятился к двери, но после вновь сделал шаг вперед.

— Да! — воскликнула Вив, подпрыгнув от радости, и упругая грудь подскочила в вырезе платья двумя спелыми яблочками. — У тебя получилось! Барри, какой ты молодец! Держи семечку. А хочешь яблочко?

Элай заставил себя отступить от перил и тихонько ушел в комнату.

Брат ударил точно по больному. Прислал в Драхас чистейший образец нежности и красоты, отлично понимая, что старший не сможет прикоснуться к ней без того, чтобы она взвыла от боли.

Но Вивиана, вроде, пока не в курсе. По крайней мере, она не шарахалась от него как от больного. Она вовсю обустраивалась на новом месте и, кажется, всерьез решила заполучить дракона. А для начала взялась за ворону.

Снаружи вновь донесся тихий смех, и Элай сбежал и из комнаты. Поднявшись по лестнице, вышел на крышу и без особого удивления обнаружил там Туча. Скрестив ноги, друг сидел перед небольшой пирамидкой из камней, выбирая очередной кругляш, а последние закатные лучи скользили по гладко выбритой голове.

Элай сел рядом, прислонившись спиной к нагретому солнцем парапету, и вытянул ноги.

— Я могу поговорить с Каталиной насчет Ингрид, — предложил Туч. — Ну, знаешь, женские разборки, вдруг она что подскажет…

— Я надеюсь, Ингрид уймется, — ответил Элай. — Куснула разок на пробу, чисто проверить — можно или нет, а сейчас посидит на кухне и одумается.

— Сомневаюсь, — протянул Туч. — То она была единственная звезда, а теперь вдруг резко оказалась в тени. Вот Каталина могла бы дать дельный совет. Она понимает во всех этих женских штучках.