Мученик (ЛП) - Райан Энтони

– Короли и королевы приходят и уходят, – сказал я Эвадине в спину. – Вы договорились с одним королём, почему бы не попробовать с другим?

– Потому что, – сказала она, глядя на север, – я давала своё слово одному королю, а не другому.

– Слова – это просто слова. В них есть сила, но эта сила легко меняет форму. То, что раньше было торжественным обещанием, может стать неизбежной целесообразностью, если представить её в правильном контексте.

– И кто же ещё может лучше сочинить такой контекст, чем Элвин Писарь с его умелыми руками? Сделаешь из меня лгунью?

Я подавил внезапный неразумный порыв поделиться с ней содержанием моих снов. Я не понимал и не очень-то хотел объяснять, как в мои сны попал мертвец, но точно знал только одно: король Томас скорее всего мёртв, и Эвадине лучше не впутываться в хаос, который несомненно последует. «Второй Бич грядёт, и здесь его начало».

– Я сделаю из вас всё, что потребуется, – сказал я. – И чем вы обязаны Алгатинетам? Если бы их план пошёл, как они того хотели, вы бы умерли вместе со всеми солдатами, которые пошли за вами. Если Томас в плену или мёртв, то Самозванец может захватить трон силой оружия, но он не удержит его без благословения Ковенанта или Помазанной Леди. И я думаю, он больше оценит ваше благословение, чем светящих, раз уж они всегда так яро осуждают его притязания. Если пожелает, он сможет усидеть на троне и называть себя какими угодно титулами, но бразды правления будут в ваших руках. Вы говорили о великой и ужасной возможности, и вот она перед нами.

Эвадина некоторое время молчала, по-прежнему, видимо, увлечённо разглядывая земли к северу от реки Кроухол.

– Возможность, о которой я говорила, – сказала она наконец тихим и задумчивым тоном, – пришла ко мне милостью Серафилей, и её не взять предательством. Вот что я знаю. Помазанная Леди не может стать Шлюхой Самозванца, как меня наверняка и назовут.

Она развернулась и посмотрела на меня с таким выражением, какое нельзя было назвать суровым, но и убедительности в нём хватало.

– Рота Ковенанта отправится в Куравель и соединится с войсками принцессы Леаноры. И так мы встретим новую орду Самозванца в битве и нанесём ему поражение раз и навсегда.

Она подошла ко мне и сжала мои руки в своих.

– Элвин, ты же знаешь, я по-прежнему ценю твои советы больше всех. Но этот курс установлен, и его не изменить. – Её глаза смотрели в мои, нуждаясь в понимании, и в чём-то ещё. Я видел прежде этот блеск, и лучше всего – когда она очнулась после лечения Ведьмы в Мешке. А сейчас он сиял ярче и отчётливее, чем прежде. Эвадина Курлайн, Воскресшая мученица, видела во мне нечто большее, чем просто доверенное лицо и советника. Это удивительное и пьянящее зелье – обнаружить, что тебя хочет такая женщина – и оно сильнее, и вызывает бо́льшую зависимость, чем все снадобья, какие я только когда-либо пил. Не буду врать, ибо я уступил, хотя наверняка буду проклят от этого сильнее, чем за всю свою жизнь, полную воровства, лжи и убийств.

Со двора донёсся громкий шум – там Суэйн строил в шеренги свои отряды. Шума кричащих сержантов и топота сапог хватило, чтобы прервать этот миг и напомнить Эвадине о том, кто она и где находится. Она опустила лицо, и на нём мелькнула девчачья застенчивость, которая удивила меня своей резкой новизной.

– Мне, – начала она, прочищая горло, и направилась к лестнице, – в грядущих днях больше чем когда-либо понадобится ваша проницательность, капитан Писарь. Вам я доверяю взять свою роту на север таким образом, какой лучше подходит для быстрого сбора надёжных данных разведки.

«На самом деле это начинается здесь». Голос Эрчела снова громко насмехался надо мной, пока я смотрел, как она спускается по лестнице, но моя новорождённая одержимость слишком сильно меня захватила, чтобы его слушать. Мне было даровано впервые попробовать на вкус её влечение, и, как любой зависимый, я хотел ещё.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

– Я сказала им отвалить, – говорила Вдова, бросая кислые взгляды на стайку керлов, идущих за её лошадью. – Отъезжала и оставляла их несколько раз, но они всё время догоняют.

Разведрота стояла лагерем у перекрёстка милях в двадцати к северу от Кроухола, в полудневном переходе от основных сил, которые теперь называли войском Ковенанта. Пока меня не было, численность солдат Эвадины настолько разрослась, что термин «рота» уже не подходил. По сути это уже была небольшая армия, и, заключил я, глядя на нежеланную кучку последователей Вдовы, вскоре она вырастет ещё больше.

– Пришли сражаться за Леди, милорд, – сказал, видимо, вожак этой группы в ответ на мой вопрос. Это был довольно крепкий мужчина, плечи которого говорили о долгих годах тяжёлого труда с плугом и косой. Как и у дюжины людей за его спиной, одежда у него потемнела и потрепалась от постоянной но́ски. Никого нельзя было назвать перекормленным, а у некоторых я увидел впалые щёки и глаза, говорившие о длительном голоде.

– Суровая зима, да? – спросил я, отчего пахарь удивлённо моргнул. Как я понял, он-то ожидал, что ему скажут процитировать какой-нибудь священный текст в качестве доказательства набожности.

– Королевские сборщики налогов взяли больше, чем обычно, милорд, – ответил он, кивая головой. – И морозы нынче стояли сильнее.

– Серафили отвернули от нас свою благодать, – заявила женщина возле него. У неё глаза выглядели более дикими, чем у него, и её голос дрожал, несмотря на кажущуюся убеждённость. – Король отослал Леди, и потому мы лишились её благословения.

На это остальные керлы одобрительно забубнили, и в этом гуле слышалось определённо скверное ворчание. Эти люди были рассержены, и не без причины. В более спокойные времена я бы спросил, знают ли они, что Леди, под знамя которой они хотят встать, собирается сражаться за того самого короля, которого они винят в своих бедах. Но не спросил. Сердитые люди нынче в цене.

– И многие ли в этом графстве думают так же? – спросил я, и в ответ многие головы одобрительно закивали.

– Сотни, милорд, – ответила женщина с дикими глазами. – Окромя тех трусов в Галлсбреке. Слишком уж им легко жилось, да. Вот они и будут лучше сидеть на жопе ровно, да эль попивать, нежели сражаться за Леди. – Её вытаращенные глаза расчётливо прищурились. – Вам бы остановиться там, ваш светлость, да сжечь это место.

– Я капитан, а не лорд, – заявил я, повысив голос, чтобы перекричать одобрительный гул. – И Леди не отправляет своих солдат сеять разрушения без оснований. – Я указал на обочину перекрёстка. – Сидите здесь и ждите войска Ковенанта. Они прибудут к ночи. Представьтесь капитану Суэйну.

Эйн и Эймонду я поручил раздать керлам хлеб и выяснить названия и ориентиры всех деревень и хуторов в пределах дневного разъезда. Разбив лагерь до наступления темноты, я распределил разведчиков по парам, выдав каждой из них воззвание о марше Леди на север и список мест, в которые его надо отвезти.

– Некоторые захотят, но многие нет, – предупредил я их перед отправкой. – Не старайтесь убедить, просто распространите весть. Скажите, что все, у кого есть сердце сражаться за Леди, пусть идут в Гилдтрен. – Я посмотрел на жадно евших керлов на обочине, у которых не было ни топоров, ни секачей. – И пусть захватят всё оружие и припасы, какие только смогут.

***

Спустя восемь дней я остановил Черностопа на холме в нескольких милях от ремесленного городка Гилдтрен. Боевой конь не очень-то годился для разведки, поскольку таких выводили для атак и сражений. В Оплоте он с удивительным восторгом отреагировал на моё возвращение, качал головой и позволил почесать ему нос. А теперь, после того, как он столько дней вёз меня по размокшим от постоянных дождей дорогам, вернулось его обычное равнодушие, и он лишь презрительно фыркнул, когда я провёл рукой по его шее.

– Итак, похоже, мы собрали ей армию, – заметила Джалайна. Гилдтрен разросся водяными мельницами, деревенскими домами и амбарами, которых вдоль реки Мергильд понастроили столько, что хватило на полноценный город. С этого расстояния казалось, будто его словно вспучило от какой-то болезни. Вокруг города и вдоль реки выстроился хаотичный лагерь из палаток и самодельных шалашей, дорожки и поля полнились людьми. Солдатская жизнь приучила меня, что глупо пытаться точно пересчитать большую массу народа, но мне показалось, что оценка тысяч в восемь не сильно разойдётся с истиной.