Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Прости, — сказал я. От этого её лицо немного смягчилось, но было ясно, что она ожидала большего. Пока я пытался подобрать более подходящие слова для раскаяния, Утрен шевельнулся подо мной, и внезапность этого движения едва не выбила меня из седла. Лошадь Джалайны тоже встревожилась: оба животных развернулись на восток.

Уже несколько дней непрерывно валил снег, превращая ландшафт в постоянно скрытую загадку, которую лишь изредка прерывали участки леса. Я прищурился, глядя на кружащийся вихрь снега, и моё сердце забилось чаще. Как всегда в эти дни, когда я сталкивался с загадкой, мой разум мгновенно вызывал в воображении образы множества мертвецов, которые явились мне досаждать. Вдруг паэла чувствуют их присутствие? Моргая от ледяных ласк ветра, я искал призраков, но не увидел ничего, и только почуял знакомый затхлый запах множества лошадей. Призраки меня не нашли, зато, похоже, нашли враги.

— Езжай обратно в лагерь! — приказал я Джалайне, доставая меч. — Они, наверное, перешли до снегов. Скажи Уилхему, пусть берёт командование на себя и быстро едет обратно в бухту.

Собиралась ли она подчиниться или спорить, так и осталось без ответа, поскольку её лошадь не согласилась сдвинуться ни на дюйм. Утрен тоже, несмотря на все мои настояния. На пинок моих каблуков он обернулся назад, скорее раздражённо, чем сердито, а потом снова обратил взгляд на восток и замер, видимо, невозмутимо чего-то ожидая.

— Элвин, — тихо сказала Джалайна, глядя, как из снега начали проступать силуэты. Сначала дюжина, затем вдвое больше — они появлялись с обеих сторон, пока перед нами не оказалось войско в несколько сотен человек, которое продолжало расти. Я искал знамя, ожидая увидеть лошадь на дыбах — герб герцога Вирулиса Галмейна. Однако у этих всадников не было знамён. Не увидел я в их быстро растущих рядах и блеска доспехов. Когда они приблизились, один из всадников перешёл на рысь, и по мере приближения размер его скакуна стал очевиден — зверь превосходил даже самого могучего боевого коня во всём Альбермайне, и всадник на нём был соответствующего роста.

— Это лучше убери, — посоветовал Эйтлишь, кивнув на мой меч, когда паэла, на котором он приехал, остановился в нескольких шагах от меня. Я-то считал Утрена самой впечатляющей лошадью из всех, с кем мне когда-либо приходилось сталкиваться, но жеребец, на котором ездил Эйтлишь, был выше, по крайней мере, на фут, а также шире в плечах. Снег покрывал его шерсть, но я заметил шкуру в пятнах по-осеннему коричневатого оттенка. Огромный паэла фыркнул, направляясь к Утрену, оба коня покачали головами и уткнулись носом друг другу в шеи. Я заметил явное подчинение в поведении Утрена: его голова склонялась ниже, чем у пятнистого жеребца, и фыркал он более приглушённо.

— Твой меч, Писарь, — настаивал Эйтлишь, пока я, разинув рот, глазел на других паэла, появлявшихся из снега, и каждый нёс суроволицего всадника. — Среди паэлитов считается очень грубым встречать союзника оружием.

— Как у тебя это получилось? — спросил я его, убирая меч в ножны. — Что убедило их поехать?

Эйтлишь не ответил, хотя я увидел незнакомое выражение на его лице. «Вина, — понял я. — Что бы он ни сделал, удовольствия от этого не получил». Всматриваясь в лица ближайших паэлитов, я узнал нескольких из нашего эскорта в Зеркальный город, и среди них фанатичного Мориэта. Его вид нынче выражал жалкую обиду, а не пылкий гнев, который я помнил по прошлому разу. Однако ещё более пылкого дяди Кориэта я не увидел, но подавил желание спросить о судьбе старейшины, полагая, что она наверняка будет связана с виной Эйтлиша.

— Они пойдут через горы? — спросил я. — Будут сражаться с нами?

— Будут, — проворчал Эйтлишь. — Но для этого им потребуется сталь.

— Сталь у нас есть, и средства для её обработки тоже. — Как и все армии, войско Короны путешествовало с передвижной кузней. Я повысил голос, обращаясь к наблюдавшим паэлитам: — Скоро у ваших копий и стрел будут стальные наконечники! Да убоятся вас наши враги за горами!

Если такое высокопарное приветствие и нашло хоть какое-то понимание среди этой массы всадников, то это никак не отразилось на их одинаково мрачных лицах. Я не увидел ни единого воина, который был бы рад здесь находиться, но все они пришли. Паэла мои слова восприняли более благосклонно, во всяком случае, мне кажется, что внезапное фырканье и топот копыт свидетельствовали об одобрении, которого не разделяли люди на их спинах.

— В нескольких милях к югу отсюда Ваалишь ведёт таолишь, — рассказал я Эйтлишу. — Уверен, он будет рад тебя видеть.

— Мы идём своим путём, ишличен, — рявкнул Мориэт. — Мы будем сражаться в вашей войне за вас, но не жди, что станем терпеть вашу вонь.

Эйтлишь пристально взглянул на паэлита, и тот вызывающе посмотрел в ответ. И только когда пятнистый жеребец махнул хвостом и наклонил голову в сторону Мориэта, его поведение резко изменилось. Горькое безрассудство превратилось в запуганную неловкость, и воин съёжился в седле.

— Это все паэлиты? — спросил я Эйтлиша, зная, что бесполезно будет спрашивать о полной численности.

— Все, кто могут ездить верхом и сражаться, — ответил он.

— И всем им очень рады. — Из-за порыва ветра снег на миг развеялся, открыв вид на далёкие серо-белые вершины. До Зимнего перевала оставалось ещё несколько дней, но от вида гор у меня сжалось в груди. За несколько дней похода нарастало ощущение того, что меня ждут, равно как и подозрение, что моя невидимость для мистического зрения Эвадины может быть не такой абсолютной, как я себе представлял. Я задавался вопросом, не проклятие ли навлекло на меня эту новую пелену сомнений. Конечно, близость к мертвецам меня нервировала, но всё же я решил, что дело не в этом. Новоприобретённое проклятие научило меня только тому, что правда — его единственная награда. В мире мёртвых ложь не властвовала.

— Она ждёт нас, — сказал Эйтлишь, снова демонстрируя сверхъестественную способность отражать мои мысли. — Я тоже это чувствую.

— Она знает, что мы идём, но не знает где и когда, — произнёс я с уверенностью, которой не чувствовал. — Но битва наверняка встретит нас, когда мы перейдём горы, через несколько недель, если не дней. Такая битва, каких каэриты никогда не видели. Рулгарт хорошо подготовил таолишь к тому, что нас ждёт, но паэлиты не знают ничего о том, каково это встретиться в сражении с рыцарем в доспехах.

— Сомневаешься в нас, ишличен? — спросил Мориэт, издевательски рассмеявшись. — Беспокойся лучше о своих, поскольку это твои рыцари никогда не встречали паэлитов.

Перевал Кейн Лаэтиль выглядел практически так, каким я его помнил по сну с Ведьмой в Мешке, хотя в тот день, когда войско Короны начало его пересекать, погода стояла значительно хуже. Когда я повёл первые роты в канал между горами, разразилась метель и продолжалась три дня, которые потребовались для завершения перехода. Поскольку линия марша отодвинула нас от берега, солдатам теперь приходилось нести припасы на спинах вместе с оружием и всем остальным. Уклон был небольшим, но постоянным, и потому многие поскальзывались на покрытых инеем камнях или улежавшемся снегу, по которому мы шли, и падали. Из-за непрекращающегося снегопада удалось разжечь лишь несколько костров, а ночи приходилось проводить под брезентом, который утром провисал от навалившегося снега. Несмотря на то, что мы теряли солдат из-за падений с переломом лодыжек или жуткого холода, я был благодарен метели. Среди гор с такими тяготами не устроить никакой засады.

Наутро третьего дня уклон выровнялся и вскоре стал извилистым спуском. К полудню снег наконец-то начал стихать, и мы увидели предгорья южной Алундии. Землю окутывал белый покров, большинство ручьёв и рек выглядели замёрзшими, но после перевала она казалась такой же гостеприимной, как пышные и зелёные летние поля.