Ни слова, господин министр! (СИ) - Варварова Наталья

— Ты король. Но ты и ...., Ваше Величество. Зачем это все? Мы могли наброситься на нее вместе. Ты бы погиб, сражаясь.

— А ты бы мне не поверил. Да я и сам себе не до конца… Так гораздо эффективнее. Крак, но она дохнет и гадит одновременно.

Умирающий червь бил хвостом и снаружи. Он бесновался в круге, уже не заботясь о братьях. Уничтожал их магпотоки, а тонкими щетинками-бритвами — вспарывал плоть. 

— Его надо сдержать. Нельзя, чтобы эта тварь даже в виде отходов оказалась снаружи. Им там и без него достается. Это твой питомец, ты в нем разбираешься, — выговаривал Родерик, помогая брату стоять. 

Лучше всего умирать, делая что-то полезное. Бросить Стефана корчиться в одиночестве Родерик не мог. Они встали, подпирая друг друга спинами и закрывая по половине круга каждый. 

— Мои дети… Мир еще не видел таких талантливых темных. Дэвид вырастет и станет сильнее тебя. И это мой сын. А Эдвард… У тебя всего лишь девчонка. Неудачник, — перечислял Стефан слабеющим голосом.

Тьма отравляла воздух. Не давала восстанавливаться привычным образом. Раны были невелики, но кровопотеря от них уже сказывалась. Впрочем, Родерик и не держался за жизнь. Искореженная тьма была связана с ними обоими. На земле им места нет… Стефан же отходил еще быстрее. Его магический фон почти растворился. 

Руки брата холодели, плечи и шея почти потеряли гибкость. Не молчать…

— В коневодстве я с таким сталкивался. Когда жеребец — не чемпион, а потомство дает с исключительными характеристиками. Впрочем, и на троне ты тоже хорошо смотрелся, ровно. Если бы не свихнулся… Но что  толку об этом. 

Внизу расходилось алое марево. Неужели они потеряли столько крови?

— Я вижу мать, — прохрипел король, хватая брата за плечо. — Рядом с ней Евгения. Они не оставили меня. 

Первая нареченная старшего принца умерла в совсем юном возрасте. Ей не исполнилось и тринадцати. Стефан в свои двенадцать был безутешен. 

— Мама в хорошем настроении, то есть, как всегда, хмурится?

Но брат уже не отвечал. Искра покинула его, и Родерик подпирал собой мертвеца. Вот и все, бодрый тон можно оставить. Со всех сторон князя обступила темнота. 

Он никого не ждал, потому что запретил себе смотреть на любимых, уходя от них. А мама… Разве он сделал так, как она хотела? Он обещал приглядывать за братом. 

Еще некоторое время он продолжал шинковать останки упрямой твари, не разбирая деталей. Потом темнота все же сжалилась над ним. Он рухнул.

Возможно, прошла вечность. Он перестал существовать. Сердце не билось, родная тьма утихла. Четыре стихии перемигивались друг с другом по инерции. Как полагалось войну, он отплыл за пределы, из-за которых невозможно верн… 

— Родерик Конрад! — вдруг сказала Нахаленка строгим голосом. — Это что такое?

Глава 119.

Эдвард попробовал перегородить мне путь. Еще один герой. Кое-как держался на ногах, а все туда же.

Мы только закончили с Бекки, и я усыпила бедную измученную девочку на пятнадцать минут. Потом мне снова понадобится ее помощь. Людей слишком много. Их нужно переместить отсюда как можно быстрее — и желательно в стабильном состоянии… Я обещала себе вспоминать этот вечер каждый раз, когда Ребекка снова выведет меня из себя.

Ангелина и Дейв спали наверху перед троном. Креслище вернулось на постамент, как только изначальная тьма занырнула обратно под землю. Власть Конрадов удержалась. Пусть правит любой из них, лишь бы не Стефан… Вообще-то я полагала, что и Эдвард дрых там же. Все мы к этой минуте нуждались в восстановлении. 

Однако сейчас старший принц не пускал меня к кругу:

— Они мертвы. Я обещал дяде, что не дам разрушить его заслон. Никто не приблизится к ним, пока тела не остыли. Он приказал, чтобы я проследил… И добил, если понадобится.

Уж лучше бы он опустил последнюю фразу. Я и так была на пределе. В этом весь Родерик… Мой доблестный воин.

— А теперь послушай, мальчик. Ты не выполнил обещание по независящим от тебя обстоятельствам. Так и передашь князю. Иногда побеждаешь ты, — с этими словами я подняла в воздух обомлевшего Конрада, тряхнула его четырьмя стихиями сразу. Легонько, но достаточно, чтобы нейтрализовать. — А иногда побеждают тебя. Есть сила, которая… 

И кому я это рассказываю? Принца уже вернула под трон рядом с братом и кузиной… Не замечала за собой склонности к патетике, но еще один такой вечер…

Я приблизилась к кругу. Оба брата распластались в крови, неравномерно перемешанной с темной слизью. Пятно расползалось уже за его пределами, что, по-моему, свидетельствовало о том, что защищать нас больше не от кого. Все внутри надежно и бесповоротно мертвы. 

Не стала гадать, а просто размахнулась и вдарила по тонкому изощренному плетению, уходившему от пола в бесконечность. Инстинктивно сделала упор на воду, потому что Родерик постоянно перебарщивал с огнем. К тому же беспросветная чернота, которую мы наблюдали весь последний час, настойчиво нуждалась в том, чтобы ее наконец смыли.

Блок тихонько затрещал. Это рушились связи между перегородками. Муж умел строить клеточные магические конструкции как никто. Нет, я не собиралась думать о нем в прошедшем времени. 

Стефан лежал лицом вверх с распахнутыми в никуда глазами. Это неправильно, чтобы короля видели таким. Да и никого другого тоже. Смерть беспощадна и надменна. Но у меня не было лишней секунды, чтобы закрыть ему веки. Я попыталась стащить с него тело Родерика, лицо которого было от меня скрыто.

Получилось не сразу. Но через несколько минут я все же выволокла его оттуда… Князь успел закрыть глаза. Его лицо осталось спокойным и невозмутимым. 

Я помнила, как мама рассказывала, что четырехстихийники прошлого обманывали свое тело и законы природы. Сдавались победившей их силе и останавливали сердце. Все процессы замирали, однако пока сохранялось взаимодействием между всеми четырьмя линиями, маг мог вернуться. Мама была убеждена, что Родерик владел этим фокусом в совершенстве. Но упрямец всерьез вознамерился уйти из жизни. 

Минут пять я просто трясла его, склонившись к его груди, и говорила все подряд. Князь вел себя, как и положено трупу. Не реагировал. И я пришла в отчаяние. 

— Ты можешь быть хоть тысячу раз прав во всем, что касается темного источника. Но кроме вашей драгоценной тьмы существуют и другие силы. Но ты ne sais rien про равновесие, Родерик. Ни крака не смыслишь. Не надо, прошу, будить во мне дьявола. Если ты уйдешь, я с этим не смирюсь. Никогда… Я сожгу себя, когда они соорудят ритуальный костер для тебя и для вон того… Merde, не буду называть его по имени. Хочешь уйти с ним? — я так завелась и не заметила, что его руки мягко сомкнулись на моих запястьях. — Так, Родерик? Он больше достоин тебя, чем я? С которой тебя соединила твоя земля и твоя же магия. Я столько лет провела вдали, чтобы сейчас хоронить! А сколько раз ты спал со мной, Конрад, — разве столько ночей отведено любимой жене?… По-твоему, я буду тихо скорбеть и продолжать одаривать благодатью всех, до кого дотянусь… Если я вдруг передумаю умирать, то я снесу в щепки ваш трон и покажу всем, что значит, светлая повелительница и справедливое правление. От Аллеи до Тахии и от Загота до Литана я наведу такой порядок, какой умеем только мы, Светочи, — не ведающие лжи, компромиссов, уверток и временных договоренностей. Дела будут вершиться раз и навсегда... Это то равновесие, которого ты искал?

— Да, — сказал Родерик немного надтреснуто. — Это оно. Я никогда не умел понять, как из наглой, бесстрашной, рискованной и в то же время продуманной Нахаленки родилась столь святая женщина. Ответ очевиден. Нахаленка подросла, обзавелась дикой силой, но стала реже буянить… Пожалуйста, дорогая, давай ты однажды все-таки разрешишь мне умереть. Достойно предстать перед Богиней. Иначе даже как-то…. пугает. 

— Нет, — заявила я, все еще не веря, по-прежнему злясь, но уже рыдая от невыносимого облегчения. — Ты пропустишь меня вперед. И не уговоришь, не надейся.