Мученик (ЛП) - Райан Энтони

– Король, – сказал я.

Рыцарь-маршал склонил голову.

– Именно так, мастер Писарь.

– Капитан Писарь, – тихо, но настойчиво поправила Эвадина. – Прошу, отец, обращайтесь к моему самому доверенному спутнику согласно его званию.

Альтерик, прищурившись, по очереди посмотрел на нас, и в выражение его лица прокралось тёмное и неприятное понимание.

– Поздравляю, капитан, – сказал он мне спокойным тоном, который резко контрастировал с внезапным блеском гнева в примирительном прежде взгляде.

Эту натянутую вежливость я принял кивком и вернулся к более важным вопросам:

– Король в плену?

– Кажется, так. Вчера в королевский лагерь прибыл вестник под флагом перемирия и привёз приглашение к переговорам. Принцесса Леанора особо настаивала на вашем участии, капитан. Я должен сопроводить вас к ней как можно скорее. А вам, миледи, – добавил он, повернувшись к Эвадине, – приказано собрать все ваши силы под королевским знаменем. Мой человек проведёт вас к лагерю.

Мы с Эвадиной лишь обменялись кратким взглядом – снова расцвела наша способность к бессловесному общению. «Ступай», сказали её глаза, «и расскажи мне всё, что откроется».

Повернувшись в унисон, мы поклонились сэру Альтерику, и Эвадина серьёзно проговорила:

– Как прикажет принцесса, милорд.

***

– У неё снова было видение, да?

Большую часть пути к лагерю королевского войска сэр Альтерик сохранял молчание. И только когда мы проехали через линию пикетов к огромному скоплению палаток, телег и загонов, он соизволил ко мне обратиться. Во всём его виде сквозило неодобрение, но под благородным презрением я чувствовал более глубокое беспокойство.

– За то время, что я служу Помазанной Леди, – ответил я, – на неё снизошло несколько видений, милорд.

– И всё же, она не смогла предвидеть всего этого. – Он дёрнул головой на окружающих солдат и невесело усмехнулся. – Как всегда с её… особым прозрением. К тому времени, как она заговорит, уже слишком поздно.

– Время её видений – в руках Серафилей, – сказал я.

– Неужели? – В вопросе слышалась определённая, любопытная нотка, которая соответствовала глубине испытующего взгляда, когда он натянул поводья своего коня, заставив меня остановить Черностопа. – Вот во что вы верите?

– Я верю, что она – помазанный служитель Ковенанта Мучеников, воскресшая из мёртвых благодаря милости Серафилей, дабы спасти мир от опустошения Второго Бича. – Меня удивил жар, с которым я говорил, не в силах усмирить нарастающий необоснованный гнев. Кто этот человек, чтобы сомневаться в дочери, которую он подвёл? Человек, который даже не поверил в истинность её благословенного прозрения, обрекая её тем самым на годы мучений?

– Тогда вы глупец, – заявил он, и я понял, что мой гнев усиливается ещё больше оттого, что в его голосе я услышал больше жалости, чем насмешки. – Когда представится возможность, спросите её о первом видении. Спросите о том, как умерла её мать…

– Мастер Писарь! – Напряжение и тревога сделали голос настолько неузнаваемым, что только повернувшись и увидев спешащего к нам сэра Элберта, я понял, что этот крик слетел с его губ. Как и голос, его лицо разительно отличалось от лица того человека, которого я знал – бледное и небритое, а обычно коротко постриженные волосы торчали колючей копной. Он смотрел на меня тёмными глазами, впалыми от недосыпа, нетерпеливо подзывая меня рукой.

– Вы здесь, хорошо, – сказал он. – Идёмте, вы нужны.

С первого взгляда на вестницу в шатре принцессы Леаноры во мне невольно зародилось подозрение, что Самозванец выбрал её за внешний вид, противоположный Эвадине. Медово-светлые волосы, постриженные чуть ниже ушей, окаймляли овальное лицо несомненной привлекательности, хотя на нём и застыло враждебно-хмурое выражение, граничащее с откровенным презрением ко всему, что она видела. Её доспехи были отполированы до серебристого блеска, а кирасу и наплечники украшали завитки небесно-голубого цвета. Руку в латной перчатке она держала на богато украшенной рукояти меча и крепко сжала, когда Элберт провёл сэра Альтерика и меня в шатёр.

Она коротко глянула на лорда Курлайна, посмотрела на меня, и её враждебность немного ослабла, когда она по-волчьи улыбнулась, оскалив зубы.

– Писарь, но не мученица, да? – спросила она таким мягким голосом с настолько благородным акцентом, что рядом с ней сэр Элберт казался простолюдином.

– Миледи, я вас знаю? – спросил я, отчего её улыбка расплылась.

– Ещё нет, – сказала она, наклонив голову. – Но узнаете, очень скоро.

– Капитан, эта… личность, – сказала принцесса Леанора, поднимаясь из-за своего вездесущего стола, – не леди, а лишённая прав собственности предательница, которую презирают как семья, так и Корона.

– Истинный король назвал меня графиня Десмена Левилль, – сказала вестница, проигнорировав Леанору, и удивительно глубоко поклонилась мне. – Единственный титул, который я когда-либо приму – это дарованный единственным достойным монархом, способным править этим королевством…

– Хватит! – В кратком приказе сэра Элберта в немалой степени слышалась его прежняя властность, хотя в том, как он подходил к принцессе, сжав кулаки, явно сквозила задумчивость. Я отметил, как Леанора попыталась его успокоить мягким прикосновением к руке, но он явно этого почти не почувствовал. – Ваши известия, – сказал он, кивая на меня. – Повторите их капитану Писарю.

– Я уже изложила условия Истинного короля, – фыркнула графиня, презрительно приподняв голову. – Теперь же я терплю вашу компанию лишь столько времени, сколько потребуется вам на ответ…

– Повторите! – Прервал сэр Элберт, стиснув зубы и выговаривая так медленно и тщательно, что он явно едва сдерживал ярость. – Ваши. Известия.

К счастью для здоровья вестницы, её высокомерие позволяло хотя бы немного здравого смысла. Её лицо чуть порозовело, она стиснула зубы и уставилась на меня. Своё послание она произносила отрывистым тоном, который мало что выдавал, кроме капли гнева. В конце концов меня позвали сюда, чтобы выслушать эту женщину и оценить её правдивость. Слушая, как она говорит, я понял: вряд ли она понимает, что ей не выйти из этого шатра живой, если я объявлю её лгуньей.

– Да будет известно, – начала графиня Десмена, – что некий Томас Алгатинет, лжекороль Альбермайна, находится под защитой Истинного короля Магниса Локлайна, будучи захвачен в честном бою. Хотя и многочисленны преступления лжекороля, но король Магнис мудр и милосерден. Он считает, что это королевство уже претерпело слишком много раздоров, благодаря бесконечным распрям и жадности, порождённым многолетним незаконным правлением семейства Алгатинетов. Посему он готов избавить своего пленника от суда и казни, которых тот заслуживает. А потому леди Леаноре Алгатинет сим предписывается расформировать своё воинство и распустить свою свиту, коим приказано присягнуть и воздать должное королю Магнису. Время и место для этого он выберет по своему усмотрению. В свою очередь Томас Алгатинет будет возвращён семье при условии, что и он и его сестра покинут любые земли в пределах Альбермайна и принесут торжественную клятву, что они никогда не вернутся.

Когда она замолчала, я увидел, что с губ Элберта вот-вот сорвётся неминуемый вопрос, но его рот остался закрыт, поскольку Леанора сжала его руку.

– Ваши слова услышаны, – сказала она графине. – Стражники снаружи проводят вас в то место, где вы сможете дождаться ответа.

– Миледи, если позволите, – сказал я, подняв руку, как только вестница собралась уйти. – Вы видели короля? – беспечным тоном спросил я, хотя и следил за её реакцией очень тщательно. – Я имею в виду, собственными глазами?

– Я видела лжекороля, который со всеми удобствами наслаждается гостеприимством моего господина, – заявила она. Лишь мелкое подёргивание губ, которое легко пропустил бы неопытный глаз, выдал в ней опытную лгунью. Самозванец отлично выбрал вестника, и её ложь могла бы оказаться успешной, если бы не ненависть и гнев, которые она так явно испытывала по отношению к обитателям шатра. Сильные эмоции нередко стирают с лица наносное выражение, и необученный глаз такое легко пропустит, но только не мой.