Белогвардейщина - Шамбаров Валерий Евгеньевич

Ознакомительная версия. Доступно 46 страниц из 230

Но «свирепые» телеграммы уже не помогали. Вильну не вернули. Правда, между поляками и литовцами тут же начались серьезные трения, кому из них принадлежит город и прилегающая к нему область, — поляков там жило тоже предостаточно, большинство интеллигенции и общественная верхушка были польскими.

Основная группировка большевиков держалась в районе Риги, как бы разрезая Прибалтику надвое. 2 месяца здесь шла позиционная война по рубежу реки Курляндская Аа (Лиелупе). Добровольческие части Балтийского ландсвера русские, латышские, из балтийских и германских немцев, общей численностью 7–8 тыс. чел., - занимали западный берег с двумя небольшими плацдармами на восточном — у Кальценема и Митавы (Елгава). Противостояли им три латышских и Новгородская дивизии, немецкий интернациональный батальон и коммунистические роты (всего 15–20 тыс. чел.). Копили силы, пережидали разлив рек, болели тифом. От него умер помощник начальника русского отряда полковник Рар.

Входивший в оперативное подчинение ландсвера добровольческий отряд Ливена, насчитывавший к моменту выхода на этот рубеж 250 чел., рос численно. Подходили пополнения из Либавы и Виндавы. Был создан свой кавалерийский эскадрон ротмистра Радзевича, от немцев получили орудия для формирования полевой и гаубичной батарей. Через союзные миссии поступило официальное извещение Колчака, что князь Ливен назначается командиром русских стрелковых частей в Курляндии с подчинением Юденичу как главнокомандующему фронтом. Делались попытки получить пополнения из германских лагерей военнопленных, но они оказались неудачными. Хотя принципиальная договоренность об этом была достигнута и с Германией, и с представителями Антанты, все увязало в мелких бюрократических нестыковках, закорючках, волоките. Воспользовавшись передышкой на фронте, Ливен выехал в Берлин и уговорил заняться данным вопросом находившихся там русских общественных деятелей. Руководить работой взялся бывший сенатор Бельгард, утрясая всевозможные формальности и согласуя требования германских властей с требованиями победителей-союзников. И со второй половины мая начался приток добровольцев из-за границы за счет бывших пленных и беженцев.

У других противобольшевистских сил были свои внутренние заботы. Немецко-балтийский отряд ландсвера под командованием лейтенанта Мантейфеля, отведенный на отдых в Либаву, 16.04 сверг там латышское правительство Ульманиса, выражая ему недоверие. Кое-кого из министров арестовали, обвиняя в связях с большевиками. Подрались с одной из латышских частей. И на место Ульманиса поставили Недриса. В ответ латыши арестовали Недриса и ограбили его. Увезли за город, откуда Недрису удалось бежать в одном белье к ближайшим немецким постам. В общем, путч вышел совершенно несерьезный. Не могли найти новых министров на место свергнутых. Германия признала Недриса. Англия и Франция требовали возвращения «законного» Ульманиса, торчавшего в их миссиях в роли политического изгнанника. А американцы безуспешно искали компромисс, стараясь создать коалиционное правительство Недриса — Ульманиса.

На фронте до поры до времени это не отразилось. В мае, одновременно с операцией против Деникина по личному указанию Троцкого планировалась и операция в Прибалтике по уничтожению ландсвера. 16.05 русский ливенский отряд и латышские роты полковника Баллода заняли позиции на небольшом плацдарме у Кальценема. А через 2 дня началось общее наступление красных. На Кальценем наносился основной удар — плацдарм представлял непосредственную угрозу Риге, находясь от нее в 40 км. Три дня продолжались непрерывные атаки, которые отбивались с большими потерями для красных. 21.05 наступило затишье. Разведка донесла, что красные производят перегруппировку и подтягивают резервы для нового наступления.

Командир ландсвера майор Флетчер решил опередить противника. Поставив в авангарде ударный отряд Мантейфеля, он неожиданно атаковал среди ночи. Уже к четырем утра части ландсвера прорвали боевые порядки большевиков и форсированным маршем двинулись к Риге, чтобы занять мосты через Даугаву раньше отступающих вражеских войск. Из Митавы по реке отчалила флотилия из вооруженных буксиров и пассажирских пароходов. Русский отряд и латыши пошли севернее, обходным путем. А южнее выступила Железная дивизия Бишофа. К двум часам дня ударники Мантейфеля и бронемашины Бишофа с разных сторон ворвались в город.

Большевиков в Риге застигли врасплох. В этот раз они и не помышляли о приближении белых, а те были уже на окраинах. На тех, кто пытался доложить об этом по телефонам в центр города, обрушивалась ругань начальников, требования прекратить панику и угрозы расстрелять за "распространение панических слухов". Очевидица писала: "Перегнувшись в окно, мы увидели… Боже, глазам не верится! Отряд немецких «фельдграу» в касках с ружьями шел по нашей улице. (Балтийский ландсвер состоял на снабжении у Германии и носил, независимо от национальности, немецкую форму. — Прим. автора.) Через пять минут все, что было в доме — стар, млад, интеллигент, простолюдин, богатый, бедный — выбежало на улицу встречать своих спасителей. Они еще нам кричали не выходить, подождать, запереть окна и двери, так как еще идет стрельба, но никто не обращал внимания на эти предложения. "Спасены!" — вырвался, как один, крик из сотен грудей. Плакали и смеялись от радости".

Лейтенант Мантейфель с горстью ударников бесстрашно врывался на автомобиле в части города, еще занятые большевиками, освобождая из тюрем заключенных. В одну тюрьму ему удалось успеть вовремя, чтобы спасти всех. В другой многих заключенных в последние минуты успели перебить. Пуля одной из латышек женского палаческого отряда сразила и самого Мантейфеля. Немецкие отряды занимали город с запада, а с севера к 6 часам дня в Ригу вступил русский отряд и латыши. Операция завершилась полным разгромом большевиков. В окружение попала их фронтовая группировка и все, что находилось в Риге, не успев сбежать. Деморализованные войска бросали оружие, старались разбежаться и толпами сдавались в плен. Преследование красных частей, сумевших уйти, продолжалось до реки Лифляндская Аа (Гауя).

В Ригу переехали иностранные военные миссии, правительство Недриса. Прибыла и американская продовольственная комиссия, сразу организовавшая кухни для детей и начавшая снабжать население давно не виданным здесь белым хлебом. Кн. Ливен в докладе командованию писал:

"Впечатление при взятии Риги от душевного и физического состояния горожан было удручающее. Рассказы о большевистском режиме, о терроре и о лишениях превосходили все, что проникло до тех пор в печать. Рассказы эти подтверждались при находке массы расстрелянных и изуродованных трупов. К всем бедствиям присоединились форменный голод и эпидемия тифа".

В Ревеле (Таллине) находился в это время глава всех союзных миссий в Прибалтике английский генерал Гоф. Как впоследствии выяснилось, официально его миссия должна была состоять при Юдениче, точно так же как состояли иностранные представители при Деникине и Колчаке. Реально же Гоф выступил в роли единовластного распорядителя всего края, причем Юденич был у него всегда последним в очереди. Это объясняется многими факторами. И спецификой фронта, полной зависимостью здесь белогвардейцев от иностранцев. И личностью главнокомандующего — ни Деникин, ни Колчак, ни Краснов не потерпели бы и десятой доли выходок Гофа. Объясняется это и внешней политикой Великобритании — в Прибалтике вовсю перекраивались карты государств, и, соответственно, шла борьба за сферы влияния. А в этой борьбе Англия противопоставляла себя уже не только Германии, но и будущей России. Наверное, многое объясняется и личностью самого Гофа, постоянно проявлявшего недоброжелательство в отношении России. Но опять же при Омском или Екатеринодарском правительствах такой «друг» вряд ли задержался бы, а Юденич вынужден был терпеть его не только «при», а «над» своим штабом.

Одна из «инициатив» Гофа касалась Балтфлота. Он стал далеко не тот, что в 17-м. Самая буйная часть матросов схлынула по фронтам гражданской. Остальные дурели от безделья и разлагались в Кронштадте, куда стянулись корабли из других русских баз, Ревеля и Гельсингфорса. Многие начинали браться за ум, видя результаты того, что натворили. В 18-м, когда разоружали ненадежные части старой армии, пришлось разоружать и «ненадежные» корабли. Причем для этого даже не нашлось «надежных» специалистов — замки орудий и приборы просто ломали кувалдами. Зрело недовольство советской властью, ряд кораблей стали готовить переход к белым. Но когда перешли первые два миноносца, англичане… передали их Эстонии. Другие корабли повторять их опыт уже не решились.

Ознакомительная версия. Доступно 46 страниц из 230