Восточные страсти - Скотт Майкл Уильям

Эрика нетерпеливо дернула головой.

— Вы не думаете, что говорите, Браун. Эта женщина ведет дела в своем гонконгском офисе и никогда не ездит охотиться. Что же касается происшествия на море, то вам будет просто нелегко справиться в одиночку с такой задачей. Я предпочитаю гораздо более доступные решения.

— Вы, очевидно, имеете в виду что-то конкретное?

— Вы угадали, — сказала она. — Вы помните, когда мы с вами гостили у Толстого Голландца, он нам как-то раз с гордостью демонстрировал свой зверинец.

Браун пожал плечами.

— Я, признаюсь, смотрел на него безо всякого интереса. Животные мало меня интересуют.

— И меня тоже, — сказала Эрика. — Но меня поразила его коллекция ядовитых змей. Вы не припоминаете этих удивительных существ длиной от восемнадцати до двадцати дюймов, а толщиной не больше моего мизинца? Это некая экзотическая разновидность коралловой змеи, если я не ошибаюсь, ибо эта тварь обладает способностью менять свою окраску с розовой на зеленую или даже голубую.

— Что же дальше? — отрывисто спросил Браун.

— Дело в том, что у Голландца этих змей чересчур много. Я отчетливо припоминаю, что у него в террариуме я тогда насчитала пять-шесть коралловых змеек. Я собираюсь послать вас к Голландцу. Вы отвезете ему мое письмо и другие документы, а он настолько гостеприимен, что, без сомнения, предложит вам остаться у него на ночь. Когда на следующий день вы тронетесь в обратный путь, я хотела бы надеяться, у вас уже будет иметься одна из тех замечательных змеек. Не знаю, обитают ли они в Гонконге, но здешний климат мало отличается от джакартского, поэтому вполне можно будет поселить эту змейку в доме у Молинды. А дальше пусть все за нас решит природа. Во всем будет виновата только она, но никак не мы с вами. — И она благополучно ухмыльнулась.

Браун некоторое время стоял молча и неподвижно. Его не приводила в восторг перспектива вновь наведаться в гости к Голландцу после той унизительной процедуры, которой он был подвергнут по его приказу. Но он понимал, что все имеет свою цену.

— Давайте поразмышляем вместе, — сказал он. — Представим, что я полностью выполню ваше задание. Мои хозяева в Гамбурге за подобные операции мне жалованья не добавят. Поэтому я ставлю условие вам — сто золотых марок, причем все деньги вперед.

— Я даю вам вперед половину этой суммы, — сказала она. — Другую половину вы получите, когда вернетесь сюда со змеей и поселите ее у Молинды.

Его обнадежило, что она вновь беспрекословно приняла его условия.

— Отлично, — сказал он. — Будем считать, что мы договорились. Я отправлюсь в Джакарту, как только получу от вас документы, которые вы хотите передать Голландцу.

Рано утром следующего дня Браун уже поднимался по сходням трапа джонки, выполнявшей коммерческий рейс в Джакарту. С собой у него была папка бумаг, поспешно составленных для Голландца баронессой. Без всяких происшествий добравшись до столицы Голландской Ост-Индии, он, не мешкая, нанял экипаж и вскоре был уже у Голландца.

Здесь его ждал самый сердечный прием. То ли к его оплошности стали относиться иначе, то ли о ней и вовсе забыли. Возможно, Голландец и был чуть удивлен тому, что для передачи документов Эрике потребовалось отправлять личного посланника, но он, как всегда, предпочел держать свои сомнения при себе. Он давно уже заметил, что лучше всего в таких случаях говорить на другие темы и спокойно наблюдать за собеседником. В конце концов все выяснится само собой.

Обратный билет у Брауна был взят на следующее утро. Ему даже не пришлось спрашивать у хозяина разрешения остаться до следующего утра. Голландец подтвердил свою репутацию радушного хозяина и сам настоял на том, чтобы Браун провел ночь в усадьбе.

Девушки Голландца первыми почувствовали перемены в Райнхардте Брауне. Если во время первого своего появления он ежеминутно подмигивал и строил им глазки, то теперь он лишь изредка позволял себе бросить на них застенчивый взгляд. Еще больше заинтриговал он их во время обеда, когда обронил фразу о своем интересе к зоопарку Голландца. После завершения трапезы ему немедленно было предложено пройтись по зверинцу. Одна из девушек водила его от клетки к клетке и давала ему объяснения. Он проявил недюжинный интерес к обезьянам, — в глубине души оставаясь к ним совершенно безразличным. Обитатели террариума его, казалось, не вдохновили. Ночью он достал из своего багажа стеклянную банку емкостью в один галлон[30]. Горлышко банки было забрано металлической решеткой, которая препятствовала исчезновению из банки содержимого, одновременно давая доступ воздуху.

Глубоко за полночь, убедившись, что все постояльцы дома улеглись спать, он тайком прокрался в зверинец и, подойдя к террариуму, осторожно поставил у входа в него стеклянную банку. Внутри банки оказалась небольшая ящерица. Он полагал, что такой приманки вполне достаточно. Сняв с банки решетчатую крышку, он открыл дверцу в загон для коралловых змеек и отступил на несколько шагов. Удача сопутствовала ему. Одна из змеек, длиной от восемнадцати до двадцати четырех дюймов, а в диаметре не шире его мизинца, учуяла присутствие ящерицы. Соскользнув внутрь банки в поисках добычи, она уже через мгновение стала пленницей Брауна, который, не долго мешкая, завернул на банке крышку, тщательно прикрыл дверь в террариум и, не забывая оглядываться по сторонам, зашагал со своей пленницей восвояси. Придя к себе, он проделал незаметные отверстия в саквояже, чтобы открыть доступ воздуху, поместил в саквояж банку и заснул мирным сном человека, не напрасно прожившего день. Утром, сытно позавтракав с Голландцем и его свитой, он распрощался и поспешил обратно в порт.

Не прошло и семидесяти двух часов, как он входил в гонконгский дом Эрики, готовый отчитаться перед своей хозяйкой.

— Это то, что нужно. Теперь вам осталось спрятать ее где-нибудь у Молинды дома, может быть, в ее кровати или платяном шкафу. Создайте ей удобные условия.

Он кисловато усмехнулся.

— Это гораздо легче сказать, чем сделать, — сказал он. — У нее есть дворецкий, который открывает гостю дверь, а потом затылком чувствует, куда тот посмотрел или повернулся. Так что, пока он дома, мне там делать нечего.

Эрика с презрительной миной покачала головой.

— Когда же вы наконец научитесь рассчитывать свои шаги заранее? Я, например, немного похлопотала и выяснила, что с момента приезда сюда Джонатана Рейкхелла и Чарльза Бойнтона они с Молиндой уходят в свою контору рано утром, а возвращаются обратно приблизительно через час после захода солнца. Дворецкий, естественно, всюду следует за Молиндой. А это означает, что большую часть дня дом совершенно пуст, если не считать слуг-китайцев, которые после уборки дома сидят до прихода хозяев на кухне или вообще отправляются к себе. Так что у вас будет времени сколько душе угодно, чтобы подобрать для нашей маленькой подружки укромное местечко.

Браун, похоже, пребывал в некоторой растерянности, но Эрика вдруг достала из кармана увесистый узелок, плотно набитый монетами, и подбросила его вверх. Поймав узелок, она, улыбаясь и не говоря ни слова, почти силой вложила его в ладонь своего компаньона.

Приняв деньги, он уже не в силах был пойти на попятный.

В тот же вечер, зайдя в свою гостиную, Эрика неожиданно наткнулась на Брауна, который, устроившись здесь в высшей степени непринужденно, потягивал шнапс, презентованный ей одним из местных обожателей.

Он встретил ее угрюмой ухмылкой.

— Можете помянуть со мной женщину с острова Бали, — сказал он, приподнимая фужер.

— О, и куда же вы поместили...

— А это уж мое дело. В данном случае вам совсем не повредит умерить свое любопытство.

Как часто бывало, Молинда, Джонатан и Чарльз перенесли свои дискуссии из конторы домой. Они вернулись к Молинде сразу же после захода солнца, уселись в гостиной и, наполнив свои бокалы из запасов сухого испанского, продолжали обсуждение все той же злополучной темы. Они были полны решимости добиться-таки решения финансовой проблемы. Нельзя было упускать из виду ни малейшей возможности.