Ключ к счастью попаданки (СИ) - Машкина Светлана

Управляющий окинул меня оценивающим взглядом. Щёки загорелись, словно я долго стояла на солнце. Не надо на меня так смотреть, я всё-таки не настоящая Ульна, могу не сдержаться и поставить на место похотливого козлика. Раз уж мне терять нечего, так хоть тебя отучу девушек глазами ощупывать! Нет, нельзя, только ещё хуже сделаю. Надо сдержаться — пока я не жена Саввы, всё ещё можно исправить. — Ваше превосходительство! — я умоляюще сложила руки. Наверное, для полноты картины надо было опять опуститься на колени, но унижений мне и так перебор. На «превосходительство» управляющий высоко поднял брови. И пусть, я всё равно не знаю, как к нему надо обращаться. — Пощадите! — выдохнула я. — Охальник её чуток что не опозорил, — добавил Пекас. — Жениться не отказался? Значит, всё нормально, никакого греха на нём нет, — сказал управляющий. — Позвольте попросить господина, — я не теряла надежду его уговорить. — Глупости. Господина в замке нет, когда будет — неизвестно. Следующий! Шустрый старик-слуга материализовался из-за стены и стал подталкивать нас к выходу. Пекас, видимо опасаясь, что я попытаюсь остаться, крепко схватил меня за рукав. Где? Где мне искать спасения? Остаться возле замка и, как нищенка, сидеть у ворот? Ждать на дороге, когда вернётся господин? За что мне такое попаданство? Нервная система не выдержала последнего удара судьбы. Я опустилась на землю возле каменной стены и зарыдала. Тёплые слёзы ручьями текли по лицу, я размазывала их рукавом и плакала ещё громче. Старик-слуга ласково погладил меня по голове: — Тихо, тихо девочка, — прошептал он. — Я знаю, где господин. Ещё не всё потеряно. Не всё. Если господин не окажется таким же хамом, как его управляющий.

Глава 13

Старик подозрительно огляделся и отошёл в сторону, под тень старого раскидистого дуба. Приложил палец к губам. Мы с Пекасом торопливо закивали — молчим, конечно, соблюдаем тишину и не привлекаем к себе внимания. — Господин на охоте, уже несколько дней. В замке недавно были гости, столько народа, что горничные после них до сих пор порядок навести не могут. Господин устал от суеты и уехал. — К вечеру будет? — тихо-тихо прошелестела я. Старик отрицательно покачал головой: — Думаю — нет. Уборки ещё дня на три, не меньше, давно такого бедлама у нас не было. — Я буду ждать, — решилась я. — Можно, — кивнул старик. — Но, если не боитесь леса, то можете найти его в охотничьем домике. Я хотела спросить, а как, собственно, мы будем искать домик, но меня опередил Пекас. — Знаю, где он. В прошлом году на большую охоту продукты туда подвозил. Старик закивал, отчего его бледные щёки равномерно затряслись. Как же трудно работать в его возрасте! Кажется, здешний господин не отличается добротой и не желает видеть, что его старым слугам давно пора на покой. Из замка мы сразу поехали в сторону леса. По дороге дед сокрушался, что Феня расстроится и будет переживать, потому что он не привёз дров. Что к господину можно приехать через неделю, а дрова сами себя не нарубят и в дом не придут. Я-то, может быть, всё равно выйду замуж, а они с Феней будут мёрзнуть всю зиму и экономить каждое полено. Дорога была узкой, каменистой, когда стемнеет, ехать по ней станет самоубийством. Лучше бы дед лошадку поторопил, а не разговоры разговаривал. Здешние солнца не только всходят быстро, но и за горизонт заходят очень даже торопливо. Раз-два — и хоть глаз коли. — Дедулечка, милый, ну какие уже дрова? Скоро стемнеет, — уговаривала я.

— Уже и дедулечка! — ахнул Пекас. — Улька, ты когда успела слов-то столько узнать? Да ты моя ли внучка? Вдруг тебя в тот день ведьма подменила? — Твоя, твоя, — плаксиво сказала я. Нет, надо лучше себя контролировать, так и спалиться недолго — в прямом смысле слова. Решат, что меня подменили, и не раздумывая, бросят в костёр. — А коли моя, говори, как на духу — что ты любишь больше всего? Что я тебе с ярмарки да с торгов привозил? Пекас повернулся ко мне, ожидая ответа. Откуда мне знать? Как я могу помнить того, чего не видела? Память Ульны иногда подкидывала картинки из прошлого, но про сладости там ничего не было. Зато было много боли и обид. Девочка почти ни с кем не общалась, кроме Фени и Пекаса. Деревенские дети обзывали её ведьмачкой и сторонись, было несколько случаев, когда Улька убегала от града камней и ледяных снежков. Наученная горьким опытом, она старалась держаться подальше от чужих, не уходила далеко от дома и избегала людей. Конечно, она плохо говорила! С кем ей было разговаривать? Феня, считавшая Ульну виновницей своей бесплодности, девочку беседами не баловала. Пекас вообще не понимал, что от него надо что-то ещё, кроме заботы о пропитании и одежде, а потом — о приданом. Ульна подрастала, ровесники тоже выросли и поумнели. Травить её перестали, но обходили стороной. Кто знает, что на уме у молчаливой дурочки? Неожиданно заржала лошадь. Заволновалась, начала переступать с ноги на ногу и поворачивать голову, словно хотела о чём-то спросить Пекаса. — Что с ней? — испугалась я. — Волки? Пекас задумчиво хмыкнул. Подошёл к лошади, погладил её по упитанному боку, успокаивающе похлопал по холке. — Нет, не волки. Слышит или чует что. Что — не пойму. Лошадка замерла и опять шумно всхрапнула. Но теперь звук из леса я услышала тоже. Стон. Тихий, но явственный. Так не скрипят деревья и не шевелит листву ветер — в лесу кто-то стонал.

— Нашли мы чудес на свои головы, — вздохнул Пекас. Порылся в телеге, достал громоздкий тяжёлый фонарь. — За мной иди, — скомандовал он. Лес в этом месте оказался негустой. Красивые высокие стволы смотрели в небо, под ногами мягким ковром зеленела пушистая незнакомая растительность. Идти пришлось недалеко. Человек лежал на краю поляны. Судя по одежде — не из мужиков. Высокие сапоги обхватывали стройные длинные ноги. Красивая короткая куртка расшита вензелями и узорами. Человек лежал лицом вниз, прижимая колени к животу. — Давай-ка, Улька, помоги его повернуть. За плечи придерживай, дальше я сам. Вдвоём мы осторожно развернули незнакомца на спину. Я сняла с головы платок, немного вытерла кровь с лица. Оно не сильно пострадало, мелкие, хоть и глубокие царапины, вероятно, получились, когда человек упал на колючие кусты. Он опять застонал. Пекас приподнял фонарь, и я резко выдохнула. Ужас! Рана на животе, к которой мужчина прижимал обе руки, выглядела ужасно. — У, беда, беда, лихо-лишное, — с тоской сказал Пекас. — Господин это наш. Чего теперь делать, Улька, не знаю. Уйти бы от греха подальше да домой вернуться. Всё равно ведь помочь не можем. Но и бросить его в лесу нельзя. Зачем я, дурак старый, тебя послушал? Чего мне дома не сиделось? Я молча опустила пониже его руку с фонарём. Самое время причитать! Мои знания в медицине исключительно базовые, основанные на охране труда на производстве, но и без них понятно, что господина из леса надо увозить. — Деда, бери за плечи, я за ноги. Потащили в телегу. Удивительно, но мой уверенный тон подействовал на Пекаса, как приказ начальника на растерянного подчинённого. Дорога к телеге показалась мне значительно дольше, чем когда мы шли вперёд. Ну и тяжёлый же оказался господин! Никогда в жизни столько не поднимала, как бы самой теперь не слечь. Был, правда, один плюс — я неожиданно узнала, что в теле Ульны, а точнее, моём новом теле, скрыта немалая физическая сила. Вроде ножки тонкие и ручки-веточки, а раненого я волоку не хуже деда, хоть и пот струится за ворот грубой рубахи.

Уложили на телегу, накрыли от вечерней прохлады грубой холстиной — больше ничего не было. — Поехали в замок, — сказал Пекас. По такой дороге? Нет, трясти раненого сейчас точно нельзя, ему нужен покой и, конечно, врач. Начнём с первого. — Далеко до охотничьего домика? — Немного осталось. — Значит — туда. Привезём господина в тепло, один из нас с ним останется, а второй в замок, за лекарем, — решила я. — Ему за лекарем, нам — за верёвкой, — вздохнул Пекас. Почему за верёвкой? Я не стала выяснять, о чём говорит дед. Не до того сейчас, сейчас бы господина живым довести. Надеюсь, в домике есть хоть какие-то необходимые препараты. Должны, раз в нём собираются охотники.