Пустые зеркала - Обухова Лена

– Бред какой-то, – вслух добавила она, словно пытаясь себя успокоить и убедить.

В тот же момент свет в кабине мигнул, а саму кабину резко тряхнуло, как будто она обо что-то споткнулась.

«Только этого не хватало!» – промелькнуло в голове. Кристина никогда в жизни не застревала в лифтах, но всегда этого очень боялась. Застрять в этом лифте – таком маленьком и старом – ей не хотелось вдвойне.

Однако ничего такого не произошло. Не считая секундной заминки, лифт доехал до первого этажа без приключений. Там снова дернулся, остановившись, немного подумал и все же разомкнул створки, выпуская свою пассажирку.

Снова выдохнув, на этот раз облегченно, Кристина направилась к выходу из подъезда. Ее машина стояла довольно далеко от дома, поскольку приехала она поздно вечером, когда большинство жильцов уже вернулись домой и все более удобные места были заняты. Пару раз она даже хотела переставить машину так, чтобы ее хотя бы было видно из окон квартиры Соболева, но каждый раз у нее находились дела поинтереснее.

При ее приближении автомобиль приветливо засветился габаритными огнями и щелкнул центральным замком, реагируя на ключ в ее сумочке. Кристина открыла заднюю дверцу и кинула сумку с вещами на сиденье.

Потянув на себя дверцу водителя, она успела заметить темную фигуру у себя за спиной, мелькнувшую в боковом зеркале, но среагировать на это не успела: вокруг все потемнело, сознание погасло, а тело перестало подчиняться.

20 декабря 1992 г.

д. Анисово, Шелковский р-н

Зима выдалась холодной и снежной: сугробы доходили почти до окна первого этажа, знатно просевшего за годы существования дома. Из щелей, образовавшихся за те же годы, нещадно дуло, что делало почти нерешаемой задачу отопления. Приходилось одеваться теплее.

Висевшее на стене старое зеркало в деревянной раме отражало обстановку, которую многие определили бы как «чистенько, но бедненько». Старая мебель, оставшаяся еще от бабки с дедом, впрочем, держалась молодцом. Тогда вещи делали с умом и на совесть, как любил говаривать отец. Да и новые все равно достать было негде, да и не на что.

Но так будет не всегда. Молодой парень, ходивший по комнате, знал это наверняка.

Сегодня свет в комнате не горел, во всяком случае, привычный, электрический. Зато на столе стояло несколько свечей, огоньки над ними подрагивали от то и дело пробегающего мимо сквозняка. Еще одна свеча была воткнута в плоский маленький подсвечник, который парень держал в руке. Он подошел к зеркалу и уставился на свое бледное отражение.

Отражение уставилось на него, как бы спрашивая: «И что дальше? Неужели сделаешь это?» Парень уверенно кивнул, хотя в его глазах читались суеверный ужас и абсолютное нежелание что-то делать. Однако выбора у него не было.

Отражение ободряюще улыбнулось ему и, кажется, даже подмигнуло, как бы подначивая. Парень на секунду крепче сжал подсвечник, а потом поставил его на низкую тумбочку, стоявшую под зеркалом. Ему нужно было освободить руку.

В другой руке – правой – он сжимал кухонный нож, старательно заточенный до состояния бритвы еще днем. Почти бескровные, пересохшие от волнения и зимы губы шевельнулись, произнося заранее заученную формулу. Он поднял руку с ножом, с какой-то бесшабашной решимостью глядя в глаза отражению, а потом поднял и вторую руку.

Ритуал требовал крови. Просто так стоять у зеркала и что-то бормотать – это игры для детей, а он занимается серьезной магией. Магией, которая поможет ему разбогатеть. Поэтому парень коснулся кончиком ножа указательного пальца левой руки и сделал небольшой надрез, болезненно поморщившись.

Кровь сразу побежала по пальцу, и парень поторопился прижать его к поверхности зеркала, оставляя на ней кровавый отпечаток. Этого должно хватить. А потом он просто замер у зеркала, до боли всматриваясь в отражение, в темноту за своей спиной, разгоняемую лишь подрагивающим пламенем свечей.

Тут требовались терпение и выдержка. Ничего в этой жизни не дается просто так.

От напряжения глаза быстро начало саднить, ему то и дело мерещилось, что в зеркале что-то движется, но стоило моргнуть, как наваждение исчезало.

Потом за его спиной послышался какой-то шум. Очень тихий, скорее, шорох, чем действительно шум, и парень еще пристальнее всмотрелся в отражение. Поворачиваться было нельзя: этим можно все испортить, поэтому он смотрел только в зеркало.

Наконец в отражении снова что-то шевельнулось. Парень вновь моргнул, но на этот раз темный силуэт никуда не делся, лишь, наоборот, стал более заметным. От волнения перехватило дыхание, парень крепче сжал рукоять ножа. Так сильно, что руку почти свело от напряжения.

Темный силуэт приблизился и встал у него за спиной. Он должен был существовать лишь в мире отражений, но его присутствие чувствовалось на физическом уровне: буквально затылком, на котором дыбом вставали коротко стриженные волосы.

Настало время задать вопрос. Тот самый, ради которого все затевалось. Парень откашлялся, чтобы голос не подвел, и тихо, но четко спросил:

– Где он? Где мне его искать?

Однако вместо ответа тень метнулась к нему, сжала его в железных объятиях, схватила за руку с ножом. Глаза отражения удивленно расширились, когда подобный бритве нож с силой полоснул парня по горлу.

Обильная, кажущаяся немного вязкой струя брызнула на зеркало. По всей видимости, крови из пальца тому показалось недостаточно.

Глава 5

5 июля, понедельник

г. Шелково

У Дианы так давно не было первого свидания, что перед встречей с Карпатским она вдруг разнервничалась. Одно дело – поощрять его, направляя и одновременно давая понять, что ничего сверхъестественного она от него не ждет. Совсем другое – готовиться самой.

Нет, она не боялась «ударить в грязь лицом» или просто не понравиться ему. Он уже неплохо ее знает, видел в разные моменты жизни. Знает ее семейную ситуацию, непростые отношения с родителями. Знает, с кем она жила последние пять лет, как воспринимала эти отношения, чем они были на самом деле и как закончились. Карпатский даже был в курсе ее финансовой ситуации и недавно обретенного хобби: с месяц назад Диана не на шутку увлеклась тренировками по боксу и теперь ходила на них дважды в неделю. Он видел ее сильно перебравшей алкоголя. Да что уж там! Если называть вещи своими именами, то в ту ночь она была мертвецки пьяна и теперь не помнит всех подробностей.

Знает он и о том, что крайне ей симпатичен. Диана сама сделала первый шаг, дав понять, что считает его достаточно привлекательным и хотела бы соблазнить. Карпатский тогда соблазняться отказался, но ее намерения были вполне очевидны.

Так что вечером она едва ли сможет его чем-то удивить, поразить или впечатлить. Опасалась Диана другого. Что покажется слишком доступной и согласной на отношения, которые ни к чему не обязывают. Что покажется слишком напористой, и он снова решит, что такое «счастье» ему даром не нужно. Что покажется слишком требовательной, девушкой с высокими запросами, которые майор полиции при всем желании не в состоянии удовлетворить.

На самом деле ей нужно было от него не так уж много: забота, душевное тепло, возможность в нужный момент обнять и почувствовать объятие в ответ. Любовь. Да, Карпатский правильно сказал тогда: она хочет любви, хочет семью. В роскоши Диана уже пожила и поняла, что сама по себе та мало что дает. Хотя обратно в «честную бедность», которую исповедовали ее родители, она, откровенно говоря, тоже возвращаться не собиралась.

А еще она боялась, что при более близком знакомстве Карпатский ее чем-нибудь разочарует. Поведением, суждением или взглядами на возможные будущие отношения. Что угодно могло пойти не так, а ей так нравилась новая влюбленность, что совершенно не хотелось ее терять. Она грела и давала надежду на то, что однажды все снова будет хорошо, даже лучше, чем раньше.

Сам Карпатский, по всей видимости, тоже чувствовал себя не в своей тарелке, а потому эта их встреча в первые минуты проходила в гораздо большем напряжении, чем все предыдущие. Он купил билеты заранее, ждал Диану у кинотеатра, как и договорились, без цветов. Немного неловко поприветствовал. Пару секунд не знал, куда девать руки, и в итоге засунул их в карманы джинсов. Одет он был как обычно, разве что наплечную кобуру с пистолетом дома оставил. Или где там ее положено оставлять?