Тактик 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

С другой стороны, ну какой из меня нахрен землевладелец и феодал?

Зерно сомнения, посеянное хитрым Воррином ещё в доме клана Железного Молота, начало давать всходы. Что важнее, мой личный покой и благополучие или судьба целого народа, который оказал мне такую честь и назвал своим другом? Знак «Гве-дхай-бригитт» на моём предплечье и наплечнике доспеха словно становился тяжелее с каждым днём, напоминая об ответственности, которую я, возможно, невольно взял на себя.

* * *

Путь до Узина занял почти шестеро суток, и каждый из этих дней был как две капли воды похож на предыдущий: монотонное покачивание в седле, пыль дорог, въедающаяся в каждую складку одежды и скрипящая на зубах, да разговоры гномов, которые я теперь, к своему несказанному удивлению и некоторой внутренней тревоге, понимал всё лучше.

Гром и Варранга тоже притомились, хотя и держались молодцами. Сам же я чувствовал себя выжатым. Мой «простой контракт на охрану» явно затягивался, превращаясь в нечто более сложное и, чего уж там, более интересное.

Узин встретил нас не хлебом-солью, а густой, почти осязаемой волной суеты, шума и какого-то давящего, гнетущего предчувствия.

Вольный город, то есть поселение, купившее себе свободу от хозяина земель и теперь имеющее статус «самоуправления», располагался в предгорьях.

Отсюда уже рукой было подать до Туманных гор Оша, чьи мрачные, подёрнутые сизой дымкой вершины маячили на горизонте, словно молчаливые стражи неизбежной беды.

Город был наполовину человеческий, наполовину гномий, он сочетал в себе грубоватую основательность гномьих построек, словно вырастающих прямо из скальной породы, с более хаотичной и цветастой архитектурой людских кварталов. Это смешение культур витало в воздухе, ощущалось в гомоне толпы, где резкие, гортанные выкрики на гномьем то и дело переплетались с более певучей, но не менее громкой человеческой речью, в запахах еды, доносящихся с многочисленных лотков. Тут тебе и аромат жареного мяса по-гномьи, сдобренного какими-то острыми травами, и сладковатый дух человеческих лепёшек с мёдом.

Но война, эта ненасытная тварь, уже успела наложить на Узин свою липкую лапу.

Город кишел вооруженными до зубов людьми и гномами. По улицам, спотыкаясь от усталости, брели колонны новобранцев, одетых кто во что горазд, сжимая в руках новенькие и не лучшего качества копья или грубоватые топоры.

Из госпиталей, больше похожих на наспех сколоченные сараи, доносились стоны раненых.

А у самых городских стен, под открытым небом, ютясь в грязи и отчаянии, разбили свои жалкие лагеря беженцы, женщины с пустыми глазами, прижимающие к себе перепуганных, плачущих детей, старики, чьи лица были похожи на высохшую, потрескавшуюся землю, да немногочисленные мужчины, чудом уцелевшие в орочьей мясорубке, но потерявшие всё, кроме жизни и ненависти.

«Добро пожаловать в Узин, город контрастов, — хмыкнул я про себя, оглядывая эту пёструю, но мрачную картину. — С одной стороны — витрина героизма и стойкости, с другой — изнанка войны во всей её неприглядной красе. Аттракцион » Почувствуй себя на краю пропасти ' — билеты уже в продаже, скидок нет'.

Я заметил, как гномы из моего сопровождения, включая Воррина, сразу как-то подобрались, их лица стали ещё серьёзнее, а взгляды — острее и настороженнее.

Они молча сканировали толпу, их руки непроизвольно ложились на рукояти топоров. Похоже, для них Узин был не просто перевалочным пунктом, а чем-то вроде последнего рубежа перед зоной боевых действий.

Мой собственный вид, особенно составной доспех с выгравированным на левом наплечнике знаком «Гве-дхай-бригитт», который в точности повторял татуировку на моём предплечье, не остался незамеченным.

Местные гномы, встречавшиеся нам на пути, сначала провожали меня удивлёнными, почти недоверчивыми взглядами. Человек, да ещё и в таком явно странном доспехе, а у меня были и гномьи пластины, и орденская кольчуга, и даже лепестки усиления вдоль позвоночника с орочьего доспеха, да еще и со знаком высшего гномьего почтения… это было слишком даже для такого плавильного котла, как Узин.

С некоторым трудом разглядев символ, их лица менялись. Удивление сменялось изумлением, а затем глубоким, почтительным уважением. Некоторые даже останавливались и низко кланялись, прижимая кулак к груди.

«Так, это уже не просто „неожиданное уважение“, — отметил я про себя, чувствуя себя немного не в своей тарелке от такого внимания. — Это, блин, какой-то культ личности в миниатюре. Ачивка „Местный Идол — уровень Гном“ разблокирована. Интересно, какие еще бонусы она дает, кроме возможности бесплатно парковаться в гномьих кварталах?».

Я понимал, что этот знак — не просто красивая картинка или пропуск на скидки в местных лавках. Это было нечто гораздо большее, нечто, что делало меня в глазах этих суровых, бородатых коротышек «своим», почти родным. И это накладывало определённые, пока ещё не до конца понятные мне, обязательства.

Воррин, не теряя времени, повел меня через гудящий, как растревоженный улей, город. Мы миновали торговые ряды, где гномы-ремесленники с присущей им скрупулёзностью раскладывали свои товары: оружие, доспехи, инструменты, ювелирные изделия, а люди-торговцы бойко зазывали покупателей, предлагая всякую всячину, от сомнительного качества тканей до экзотических фруктов, привезённых невесть откуда. Воздух был пропитан смесью запахов раскалённого металла, свежевыделанной кожи, пряностей, пота и чего-то неуловимо тревожного, как перед грозой.

Наконец, мы вышли на центральную площадь. И то, что я увидел, заставило меня невольно присвистнуть.

Площадь, некогда, видимо, бывшая местом ярмарок и городских празднеств, теперь превратилась в огромный, хаотичный вербовочный пункт. Десятки глашатаев как гномов, с их рокочущими, громоподобными голосами, так и людей-вербовщиков, более изворотливых и сладкоречивых, стояли на импровизированных трибунах из бочек и ящиков и зычными, громогласными голосами зазывали добровольцев на войну с орками.

— Вставайте под знамена короля Хальдора Второго! — надрывался один из гномьих глашатаев, размахивая коротким, но увесистым боевым молотом. — Слава и золото ждут храбрецов! Смерть клыкастым тварям!

— Эй, парни! — вторил ему человеческий вербовщик, одетый в потёртый кожаный камзол и щеголявший залихватски закрученными усами. — Хотите быстро разбогатеть и прославиться? Устали гнуть спину на полях или в грязных мастерских? Война с орками — ваш шанс! Щедрая плата, доля в трофеях, уважение и почёт! А если повезёт и живы останетесь, то и вовсе станете героями! Подходи, не медли, записывайся в отряды удачи!

Глава 6

Неясные причины

Толпа вокруг этих «проповедников войны» была разношёрстной донельзя.

Здесь были и беглые крестьяне, которым надоел их феодал вместе с налогами и беженцы-люди (вероятно, война затронула не только гномов), чьи деревни, вероятно, сожгли орки, и теперь им некуда было податься, кроме как на войну.

Были и искатели приключений, молодые и не очень, с горящими глазами, где пряталась алчность и до поры припрятанная жестокость.

Были и откровенные головорезы, личности с тёмным прошлым и ещё более туманным будущим, для которых война была лишь очередным способом заработать на кусок хлеба с маслом, не гнушаясь ничем.

Я с присущим мне скепсисом оценивал это «славное войско».

«Пушечное мясо, — промелькнула циничная мысль. — Необученное, плохо вооружённое, без малейшего понятия о дисциплине и тактике. Сборище одиночек, которых легко перебьют или которые разбегутся при первой же серьёзной стычке. Классический состав для рейда „на убой“. Интересно, какой у них процент выживаемости? Думаю, не выше, чем у леммингов, радостно прыгающих со скалы».

Гномы-организаторы, суетившиеся на площади, записывая имена, выдавая какое-то примитивное оружие и распределяя новобранцев по отрядам, выглядели измотанными до предела. Их лица были серыми от усталости, под глазами залегли глубокие тени, а голоса охрипли от постоянных криков.