Ретроградная Венера - Джио Сара

– Я так рада, что ты здесь, – шепчу я, наслаждаясь кусочком нормальности.

– Ладно, давай разбираться, – начинает она, пристально глядя мне в глаза. – Ты поссорилась с Себастианом? Он вел себя грубо? Хочешь, чтобы я с ним поговорила? Или ты просто капризничаешь? Помнишь, какую истерику ты закатила в день вашей свадьбы?

– Я… закатила истерику… в день свадьбы?

– Мне напомнить, как я полчаса уговаривала тебя выйти из ванной? – спрашивает Фрэнки. – Лена, послушай, что бы ни случилось, я уверена, это пройдет. Знаю, у вас с Себастианом непростая семейная жизнь, но он тебя обожает, и это факт. Не он ли увез тебя в Ниццу в прошлом месяце?.. Скажи спасибо, что не проводишь летний отпуск в Смитсоновском музее американского искусства, – смеется она. – А если серьезно, дай знать, если мне нужно поговорить с Себастианом. В конце концов, ничто не сравнится с разносом от лучшей подруги жены. – Фрэнки сгибает правую руку в локте. – Я тебе говорила? Я занялась кроссфитом. Глянь, какие банки!

Не уверена, что назвала бы ее крохотные бицепсы «банками», но энтузиазм моей подруги восхищает. Да у нее в мизинце больше силы, чем у многих в кулаке! Вспоминаю рельефную мускулатуру Себастиана, которую видела сегодня утром в спальне. Если бы они с Фрэнки устроили спарринг, на нее точно никто не поставил бы.

– Послушай, – говорю я, всматриваясь в ее большие карие глаза, – со мной что-то творится. Что-то нехорошее.

Фрэнки хмурится, залихватское выражение сползает с ее лица и сменяется глубокой озабоченностью.

– Лена, что случилось? Кто-то сделал тебе… больно?

– Нет, – мотаю головой я. – То есть не знаю. Просто… я проснулась сегодня утром… в Париже, с Себастианом и… – Я осекаюсь. Сердце бешено колотится в груди. – Не знаю, как объяснить… Фрэнки, это не моя жизнь!

– Понятно. У тебя кризис среднего возраста, – кивает Фрэнки.

– Нет-нет. Тут другое. Я еще не дожила до среднего возраста, верно? – вздыхаю я.

– Ты уверена, что не ударялась головой?

– Если честно, я сейчас ни в чем не уверена.

– Ты вчера не перебрала с алкоголем? Может, тебе что-то подмешали в коктейль?

– Говорю же, никто мне ничего не подмешивал. Я заснула в тетином доме на Бейнбридж-Айленде.

Фрэнки надолго задумывается.

– Слышала, что абсент – страшная штука. Некоторые впадают в психоз. Кажется, в Америке он запрещен. – Она кивает сама себе. – Думаю, я поняла, в чем дело. У тебя отходняк после абсента.

Если бы все было так просто! Я со вздохом смотрю в окно на изысканно отделанные жилые дома по обеим сторонам улицы. Типичная почтовая открытка из Парижа: на углу кондитерская, где продают пирожные макарон, розовая вывеска колышется на ветру.

– Фрэнки, послушай. Понимаю, все это звучит нереально, и все же прошу тебя поверить. Жизнь, которая, по идее, принадлежит мне, на самом деле не моя. – Я мотаю головой, чувствуя, как подступившие слезы жгут глаза.

– Та-ак. – Фрэнки озадаченно потирает лоб.

Я жду продолжения, но она молчит. Мы долго едем в гнетущей тишине.

– Думаешь, я сошла с ума, да? – наконец не выдерживаю я. – Слетела с катушек?

Она смотрит в окно и отвечает не сразу.

– Не знаю, что с тобой творится, и да, здравым смыслом тут и не пахнет, однако в любом случае мы пройдем через это вместе!

Я с жалким видом киваю. В следующий миг водитель останавливается перед Musée d’Orsay. Фрэнки расплачивается, берет меня под руку, и мы шагаем к входу.

– За все эти годы одно я поняла точно, – заявляет она. – Обычно при музеях есть заведения, где можно на удивление вкусно пообедать. И слава богу! Знаешь, сколько раз я сбегала от Кристиана глотнуть шардоне, пока он стоял перед очередной античной обнаженкой?

– Если вы видели одну античную статую, считайте, что видели их все, верно? – подыгрываю я.

– В точку! – смеется она.

Я с улыбкой смотрю на Фрэнки, восхищаясь ее способностью развеселить меня и выручить в трудной ситуации. Даже сейчас, когда я стремительно теряю связь с реальностью (или у меня сотрясение мозга, или приступ острого психоза – а может, все вместе?), одно присутствие лучшей подруги словно дофаминовая капельница – эдакая смесь успокоительного с общеукрепляющим.

– Давай-ка поторапливаться! – Начинается дождь, и Фрэнки ускоряет шаг.

Она берет меня за руку, и в памяти оживает картина, как мы обходим грязные лужи в первый день учебы в университете. У Фрэнки закончилась утренняя лекция, а я заблудилась и опаздывала на свою.

– Ты не взяла с собой карту территории? – Очевидно, она имела в виду кипу бумаг, которые нам вручили на организационном собрании.

– Нет, – мотаю головой я. – Карты для меня – темный лес.

Фрэнки полезла в карман куртки. От влажности ее волосы еще больше завились.

– У меня с собой есть карта, и я в ней ориентируюсь. Куда тебе нужно попасть?

В тот день я с ее помощью нашла нужную аудиторию. На лекцию я опоздала лишь на две минуты. Фрэнки – моя путеводная звезда. И тогда, и сейчас.

– Бежим! – Дождь усиливается, и Фрэнки натягивает капюшон. – А не то промокнем до нитки!

Небо над нами – словно творение меланхоличного импрессиониста.

У входа в музей Фрэнки сжимает мою руку и говорит:

– Не волнуйся, я Кристиану ничего не скажу.

– Можешь рассказать, – пожимаю плечами я. – У меня от него секретов нет. Может, у Кристиана будут идеи насчет того, что со мной происходит?

– Точно, – соглашается Фрэнки. – И хоть мой муж – не очаровательный француз с домиком в Ницце, зато он круто разруливает любые ситуации! – И с ухмылкой добавляет: – Пойдем! Обсудим все это за бутылочкой хорошего вина!

Мы поднимаемся в лифте на третий этаж и, влекомые дразнящим ароматом жареной курицы, заходим в ресторан. Интерьер, как покои Марии-Антуанетты в Версале: резное дерево с позолотой, хрустальные люстры и огромная роспись на потолке.

Из дальнего конца зала нам машет Кристиан. Он занял столик возле окна. На столе белоснежная льняная скатерть, стеклянные бокалы ручной работы самых разных цветов и открытая бутылка белого, глядя на которую я испытываю особую благодарность.

– Лена! – Кристиан встает из-за стола, чтобы обнять меня. – Мы так рады разделить с вами праздник сегодня вечером!

Я смотрю на него, потом перевожу взгляд на Фрэнки.

– Может, меня наконец кто-нибудь просветит, что будет сегодня вечером?

– Ты все шутишь, – смеется Кристиан и берет Фрэнки за руку. – Мы такое ни за что на свете не пропустили бы!

– Я не шучу, – без улыбки говорю я. – Не пропустили бы что?

– Открытие отеля, естественно, – недоуменно отвечает Кристиан.

– Открытие отеля, – машинально повторяю я, пока мы усаживаемся за столик в переполненном, залитом ярким светом зале.

Слова не вызывают у меня ни малейших ассоциаций.

Кристиан задерживает на мне взгляд, затем переводит его на Фрэнки.

– Были какие-то сложности с открытием? – интересуется он, разливая по бокалам вино, которое я немедленно отпиваю, точнее, залпом опрокидываю в себя.

– Дорогой… – негромко произносит Фрэнки. – Лена… не очень хорошо себя чувствует.

– Ого, ты приболела? – хмурится Кристиан.

– Что-то в этом роде, – отвечаю я.

Фрэнки внимательно на меня смотрит, выжидая, пока я расскажу, в чем дело. И я повторяю Кристиану то, что говорила в такси его жене.

Он откашливается.

– Выходит, у тебя… амнезия?

– Да, типа того, но не из-за травмы. По крайней мере, насколько я знаю.

Кристиан кивает и задумчиво откидывается на спинку стула. Муж Фрэнки все такой же красивый, как и семь лет назад, когда мы с ней увидели его в том нью-йоркском баре, – высокий, темноволосый, с легкой щетиной на лице. Вообще-то, я первая его заприметила. Он отпил мартини и улыбнулся нам. Помню, в его бокале плавала начиненная сыром оливка, а из динамиков звучала песня Summertime Sadness Ланы дель Рей. Я бы подошла к нему познакомиться, если бы в тот период не встречалась с парнем. Отношения есть отношения, пусть и не самые удачные. Вместо этого я заявила Фрэнки, которая тогда была одна, что оплачу нам следующий раунд выпивки, если она на спор подойдет вон к тому загадочному красавчику в дальнем конце бара, представится и подсунет ему бумажку со своим номером телефона.