Матабар IV (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Когти протянулись из пальцев, а клыки выбили несколько щепок из посоха.

Ардан, чувствуя, как по мышцам и жилам разливается жидкое пламя, начал толкать вал. Что-то мыча, представляя, как вновь, словно в детстве, играет с Гутой, он, игнорируя треск собственных суставов и практически слышимую трель стонущих жил, толкал стержень. Сперва ничего не происходило, но Ардан не ослаблял напор. Вздувались вены на его разбухших мышцах, посох скрипел, сдавленные зубами и клыками, а Ард все толкал и толкал.

А затем к гулу горящих сопл, прибавился скрип закрутившихся шестеренок и закрылки начали двигаться. А вместе с ними и падающий дирижабль. Тот постепенно менял курс. Плавно и неспешно. Как усталый, тягловый бычок, неохотно бредущий обратно в загон.

— Недостаточно… — билась мысль о стенки грозящего вот-вот лопнуть черепа. — Этого недостаточно!

Он не успеет до падения сменить курс в сторону Ньювы. Его сил полукровки, пусть и на краткий срок увеличенных алхимией Дагдаг, недостаточно, чтобы в одиночку сдвинуть многотонный вал.

Ардан, сквозь кровавую пелену, заменившую ему взгляд, различил с правой стороны небоскреб, принадлежащий Казначейству. Одно из самых высоких зданий в городе.

— « Подойдет»…

Ардан, поднырнув под стержень вала правым плечом, вцепился в тот обеими руками, подтянул ноги и попытался распрямиться. Его крик, запертый посохом, не дававшим зубам потрескаться от усилия сжатых челюстей, превратился в глухое мычание. Кровь из разорванных мышц и плоти, заливала спину и руки, но Ард продолжал толкать вал.

Даже когда с ревом, сравнимым с тем, когда горная буря разбивает вдребезги небо, обрушивая всю ярость снежных ветров на дрожащие от предвкушения скалы, дирижабль врезался в край здания, Ардан держал вал, не давая тому вернуть закрылки обратно.

Когда шрапнелью выстрелившая каменная крошка из разбитой стены изрезала обшивку и осколки, размером с голову взрослого человека, градом посыпались сверху, Ард продолжал держать вал.

Огонь из сопл перекинулся на здание и черный дым непроглядной пеленой укрыл собой все вокруг.

Ард не видел, что происходит вокруг, он лишь подпирал разбитым, сломанным плечом стержень, чувствуя, как шестеренки давят на него, пытаясь окончательно раздробить кости. Но куда бездушному металлу до ученика Гуты, в чьих жилах догорали затухающие огоньки алхимии.

И когда они истлели, Ардан обмяк и исчез внутри то ли дыма, то ли черноты собственного сознания, наконец растерявшего последние капли сил.

Глава 117

Ардан смутно помнил, что происходило после того, как дирижабль врезался в здание Казначейства и, срезав часть восточного фасада, сменил курс в сторону Ньювы.

Кажется, Ард пытался удержаться, вцепившись руками в тросы, стягивавшие обшивку газовой «сигары». Кажется, он старался не выронить посох, вынутый изо рта и теперь плотно прижатый телом к все той же обшивке.

От дыма, зловонным жгутом обвившего горло и царапающим глаза острыми когтями искр, почти не получалось дышать. Сознание то возвращалось на краткое мгновение, то вновь исчезало во тьме.

То ли во тьме ночи, встречавшей приближающуюся бурю, то ли во мгле раскинувшихся объятий пока еще холодной Ньювы, голодным зверем спокойно ждущей своей законной добычи.

Затем удар. Такой силы, что Арда, как безвольную пушинку, с легкостью оторвало от троса и швырнуло куда-то в сторону.

Прижимая к груди посох, Ардан летел через дым, ночь и сверкающие огни города, широкими мазками старых масляных красок что-то рисовавших на холсте его туманного зрения. Затем очередной удар и порыв ледяной, колкой воды пытающейся забиться в ноздри и рот.

Отплевываясь, дергая свободной рукой юноша пытался выбраться на поверхность. И, когда ему удалось и обожженные легкие с голодным остервенением ухватили горячий кислород пылающей ночи, то последнее, что Арди увидел, перед тем, как окончательно исчезнуть во облеплявшей его со всех сторон, глиняной мгле, это огонь; огонь, отчаянно сражавшийся с водой и регулярные, чередующиеся друг с другом, короткие взрывы, заглушавшие крики людей и сирены, гудящие на спешащих к месту крушения катерах.

Молодой охотник наблюдал за тем, как с севера, переваливаясь через высокие скалы, крадучись приближалось Дыхание Духов. Так его учитель, Эргар, называл бури.

Скоро Хижину окутает очередное ненастье. Одно из последних в этом цикле. Сезон снегов и ветров закончится и горные пики начнут нагреваться, постепенно делясь с раскинувшимися вокруг долинами накопленными водами. Широкими хвостами разольются ручьи, напитывая полноводные реки, а бури, все это время ютившиеся среди камней, побегут на восток.

Ласточки рассказывали, что к моменту, когда далеко на востоке, у побережья озера, у которого нет края, зацветут цветы — бури доберутся туда. И целую неделю будут громыхать на небесах, пока не растворяться над «озером без края».

Ласточки любили рассказывать глупые истории.

Ардана просили их не слушать.

Но он слушал.

Его лапы… руки, да, руки, лежали на снегу, а с губ срывались облачка пара — так Атта’нха называла это туманное дыхание.

Арди смотрел вниз, где Лестницы вились ступенями, исчезая в заснеженном лесу.

Завтра, сразу после того, как он вернется с троп сновидений Духа Ночи, они договорились со Скасти и Кайшасом об игре. Ставки были высоки как никогда. Целый куст ежевики.

Только сперва его ждет занятие с Атта’нха. Волчица хотела ему что-то рассказать. Что-то очень важное по её словам.

— Я не помню, чтобы она рассказывала хоть что-то не важное, — прошептал молодой охотник, водя лапой по снегам.

А после этого, вечером того же шага Духа Дня, когда оба ока обоих духов — и желтое и белое, поднимутся на небо, то он станет полноправным охотником и будет вправе сам выбирать свои тропы.

Но пока лишь близилась буря.

Арди уже слышал её пока еще скромную, неторопливую, аккуратную поступь. Та гремела вдалеке, сотрясая старые пики и скалы, нарушая их глубокий сон и покой.

Не пройдет и одного шага Духа Дня, как буря доберется и сюда. Набравшись сил, накопив смелости, она предстанет во всей своей красе.

— Ард.

Молодой охотник обернулся. Из Хижины, зевая и порой останавливаясь, чтобы потянуться, прогнув спину и распушив хвосты, выбирался его наставник и друг.

Барс Эргар, Гроза Горных Пиков. Не питающий любви к шумным компаниям и всему, что могло бы нарушить его чуткий сон. Обожающий уединение, охоту и все, что подтверждало его статус, как самого свирепого и опасного охотника Алькады.

Эргар подошел к молодому охотнику и шершавым языком, по размеру больше напоминающим хвост бобра, провел по затылку, взъерошивая шерсть… волосы, да, волосы своего подопечного.

А еще Эргар любил Ардана. Может не так, как прочие лесные родители любили своих детенышей, пока те не отрастят клыки и когти и не станут самостоятельными охотниками, но, все же, любил.

Барс выпрямился и, прикрыв глаза, направил морду в сторону, откуда дули бегущие от бури ветра — глашатаи ненастья, спешившие оповестить всю Алькаду о скором приближении дыхания Духа Ночи.

— Хороший вечер, — с предвкушением и наслаждением промурлыкал барс.

— Наверное, — промычал Ардан и тут же почувствовал, как по спине не сильно, но ощутимо прошелся один из пушистых, длинных хвостов наставника. — Ай!

Сверкнули глаза барса.

— Не забывай, детеныш, когда говоришь — говори четко и ясно, а если не можешь или не хочешь, то лучше молчи, — произнес он строго.

Ард отвернулся обратно к Лестницам. Его взгляд легко пробегал через все темные шипы скал, скользил по блестящим ледяным склонам и мчался по верхушкам деревьев, больше похожих на снежные бугры, нежели хвойные громады, коими они обернуться уже совсем скоро.