Матабар III (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Окна на домах были задернуты шторами, а на улицах, кроме служащих в бледно синих мундирах с шевронами с символом «Вода» (пожарные) и их компаньонов в красных (стражи), больше никого и не было. Да и даже захоти кто присоединиться — вряд ли бы поместились.

Пожарные автомобили — массивные грузовики, тянущие цистерны с водой, лестницы, песок, железные приспособления и тяжеленные шланги, выстроились длинными вереницами вдоль поребриков. Отважные парни прикручивали тугие прижимные гайки шлангов к гидрантам и, вооружаясь лестницами… стояли на месте.

Точно так же, как стояли на месте стражи. В красных мундирах, оттененных темными эполетами, они держали в руках армейские винтовки и сверкали железными касками с острыми, стальными зубцами. Причем, кроме обычного вида стражей, на улицу высыпали из странного вида грузовиков — господа в темно-зеленых мундирах. С погонами, в покатого вида касках, в высоких темных ботфортах и таких плащах, что те легко можно было использовать вместо походных палаток.

Военные.

Вся улица, от перекрестка до перекрестка, буквально утопала в пожарных, стражах и военных. И из всей троицы только красные мундиры, с первого взгляда, выполняли хоть какую-то работу. Стражи стояли около парадных входов в высотки, оцепляли примыкающие переулки и внимательно следили, чтобы столпившиеся у поворота автомобили журналистов не смогли пробраться сквозь живое оцепление.

И лишь изредка среди сине-красно-зеленого соцветия мелькали черные точки. Работников второй канцелярии, на фоне моря из всех прочих силовых структур, почти не различишь.

— Что здесь происходит? — нахмурился Ардан.

Юноша не понимал, почему они с Миларом так сюда спешили, а еще — зачем здесь пожарные и такое количество военных. Улица, если не принимать в расчет пляшущих на стенах овальных отсветов прожекторов, выглядела вполне себе обычно.

Разве что пустынно. Ни автомобилей, ни трамваев, ни, тем более, людей.

— Дз-и-и-и-и! — Милар вдавил клаксон.

Толпы репортеров, вооруженных громоздкими (а в редком случае — портативными) фотокамерами, нехотя поползли в разные стороны, давая служебному автомобилю второй канцелярии подъехать к оцеплению.

— У меня не очень позитивное предчувствие, напарник, — процедил капитан, доставая из внутреннего кармана удостоверение.

Когда к ним подошел один из военных, с примкнутым штыком и расстегнутой кобурой револьвера, капитан протянул через окно бумаги.

Проверив документы, военный замахал своим сослуживцам. Четверо крепких мужчин с шевронами в виде мифических грифонов отодвинули деревянные заграждения, давая возможность автомобилю проехать за оцепление.

Ардан крутил головой разве что не на триста шестьдесят градусов. Но видел одно и тоже. Стройные ряды прижавшихся плечами друг к другу высотных зданий, среди которых одиноким коротышкой пристроился старый, заброшенный склад. Огороженный со стороны тротуара строительным забором, укрытый металлической сеткой, чтобы случайного прохожего не прибило отколовшимся куском кирпичной кладки, тот выглядел единственным, что могло привлечь внимание патруля стражей.

Патруля! А никак не почти трех сотен служащих сразу из двух департаментов и еще сотню солдат из числа столичного гарнизона.

Метрополия, из-за её географического расположения, обладала собственным, весьма значительным, гарнизоном, чья численность… неизвестна. Секретная информация.

Милар, опустив окно, подъехал к одному из грузовиков. Чуть длиннее остальных своих собратьев, с высокой колесной базой и, по контуру, укрепленный бронированными листами вороненой стали.

Арди уже видел такие. На площадке рядом с Черным Домом.

Собственно, рядом с грузовиком в данный момент расположились несколько служебных автомобилей Плащей, два — стражей и, куда больше, курящих людей. Вернее даже — офицеров и руководителей всех, из представленных на улице, ветвей силовых структур.

Милар, заглушив двигатель, расстегнул кобуры револьверов и достал с пола ножны с саблей. Выходя из салона, он пристегнул её к патронташу и отстегнул от эфеса шлевки.

Вместе с Ардом они подошли к грузовичку. С некоторыми из служащих Пнев поздоровался за руку, с кем-то ограничился дежурными кивками, а вот перед последним — отсалютовал.

В центре курящей группы числом примерно в дюжину офицеров, хмурясь и морщиня низкий лоб, стоял Полковник. Де факто — руководитель Второй Канцелярии.

Во все той же, что и прежде, фетровой шляпе. Его левая рука все так же слегка заметно дрожала из-за застарелой травмы плеча (потому Полковник курил правой), а длинный шрам на губе слегка поблескивал в разноцветных отсветах.

— Капитан Пнев, капрал Эгобар, — проскрипел застуженным горлом Полковник.

— Полковник, — поздоровался Пнев, убирая кулак от груди.

— Полковник, — повторил Ардан.

Рядом с Полковником обнаружился высокий, статный мужчина с холеным лицом аристократа, военной выправкой и ладонями, на которых почти не найдешь живого места — их буквально иссекли бесконечные вереницы шрамов от порезов.

На поясе покоилась сабля старого (как и сам офицер, учитывая майорские погоны почти такого же белого цвета, как и волосы) образца, которой пользовались пехотинцы в середине прошлого века, когда еще не знали многозарядных винтовок, а штыки делали из некачественной стали, не видя в тех особого смысла. Все, разумеется, изменила Фатийская Резня.

— Это ваши, господин Полковник, спасители ситуации? — нахмурился пожилой военный.

Но, несмотря на возраст, он вызывал ощущение искреннего восхищения своими статью, стальным взглядом умных глаз и, пусть и высохших, но все еще проглядывающихся сквозь мундир, мышц. А еще несколькими орденами. В том числе двумя из когорты «Доблести». Не хватало, для статуса полного кавалера Доблести, только последнего — третьего.

Такой, кстати, имелся у отца Арди…

Арди, заозиравшись по сторонам, не увидел, чтобы к ним подошли остальные Плащи, с виду бесцельно бродящие среди прочих служащих. Но лишь « с виду».

— Все верно, — буднично, но с тяжелым взглядом, кивнул Полковник и вытащил из кармана сигнальный медальон. — Сигнал, капитан Пнев, подал я.

— Но…

— Лейтенант Моргейл, — не став дослушивать, Полковник махнул сигарой стоявшему рядом офицеру из числа корпуса стражей. — Будьте так любезны…

— Сию минуту.

Лейтенант Моргейл, мужчина лет сорока и, примерно втрое большим объемом талии, от чего при движениях скрипел его мундир и трещала шинель, достал из потертого саквояжа две шкатулки.

Из далеко недешевого кедра, с изысканной шахматной резьбой, узорами в виде двух парящих цапель и латунным, отполированным до блеска замочком. Такие явно не относились к казенному имуществу корпуса стражей.

Милар открыл протянутую ему шкатулку. Внутри, на ложе из красного бархата, покоились, внезапно, очки. С тонкой, серебристой оправой и черными, будто даже угольными, стеклами. Круглой, небольшой формы.

Арди достал их точную копию.

— Надевайте, — распорядился Полковник.

Капитан с капралом переглянулись и одновременно нацепили на себя окуляры. Ардан, с непривычки, задел душкой ушную раковину, но тут же и думать забыл про вспышку боли.

Стоило только черным стеклам оказаться перед глазами, как мир вокруг резко преобразился. Пусть и лишь его часть.

Тот самый, неприметный склад, на который даже и смотреть не хотелось. Взгляд, прежде, как-то сам собой соскальзывал с него и спешил дальше вдоль высотных построек.

Теперь же все обстояло совсем иначе.

Арди, смотря на то, что недавно выглядело непритязательно и даже несколько неуместно, теперь… сияло, споря в пышности и красоте с самыми изысканными домами Центрального района.

Склад преобразился. На его месте высилось четырехэтажное здание, чей фасад буквально облепили тысячи миниатюрных Лей-лампочек. Они сливались в силуэтах тех самых двух парящих цапель, скрестивших клювы над входом. Парадный подъезд, укрытый мраморным навесом, покоившимся на массивных колоннах, сверкал столпами золотого света. Те вырывались из десятка прожекторов, медленно вращавшихся по оси и вырисовывающих в ночном небе абстрактные узоры.