Разлука Орхидеи и Повелителя демонов - Фэйсян Цзюлу

Женщины обменялись растерянными взглядами. Зловещая ци Дунфан Цинцана внушала страх, невзирая на хмель. Демоницы натянуто улыбнулись и заговорили:

– Господин, первый министр велел позаботиться о вас…

Орхидея надула губы.

– Зачем мне женская забота? Если желаете угодить, приведите мужчину!

Все оторопело воззрились на Дунфан Цинцана, точно пораженные громом.

– Гос… господин?

Ланьхуа слишком устала сидеть на кровати, подпирая тело рукой, поэтому откинулась на спину, постучала себя по груди, а потом похлопала по соседней подушке.

– Нужен вот такой мужчина. Чтобы спал здесь.

Женщины замерли в изумлении и долго не двигались с места. Наконец одна из них шагнула назад, все тут же очнулись от оцепенения, прикрыли руками рты и молча покинули опочивальню. Орхидея почмокала. Вокруг царила тишина. Она уже собиралась смежить веки и провалиться в сон, как внезапно дверь снова открылась и в опочивальню втолкнули стражника в доспехах. Тот упал, перекатился по полу и встал на колени. Вскинул голову, поглядел на Дунфан Цинцана, стиснул зубы и посеменил к кровати, перебирая коленями.

– Гос… господин, ничтожный пришел, чтобы вам слу… слу… слу…

Стражник побледнел как смерть. Крепко стиснутые зубы мешали ему говорить. Казалось, он напуган до крайности. Ланьхуа наклонила голову и долго смотрела на бедолагу, затем протянула левую руку и ткнула ему в лоб указательным пальцем.

– Братец очень силен.

Стражник задрожал всем телом, словно ему проткнули темя. Орхидея похлопала по соседней подушке.

– Уже поздно, спи давай.

Глаза стражника наполнились слезами. Он забрался на кровать, выпрямился и замер. Демон приготовился к самому худшему и уже мысленно себя похоронил, как вдруг услышал рядом с собой размеренное дыхание. С трудом повернул окоченевшую шею и посмотрел на Повелителя демонов. Тот ударил себя по груди и сладко уснул.

Выходит, речь и вправду шла только о сне…

В царство Демонов тоже приходит утро. В отличие от царства Людей, солнце в мире Девяти Глубин нещадно опаляет землю с самого рассвета. Засушливый зной превратил обитель демонов в бесплодную пустошь без единого всхода.

Ноздри Дунфан Цинцана затрепетали. Он сделал глубокий вдох, как могучий дракон, который проспал тысячу лет и готов пробудиться в ореоле величия. Его ци всколыхнулась сообразно движению ресниц, взметнув прикроватный полог и заставив двери дворца содрогнуться.

Когда Дунфан Цинцан открыл правый глаз, следом открылся и левый. Чужая душа, засевшая в теле Повелителя демонов, подняла левую руку, протерла глаза, зевнула, дважды причмокнула, облизала губы и вытерла со рта слюну. Пока посторонняя сущность распоряжалась его телом, Дунфан Цинцан таращился на рослого, мускулистого бородача, который лежал рядом с ним. Древний демон впал в оцепенение, хотя ни за что не признал бы этого. В такой переплет он прежде не попадал. С тех пор как он повстречал цветочную демоницу, его судьба резко переменилась, а жизнь стала непредсказуемой и превратилась в череду неожиданностей, которые он даже осмыслить толком не мог.

Например, как сейчас.

Стражник всю ночь не спал. Заметив, что господин пошевелился, он с трудом скосил взгляд на соседа по кровати и увидел, что один глаз Повелителя демонов смотрит на него в упор, а второй глаз Дунфан Цинцана полуприкрыт и бесцельно блуждает по сторонам. У стражника душа ушла в пятки, и он окоченел от ужаса.

– Будет лучше, если Темнейшему объяснят, – произнес Дунфан Цинцан и сел. Его глаза источали убийственный холод, способный содрать с костей мясо и изрубить его в фарш, – что происходит…

Не успел он договорить, как его левая рука неожиданно почесала крепкий живот. Дунфан Цинцан опустил взгляд. Прекрасно! Загадок прибавилось: почему, позвольте узнать, полы его одеяния распахнуты?

Повелитель демонов решил, что вопросы пока излишни. Прежде всего следует убить стражника. Глаза Дунфан Цинцана стали красными, черное пламя ярости окутало его тело. Бородач задрожал от страха.

– Господин… господин… – Трясущиеся губы пытались произнести что-то еще, но без конца повторяли одно и то же.

Дунфан Цинцан с потемневшим лицом пинком сбросил соседа с кровати и вскочил на ноги, позабыв обуться. Подворачивая левую стопу, как калека, он бросился к висевшему рядом с кроватью парадному мечу, выхватил из ножен незаточенный клинок и вскинул руку, собираясь разрубить стражника пополам. Тот крепко зажмурился, из уголков его глаз чуть не брызнули слезы.

– А-а-а! – внезапно вскричал Дунфан Цинцан.

Похоже, собственный вопль его не ободрил, а, скорее, напугал.

– Что ты творишь? – завизжал Повелитель демонов.

Меч завис в воздухе и долгое время не опускался. Стражник набрался храбрости и поднял глаза. Левая рука Повелителя демонов удерживала его правую руку. Его лицо сперва потемнело, как железо, а затем побелело, как бумажный лист. Трудно было понять, зол он или напуган.

– Я, я, я… – дрожащим голосом пролепетал стражник. – Я жду смерти, господин…

– Уходи, уходи, уходи! – заорал демон, с трудом ворочая трясущимся языком. – Пошел, пошел, пошел! Быстрей уходи!

Стражник не верил своим ушам – все-таки Повелитель по-прежнему держал в руках меч. Но, сообразив, что меч слишком долго не опускается, бедолага торопливо развернулся, на четвереньках метнулся к двери и выскочил наружу.

В опочивальне повисла тишина, которую нарушало только тяжелое дыхание Дунфан Цинцана.

– Вздумал с утра рубить всех подряд? Ты совсем рехнулся?

Повелитель демонов шумно выдохнул. Ему показалось, что он действительно сходит с ума. Он отшвырнул меч, но его рука все еще дрожала от волнения, которое было никак не унять.

Дунфан Цинцан сжал виски. Похоже, спустя время к нему вернулся рассудок, и он спросил, с трудом сохраняя самообладание:

– Пока Темнейший был пьян, ты… ты… развлекалась, используя его тело?

– Я? Развлекалась? – удивилась Орхидея. – Что за… чушь…

В ее голове медленно всплыли воспоминания: она воодушевленно стучала себя по груди, хлопала рукой по подушке и требовала привести мужчину. У Ланьхуа отвисла челюсть. Что же делать? Кажется, она и впрямь наломала дров. Да к тому же воспользовалась телом Дунфан Цинцана! Самое ужасное, что… она совершенно не помнила, совершил ли стражник непоправимое после того, как улегся с ней рядом…

Орхидея зажала рот рукой и ударилась в панику. Дунфан Цинцан снова уселся на кровать, потирая голову, как будто она ужасно болела.

– Большой Демон… – Когда Ланьхуа осознала, что натворила, ее захлестнуло чувство вины. – Я… Я не нарочно… Я не знала, что спьяну способна…

– Просто заткнись!

– У-у-у! – заголосила Орхидея. – Я очень перед тобой провинилась! По словам наставника, тех, кто нарушает чужое целомудрие, Небеса карают молнией…

Голова Дунфан Цинцана разболелась сильнее.

– Только не убивай братца-стражника. Это я во всем виновата. Хочешь чьей-то крови, накажи меня.

– Упиваешься безнаказанностью? Напоминаешь, что тебе ничего не грозит, пока ты в моем теле?

– Нет-нет… У-у-у! Я знаю, что виновата…

Слезы, текущие из левого глаза, доставляли Дунфан Цинцану неудобство. Он раздраженно оторвал от простыни лоскут и насухо вытер левую щеку.

– Хватит заливать лицо Темнейшего слезами.

Ланьхуа по-прежнему сгорала от стыда.

– Но я же тебя… – всхлипывала она. – Я правда не хотела…

Дунфан Цинцан снова потер виски.

– Все было не так, как ты думаешь.

Орхидея перестала плакать.

– Не так?

– Это ведь и твое тело тоже. Неужели не чувствуешь? Не было ничего.

Только сейчас Ланьхуа догадалась прислушаться к собственному телу.

– Святые Небеса, как же я перепугалась, – с облегчением выдохнула она.

Избавившись от чувства вины, Орхидея тут же возмутилась:

– Тогда почему ты едва не прикончил братца-стражника?

– У тебя еще хватает наглости спрашивать? – приструнил цветочную фею Дунфан Цинцан.