Мышь и драконье пламя (СИ) - Лэйми Агата

-- И зная Фиби, её упрямство и то, как она добивается целей, -- уголок губ многозначительно дёрнулся, – она не отступится, пока ты не умрёшь.

И, если Коул хотел сделать мне больно, заставив мир внутри разбиться, то он это сделал. Укол ревности к тому, кто вроде бы тебе и не принадлежит, пронзил сердце, заставив замереть, чувствуя лишь, как накрашенные ресницы дрожат.

-- Ты с ней спал, -- выдохнула едва слышно, прошептав ужасную фразу, которая отзывалась внутри ужасной болью.

Дёрнулся, будто от удара, и вновь принялся сверлить своим самым тяжёлым взглядом в арсенале самых убийственных взоров.

-- Тебя-то это почему волнует? -- рыкнул, почти не открывая рта, сцепив руки в кармане брюк. – Через месяц я женюсь, как только метка исчезнет с наших рук, ты слышала, что сказал отец.

Вот только боль, горечь и негодование вперемешку с тупой яростью слышались в его тоне так явственно. Подняла глаза, сталкиваясь с его взглядом, полным тоски и печали, такой, что не оставалась без ответа. В душе заныло, видя его потухший взгляд, как у человека, ожидающего свой приговор. Захотелось обнять, дотронуться, разделить эту муку надвое, забрав часть себе, ведь это помогает, да? Когда тебе плохо, так и хочется очутиться в объятиях того, кто тебя любит.

И он придвинулся. Странным, до невозможности нежным жестом заправил выбившийся волос из моего хвоста за ухо, что отдалось внутри теплотой.

-- Фиби никогда не интересовала меня, -- выдохнул прямиком в мои губы, в очередной раз заставив моё сердце сделать кульбит, рядом с ним оно сходило с ума, пока дракон с несвойственной ему мягкостью, перекатывал мой локон между пальцев, оставив меня и лишив дара речи.

И он женится. Через месяц… как только наша метка исчезнет с рук, оставив после себя лишь воспоминания. Потеряю его навсегда. И всё это останется лишь сном, сладкими, болезненными воспоминаниями, если я не сумею приручить этого дракона, пробраться сквозь чешую и скинуть маски, обнажив своё сердце.

Вот только кто-нибудь наподобие Фиби и сумел бы. А я не знаю с чего начать. Но это всё будет неважно, если Фиби, эта самая Фиби убьёт меня, и тогда уже точно не будет важно, насколько сильно Коул любит меня, потому что из-за этой глупой метки, которую я поставила, он умрёт тоже!

-- Нам нужно рассказать твоему дяде о чарах, -- подняла взгляд, надеясь, что он не заметит скопившиеся в уголках глаз слезы, но он не смотрел на меня и стоял, отвернувшись.

-- Не выйдет. Он уехал на неделю на магическую конференцию. И действовать придётся самим.

19.

Я пытался, честно, пытался… и одно время у меня даже получалось не так плохо. Врать самому себе, убеждая в правоте своих мыслей, в том, что всё так и было.

Она умрёт. И следом за ней – я. Потому что глупая мышь с дурацкой, светящейся улыбкой умудрилась попасть мне в сердце и остаться там, будто осколок, что постоянно напоминал о себе невыносимой болью.

Ненавидеть её было проще, чем любить. Правильно. И надуманно.

Превратить в ненавистные все те черты, что трогали сердце, навсегда оставив там крошечный мышиный отпечаток, хотя нет, он не крошечный, огромный и, кажется, заставил принять моё сердце форму этой самой мышиной лапы.

И я мог, чёрт побери, мог отличить её в образе мыши от других. Нет, не по запаху, хотя и он отзывался в душе, переворачивая всё внутри и причиняя невыносимую боль. Она казалась особенной.

И эта дурацкая юбка, короткая, как и у всех девушек в академии, чуть выше колена. И, видя её в толпе, не знал, что хотел сделать больше: сорвать её вместе с бельём или, наоборот, дошить материи, чтобы никто, никто больше не смотрел в её сторону.

И надо же было вот так, чтобы из всех адептов академии, именно она умудрилась наткнуться на заклинание и связать нас воедино! Словно специально, издеваясь надо мной, когда я только смог возненавидеть её, убедить себя в том, что мне плевать.

Монотонный, скучный голос миссис Перл давно превратился в бубнёж , который, наверное, никто давным-давно не слушал. У этой пожилой женщины была ужасная способность усыплять своим голосом даже без применения магии. А её лекции всегда превращались в пытку, от которой хотелось спрятаться.

Довериться инкубу! Качнул головой, потянувшись к смартфону, надёжно спрятанному в кармане брюк И ни капли сомнения, что Фиби отступится, и если не сделает этого сама, то через этого придурка. Идиот. Не мог повесить амулет от суккубов. Придурок.

Мейси придётся спасать самому, а заодно и себя. Настроив магический интернет, использовал специальное заклинание на поиск. Одна из новейших разработок под руководством моей бабушки, что помогала отыскать о жителях магического мира любую информацию.

Взгляд скользнул по светлой макушке, волосам, затянутым в высокий хвост, будто специально дразня, открывая вид на аккуратную шею. Хотелось прильнуть к ней губами, опускаясь ниже и ниже, потянув за хвост, заставляя прогнуться.

Уткнулся обратно в телефон, пробегаясь глазами по экрану смартфона, и ничего интересного. Родители в разводе, мать вышла второй раз замуж, но его обвинили в поджоге здания. Устройство, едва не выпало из рук, когда глаза скользнули на строчку ниже. Пожарный, что был на том вызове, помог посадить её отчима на несколько лет магической тюрьмы. Демон с огненной стихией. Он погас, затух и был усмирён. Одна из высших мер для тех, кто опасен: их лишают магии, забрав нутро силы.

Пожарный. Из носа вырвалась струйка пара, а пальцы плотнее стиснули крышку чёрного чехла в руках. Взгляд вновь пробежался по точёной шее, а я пытался сохранять спокойствие, таращась, словно козёл, а не дракон, на строчку с фамилией пожарного, что сыграл решающую роль в заключении демона.

Выдохнул, сжав пальцами корпус смартфона, пытаясь успокоить разъярившееся сердце дракона внутри, что призвал схватить лапами и утащить на самую высокую гору своё сокровище, где никто и никогда не доберётся до неё.

Совпадение? Сколько ещё людей с такой же фамилией как у неё? В одном городе и связанных с этой суккубой. Палец застыл над дисплеем устройства в нерешительности.

Чтобы получить все ответы, я должен применить заклинание и к Мейси.

20.

-- Этого не может быть! – инстинкты, что сейчас усиливались с полнолунием, просто трубили, кричали, словно сирены, сводя меня с ума.

Сначала страх за свою жизнь. Боль из-за женитьбы Коула, что перестанет быть моим через месяц, будто бы он сейчас им был.

-- Может, -- холодно заметил дракон, облокотившись спиной о стену и скрестив руки на груди, наблюдая за моими метаниями по пустой аудитории. – И это всё объясняет.

Облокотилась руками о столешницу, острые уголки болезненно впивались в тыльную поверхность ладони, но сейчас это хоть капельку отрезвляло. Жадно хватала воздух ртом, ощущая, как внутри всё нетерпеливо покалывает в преддверии полнолуния, а вторая ипостась, подогреваемая взрывом эмоций, что пришлось пережить, требует, да так настойчиво, мышью вцепившись зубами в частички души, выпустить её наружу. Дыхание вырывалось с хрипами.

За окном уже сгущались сумерки, и, чёрт возьми, как быстро выскочит луна, было вопросом времени. Превращение и взрыв эмоций затуманивали разум уже сейчас. Ветви деревьев за окном лениво покачивались, но сейчас, когда все инстинкты были обострены, обнажены, это лишь действовало на нервы.

Ногти, что, кажется, чуть удлинились, царапнули по поверхности стола.

-- Она хочет меня убить потому, что мой отец был пожарным на том вызове? – качнула головой, пытаясь справиться с дрожащим голосом, да вот только не получалось. Никак!

И не знаю, от чего больше мне хотелось обратиться, обрасти шерстью и забиться в какую-нибудь щель. От упавшей мне на голову информации или всё ещё от боли, что грызла меня, словно разъярённая кошка, ведь через месяц Коул женится.