Тихоня на боевом факультете - Томская Светлана

В дверях, полностью перегородив проход, стоит высокий широкоплечий мужчина в чёрной мантии. На вид ему лет сорок, хотя если он маг, то, может быть, и сто, и двести. Внешность такая, что запоминается мгновенно: крупный нос с хищными ноздрями и квадратная челюсть, словно вырубленная из цельного дерева. Съёживаюсь под его пронизывающим взглядом.

– Так она же с вашего целительского факультета, – торопится сказать Стейша. – Без формы пришла. Ну то есть в чистой униформе, и я её переодела во что было, чтоб не испачкалась.

– С целительского? – хмыкает мужчина. – А почему я её вижу впервые?

Стейша растерянно замолкает. И я понимаю, что отвечать надо мне. Но для начала стоит уточнить, кто это, хотя я уже догадываюсь.

– Вы декан Мардего?

– Допустим.

– Я только сегодня приехала, – объясняю я. – Меня ректор отправил к вам, чтобы измерить целительский дар. Деканат закрыт, мне указали на лазарет, а тут… такое.

– И ты имела дело с ранами?

Не могу понять, почему у мужчины такое недоверчивое выражение лица.

– С небольшими, – почти честно отвечаю я.

Рана Кестера ведь не считается.

– И вид крови тебя не пугает?

Пожимаю плечами.

– А почему он должен меня пугать? Я в больнице Реана два года работала.

– А-а-а, так ты то самое приютское дарование, по поводу которого письмо приходило?

У Стейши вырывается неопределённый звук.

– Делом займись, – рявкает на неё декан и поворачивается ко мне. – А ты показывай, что умеешь.

Мужчина подходит к кровати раненого с противоположной стороны.

Мне становится не по себе. Откуда мне знать, чего именно от меня ждут? Но отступать некуда.

Оглядываю парня. Этому досталось больше, чем первому. Короткий рубец на руке и два подлиннее на груди. Заглушаю в себе чувство жалости. Однако сейчас не до переживаний и не до сочувствия. Работать нужно с холодной головой. Сосредоточиваюсь на порезах, о которых говорила Стейша. Оба пролегают вдоль рёбер на правой стороне груди, длинные, но неглубокие. Кровь едва сочится. Лекарки в больницах обычно такие даже не зашивают, просто забинтовывают туго. Но с целительской магией всё заживляется быстрее.

Прикрываю глаза и тяну силу из солнечного сплетения, направляю через руку на пострадавшее место, создаю плетение. Только бы хватило этих самых сил. Поесть-то я поела. Еда – лучший способ восстановления магического ресурса. Но сон тоже не помешал бы.

– Неплохо для стихийной целительницы, – одобрительно кивает декан.

Я вздрагиваю.

Я что, стоя заснула?

Убираю ладонь. Порезы затянулись, остались только розовые полосочки. Провожу по одной, затем по другой подушечкой пальца. Есть маленькие припухлости. И это нормально. Следы должны держаться пару дней. Рубцы от больших ран, по идее, остаются дней на пять.

Поднимаю глаза на декана в ожидании вердикта. Черты его лица смягчились. Даже подбородок кажется не таким квадратным.

– Но ты всё-таки у кого-то училась? Знакомый рисунок плетения.

– Со мной занимался доктор в городской больнице. Он единственный целитель на весь Реан. Доктор Дерби.

– Хорошо, очень даже хорошо. – Голова декана кивает в такт его словам, глаза приобретают задумчивое выражение. – Значит, Алан Дерби всё-таки настоял на своём. Отказался от…

Декан встряхивает головой, отгоняя какие-то воспоминания, и оглядывает нас со Стейшей.

– Иди, займись другими пациентами, – приказывает он лекарке, а когда дверь за ней закрывается, задаёт неожиданный вопрос: – Ты подработку собираешься искать в городе?

Моргаю удивлённо.

– Едва ли у тебя много денег, – продолжает он, – чтобы покупать платьишки, шляпки и прочие финтифлюшки, важные для девушек.

– Да, я думала о том, чтобы найти работу, но только если это не будет мешать учёбе.

– Не будет. У Стейши и двух её помощниц рук не хватает, а магии у них нет. Все трое обычные лекарки. Факультетские же девицы при виде пореза на пальчике в обморок падают.

– Вы хотите сказать, что я смогу работать здесь, в лазарете?

– Ну а чем эта работа хуже? Десять серебряных в первый месяц, а там, как себя покажешь. Подучивать сам буду. Согласна?

Не верю своим ушам и своей удаче.

– То есть? Заниматься практикой под вашим руководством и за это ещё и деньги получать? Конечно, согласна.

– Хм, а ты правильно акценты расставляешь, – усмехается декан, и глаза его теплеют. – В общем, на факультет ты принята.

Он смотрит на часы.

– На лекцию ты уже опоздала, практику, будем считать, сегодня прошла. Переодевайся и в мой кабинет с бумагами.

И декан, не говоря больше ни слова, со скоростью, неожиданной для его комплекции, покидает палату.

В гардеробной никого нет. Моя одежда лежит там, где я её и оставила. Переодеваюсь настолько быстро, насколько могу. Кажется, если я остановлюсь и присяду, то моментально усну.

Наклоняюсь, чтобы застегнуть форменные ботинки. И в этот момент дверь в гардеробную открывается. Кто-то входит. Я нахожусь в полусогнутом положении за стойкой с рабочей одеждой, и мне не видно вошедшего. Уверенная, что это Стейша или те её помощницы, о которых упоминал декан, я уже собираюсь выпрямиться и заявить о своём присутствии. Тут главное – неожиданно не напугать никого своим появлением.

Меня останавливает тихий рык и запах палёной шерсти. Замираю. По спине пробегает холодок. И в следующий момент поверх деревянной перекладины появляется рука. В оцепенении смотрю на длинные острые когти.

Это явно та рука, которую я видела через приоткрытую дверь.

Отчётливо слышу, как существо втягивает носом воздух. Может, оно меня не заметит?

Ага. С моим-то везением.

Рука сдвигает часть вешалок с одеждой, и передо мной появляется высокий широкоплечий парень в исподних штанах. Вполне себе человек, если не считать горящих огнём глаз, когтей на обросших шерстью руках и пары клыков, торчащих из-под верхней губы. Выглядит устрашающе.

Выпрямившись, так как дальше прятаться бессмысленно, я вжимаюсь спиной в стену.

Взгляд существа фиксируется на мне. Целое мгновение, которое кажется мне бесконечным, мы смотрим в глаза друг другу.

«Заражённый» – это же его так назвал декан? Интересно чем… или кем?

Угу. Очень важный вопрос в момент опасности.

Нервно сглатываю. Отступать некуда, за моей спиной стена. Есть приоткрытое окно, но оно далеко – не добегу. Очень хочется зажмуриться, но тогда станет ещё страшнее.

А клыкастое существо медлит. Может, оно такими, как я, не питается? Или у него другая цель? Взгляд заражённого отрывается от моего лица и дёргается в сторону окна.

Пользуясь тем, что он отвлёкся, я пытаюсь нащупать хоть что-нибудь, пригодное для защиты, на тумбочке справа от себя. Рука натыкается на стеклянную посудину: то ли чашка, то ли вазочка. Хватаю этот бесполезный предмет и в тот момент, когда взгляд клыкастого возвращается ко мне, замахиваюсь.

Верхняя губа парня начинает подрагивать, ещё больше обнажая клыки. Очень похоже на одичавшего пса, загнанного в угол. У меня даже появляется внутри странное ощущение родства душ, теперь я ощущаю загнанными нас обоих.

В голове мелькает воспоминание, как мы всем приютом приручали бездомную зверюгу, забредшую на нашу территорию.

– Тише, клыкастик, – вырывается у меня. – Не бойся.

Существо перестаёт рычать и недоверчиво наклоняет голову.

И в этот момент дверь распахивается.

– Здесь! – орёт кто-то.

В парня летит сразу несколько оглушающих плетений. Он бросается в сторону окна. Но поздно. Не потеряй клыкастый время из-за меня, наверное, успел бы. А так под градом заклинаний он оседает на пол. Это последнее, что я успеваю заметить. Стоит-то парень на пути между дверью и мной и когда делает рывок в сторону, часть того, что летит в него, достаётся мне.

Яркая вспышка, и я погружаюсь в темноту.

Открываю глаза с приятным ощущением, что я наконец-то выспалась. Осталось понять, где именно я нахожусь. Надо мной белый потолок. Обоняние щекочет запах лекарств. Потихоньку возвращается и память.