– А ты, Томсон, что встал как истукан? Движения у тебя как у беременной коровы! Враги умрут от скуки, глядя на твою технику!
Я громко скрипел зубами, ощущая как челюсти сводит от напряжения. Ещё со времён учёбы в Воинской Школе терпеть не мог выскочку Гримстона.
Мы нередко выбирали друг друга в соперники на учебных поединках, чтобы выпустить злость. Прошли годы, но ничего не изменилось: тот же наглый тон, та же самоуверенная походка, те же издевательские реплики.
Конрад, завидев меня, расплылся в довольной ухмылке:
– Мастер Даррайн… Прошу прощения, ректор Орхард! Мне всё ещё непривычно видеть тебя в штатском, а не в скучной воинской форме. Не терпится приступить к обязанностям? Ты только глянь, каких орлов упустила твоя Школа!
Парни в это время хором и с искренним уважением поприветствовали меня:
– Доброе утро, ректор Орхард!
Я спокойно кивнул им, а затем, поравнявшись с Гримстоном, мгновенно изменился в лице. Мышцы напряглись, а взгляд заледенел.
– Ты совсем охренел? – процедил тихо, но тщательно выговаривая каждое слово. Конрад, осознав, что я настроен серьёзно, шумно сглотнул и инстинктивно отступил. Не стоит молодым парням знать, как сильно меня раздражает этот белобрысый индюк. – Прекратил ёрничать и выкладывай, какого чёрта твой первый день начинается с травм у студентов?
В воздухе повисло напряжение. Студенты замерли, почувствовав перемену в атмосфере, а Конрад перестал ухмыляться, разглядев в моих глазах знакомую стальную решимость. Нахмурился, словно пытался понять о чём я, и изображал усиленный мысленный процесс.
Клоун чёртов.
А потом охнул, подняв указательный палец вверх:
– Погоди-ка, ты про смазливую мордашку Дельвиг? Вот ведь удивительное дело – подонок Залар сумел дать жизнь такому храброму созданию.
Я сделал глубокий вдох, стараясь не показывать, как меня выводит из себя его саркастичный тон. Челюсти сжались до скрежета, кулаки непроизвольно стиснулись. В висках пульсировала кровь от сдерживаемого гнева. Но я умело контролировал эмоции.
Конрад же, не представляя, что творится в моих мыслях, продолжал:
– Терпеть не могу такое говорить, но у неё есть крохи потенциала, – небрежно махнул рукой. – Одна из клуш, не помню её имени, да и если честно, не старался его запомнить, сделала ей подножку. И вместо того чтобы нажаловаться, птенчик огрызнулся как волчица. Была бы она постарше и не студенткой, я бы…
– Если ты не захлопнешь свой рот в адрес женского факультета, – прорычал я сквозь зубы, испытывая острое желание схватить гада за горло и собственными руками выкинуть за ворота, – то я лично вымою его тебе с мылом, а затем притащу во дворец, где процедуру повторит лично сама королева. Она считает себя их феей-крёстной.
– Да брось! – поморщился Гримстон, став, наконец, серьёзным. – Это же женщины! Их долг – вышивать у окошка цветочки да ходить с пузом, пока мы, мужчины, защищаем родной город.
Демоново отродье.
Гримстон был тот ещё подлец, и я бы с удовольствием подписал приказ об увольнении. Но когда дело касается Даркайна, он верный до мозга костей.
Я помнил, как он, рискуя жизнью, спасал женщин и детей из-под обломков разрушенных зданий, когда вражье войско почти сравняло с землёй наш каменный мегаполис.
Гнилой язык, но сердце воина. Он с лёгкостью может ляпнуть сомнительный комплимент красотке-подавальщице в трактире и получить заслуженную пощёчину, а через минуту броситься защищать её от пьяного урода.
– Академия, как и Воинская Школа – это место люди учатся, – помедлив, я холодно произнёс в ответ и прищурился, словно хотел проникнуть в его голову. – И они имеют право совершать ошибки. Для этого их сюда и зачислили.
– Так может, мне лично извиниться перед Дельвиг, что не взял её на ручки и лично не доставил в лекарскую?! – нервы у Конрада не выдержали, и он мгновенно покраснел от гнева.
На руки? Перед глазами возникла смазливая рожа Ринвуда, а злость и раздражение тут же смешались с кровью, бежавшей по венам. В груди разлилось жгучее недовольство.
Неистово захотелось послать всё к чёрту и вернуться в Школу, где есть около тысячи парней, но нет никаких женщин!
Нет женщин, особенно брюнеток с молочной кожей – нет проблем.
А для разрядки есть дома удовольствий, где расслабляют тело и не лезут в голову.
Однако своей истерикой Гримстон подал мне отличную идею.
– Извиниться? – настал мой черёд ухмыльнуться. – Какая правильная мысль.
Глава 18
Эверли Дельвиг
Я затаила дыхание, радуясь, что в лекарской царит полная тишина, и мне не составит труда услышать, о чём же они там спорят.
Знаю-знаю, что подслушивать нехорошо. Но удержаться я не смогла.
– Кончай страдать ерундой, а? У тебя нет своих дел? Я же пошутил! – отчего-то упирался Гримстон, чей тон был насквозь пропитан едким недовольством.
– Ты – выходец Школы, – холодно парировал Орхард, и количеством льда в его голосе можно было насквозь проморозить весь Даркайн до основания. – Где твоё воинское благородство? Или оно испарилось по пути к лекарской? Значит, всё, на что ты способен – это шпынять парней с девчонками? Где твои я…
Ректор неожиданно замолк, и окончание фразы утонуло в его сдавленном кашле.
Я же искренне недоумевала, а в голове со скоростью света множились вопросы.
Ну что ещё случилось?
Опять я в чём-то виновата? И когда только успела?
Я же не выходила никуда из лекарской!
А-а-а-а, похоже, Гримстон нажаловался Даррайну за мою дерзость? Ну простите, сил не было сдерживаться – мне было очень больно!
– Если я хотя бы раз дам слабину и извинюсь перед студенткой, – после долгой паузы заговорил Конрад, – она проникнется собственной значимостью и от счастья нахвастается подружкам. Мне что, потом начинать каждый день с извинений? Я ведь не стану менять свои методы обучения! Да, я жёсткий, и тебя это бесит, но представь, я ещё и справедливый. Его Величеству об этом прекрасно известно.
Погодите…
У меня аж рот приоткрылся! Челюсть отвисла от шока!
Я захлопала глазами, глядя в одну точку, уверенная, что у меня начались слуховые галлюцинации.
Какие ещё извинения?
Не надо мне никаких извинений! Меня ж потом сам же Гримстон сожрёт за это! Будет припоминать до самого выпускного.
Хотя такими темпами, я дотяну лишь до отчисления.
Ректор с преподавателем перестали, наконец, спорить, и за дверью послышались приближающиеся шаги. Не желая разговаривать ни с одним из них, я сделала первое, что пришло в голову – закрыла глаза и притворилась спящей.
Так, дыхание медленное, ровное, чтобы сердце перестало так колотиться и успокоилось.
Дверь тихонько скрипнула, и я почувствовала на себе чей-то долгий, пронзительный взгляд. Гримстон, а это, кажется, был он, с облегчением прошептал:
– Девчонка спит, и ей уже оказана помощь. Угомонись, Орхард.
Тот не ответил. Помедлил несколько секунд, а затем развернулся и ушёл. За ним и отчалил Гримстон, который повеселел настолько, что начал тихонько насвистывать песенку.
Я снова осталась одна, но теперь мои мысли метались как ласточки перед грозой.
Орхард выступил на моей стороне?
Это похоже на бредовый сон.
Тут и слепому видно, что он меня терпеть не может. Вечно смотрит так, словно у меня на лбу татуировка “всажу любому в спину нож ”.
К счастью, вскоре вернулась Шейла и положила конец моим мучениям. Девушка аккуратно сняла с меня артефакты и лучезарно улыбнулась:
– О, вот это другое дело! Не скажу, что ты теперь как новенькая, но можешь встать с койки. Осторожно поднимайся и опиши свои ощущения.
Затаив дыхание, я коснулась ступнями пола и со всеми предосторожностями перенесла вес на пораненную ногу.
– Вроде бы всё хорошо, – доложила Шейле, прикрыв глаза, чтобы лучше прочувствовать пораненную конечность. – Есть лёгкая, немного тянущая боль, как будто стукнулась обо что-то коленкой.
