Выжить в приличных условиях (СИ) - Галл Юлия

— Да, Лира.

Работать в ночь было не сложно. Тем более Ои и Аи наелись сахара и засияли довольно ярко. Я же, написав бабушке письмо, села за рунистику. Тат Лимпос, узнав объем работ, оставил меня одну, предупредив, что за готовыми руноскриптами ратан Бинат придет сам. Позже пришел Рух. Тайли встретил его на ступенях и проводил в закрытый уже Храм. Они отчитались о доставленной сотне бутылей к нам в комнату и разложили ужин. Я велела эльфу разделить трапезу с нами, и после он остался, тихо разговаривая о чем-то с Рухом, пока я работала.

На каждую руну уходило порядка двух часов, но я успела сделать все вовремя, так что, когда ранним утром в зал заглянул Бинат, у меня было уже все готово. Эльф и мой раб уснули у стены, прислонившись друг к другу, и, заметив их, ратан покачал головой.

— Вас не смущают его шрамы? — тихо поинтересовался он, проверяя свитки и укладывая их в свою сумку.

— Я однажды видела более страшные, — призналась я, умалчивая, что они покрывали мое тело в магическом видении. — Меня не смущают его шрамы, больше напрягает та боль, что ему пришлось пережить.

— Его держали в королевском лагере подготовки.

— Наш король способен на такое зверство⁈ — испугалась я.

— Не наш. — Ратан отрицательно покачал головой и усмехнувшись моим эмоциям, объяснил, — Видельм Светлый почитает Храмы и печется о людях. Но вот наши соседи, особенно Тахарон Решительный не гнушается такими методами. Мы столкнулись с его лагерем на границе. Собирались вместе охотиться на монстров, но после того, как я забрал Тайли, нам чуть не объявили войну. Хорошо, я не снимал знак ратана, и наш король только пожурил меня и принес извинения.

— Король принес извинения? — растерялась я.

— Тайли тогда был еще совсем ребенком. Когда король увидел его изуродованное тело, сказал, что просит прощения не у мучителей эльфа, а у Великого Лиурха. Ему было жаль, что он позволил твориться такой жестокости.

— Но она везде… — заметила я. — Даже здесь, в Храме… Феи медленно умирают… Но никто не понимает, что это так же мучительно больно и страшно, как умирать от ран.

— Тайли понимает. А судя по тому, что вы вступились, он не одинок.

— А вы? Никогда не думали остановиться? Никогда не думали перестать ловить фей и причинять магам боль?

— Боль… Сложный вопрос, ота Лира. У каждого существа она своя, но не каждый хочет понимать чужую. Я стал ратаном, когда всю мою семью уничтожил не монстр, а взбесившийся маг. Он хотел доказать королю, что он силен, и уничтожил нашу деревню.

— Вы убили его?

— Нет. Меня полумертвого подобрал тат Вельгус, что направлялся в этот Храм по назначению. Он выходил меня и отправил в учебный корпус ратанов.

— А тот маг?

— Умер. Обладающие силой разрушения долго не живут. Он перестал контролировать свою магию и погиб от своего же огня. А я стал ратаном, чтобы останавливать таких безумцев и спасать таких, как Тайли.

— А как определить, безумен маг или нет? Как понять, кого можно оставить в покое, а кого лучше поймать.

— По глазам, ота Лира. Если вы встретите мага, в глазах которого будет плескаться ненависть, бегите от него.

— Думаете, эти чувства неизменны?

Ратан посмотрел на спящего Тайли и неожиданно хмыкнул.

— Не думал об этом, ота Лира. Когда на тебя нападают, ты делаешь выбор, кто именно в результате этой стычки выживет. Пока собственное желание выжить побеждало.

— А если бы это был такой маг, вроде Тайли? Измученный, истерзанный…

— Такие предпочитают умереть быстро… — заметил Бинат и, тяжко вздохнув, поправил на плече сумку. — Не забивайте свою светлую голову такими мрачными мыслями, ота Лира. Жестокости, и правда, хватает везде. Но пока живы такие, как вы и Тайли, у этого мира есть надежда. Помните об этом и старайтесь сохранить свою доброту и душевную щедрость, несмотря ни на что.

— Я постараюсь.

Было странно услышать такое пожелание от охотника за магией. Но это заставило меня задуматься, что не все так просто. Делить мир на белое и черное бессмысленно. Как и сказал ратан Бинат, у каждого своя боль. Мои размышления нарушил появившийся тат Лимпос. Его шаркающие шаги разбудили Руха и Тайли. Они быстро вскочили и, собрав оставшуюся еду от ужина, замерли у двери. Старый служитель, осмотрев меня, отправил домой, велев до завтрашнего утра не появляться. Я не возражала, но перед этим мы все же заглянули в комнату Тайли забрать еще одну партию фей.

— Ты же не привязан к Храму? — поинтересовалась я у эльфа.

— Нет, но идти мне некуда, так что…

— Тогда приходи сегодня вечером к нам на ужин. Еда не сильно разнообразна, но нита Шора вкусно готовит. А ты посмотришь, как мы разместим фей.

— Вы хотите уже сегодня их освободить? — встрепенулся Тайли.

— Да, посплю часок, другой и приступим. Думаю, к этому времени нита Шора уже снабдит меня пухом клетухи, так что им будет удобно спать на мягком.

— Хорошо. В моей комнате всего сто восемьдесят семь фей, так что Храм будет должен вам еще четыреста тринадцать.

— Смело забирай их, и мы дадим им шанс выжить.

— Хорошо.

Бутыли мы уложили в ящики, Рух, довольно легко подняв их, пошел на выход.

— Лира, — Тайли неожиданно перехватил меня за руку, когда я уже была готова выйти следом. — Она особенная, — мне в руки легла пузатенькая бутыль, где замерла самая красивая из фей, что я видела. Её ажурные крылья тонкой серой паутиной сложились за спиной, но их красота не исчезла, да и сама малышка взирала на меня прекрасными радужными глазами.

— Она королева. Её рой погиб, как и моя семья. Я так хотел, чтобы она выжила… но это суждено не всем, — эльф перехватил меня за руки. — Лира, пообещай мне. Освободи их всех. Даже если они серой дымкой осядут на стенки бутылей, не оставляй их в этих сосудах. Сними печать и пусть хотя бы их пыль ветер унесет в небо, даровав свободу.

Понимание, что не все феи выживут, тяжелым одеялом укрыло меня. Да я выторговала феям свободу, но вот выживут ли погасшие малышки, когда печать с бутылей пропадет, об этом я не думала, надеясь на чудо, и только Тайли смотрел реально на предстоящее освобождение.

— Пусть это будет светлая свобода, — эльф поднял руку и стер слезу, так некстати скатившуюся из моих глаз. — Ты сможешь это сделать. Я в это верю.

От его слов было и светло и грустно. Свобода означала не только надежду на новую жизнь, но и на смерть. Вот не думала, что, желая спасти этих крох, стану той, кто завершит их жизненный путь. Я вышла из храма. Рух уже спустился со ступеней и, оглянувшись, ждал меня. Темная тень метнулась к нему, сшибая на землю, и десятки бутылочек с феями поскакали с дребезгом по мостовой.

Глава 9

Рух упал на мостовую, а его оседлал темноволосый парень в черной кожаной одежде. Да не просто оседлал, а с яростью и ненавистью вбивал моего раба в твердые камни. Рух прикрывался руками, но практически не сопротивлялся, оглушенный внезапным нападением. Одна из бутылей довольно звонко ударилась в ступеньку около моих ног, выводя меня из ступора. Пепельное тело феи не выдержало такого падения, серой пыльцой осело на дне посудины, и я, закричав, бросилась вперед.

Мысленно я уже выдернула этому незнакомцу все волосы и выцарапал все глаза, но тот, предчувствуя мое приближение, вскочил на ноги и, не спуская взгляда с моего раба, перехватил рукой мое горло. Появилось чувство, что я сама влетела ему в ладонь, а тело Руха, в это же время оплетенное огненными путами, взмыло в воздух. Тихо пискнув, я затанцевала на самых носочках, понимая, что с такой силой сталкиваюсь впервые. Одно мгновенье — и наши мертвые тела рухнут на мостовую.

Глаза Руха налились синим цветом и, дернув плечом, он вырвался из магической сети. Желая атаковать, он странно согнул руки, и голубая дуга заискрилась между нами. Меня резко дернули в сторону, делая щитом от удара, и Рух замешкался. Что не помешало незнакомому магу атаковать. Вспыхнуло алое марево, и зеваки, что наблюдали за нами, бросились в рассыпную. Разумеется, с магами в коже не каждый Ратан и Меслер решит связываться, что уж говорить о горожанах.