Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

Ну а под конец дня ко мне пожаловал обвинитель. Точнее это меня вывели из камеры и сопроводили в отдельную комнату для дознаний. Что удивительно, господин Протерус находился здесь совершенно один и жестом попросил моих конвоиров подождать за дверью. А те, словно вышколенные слуги послушно прикрыли дверь с той стороны. Хоть вменяемое мне конокрадство не было таким уж тяжелым преступлением, особенно с учетом уже заплаченного мной штрафа, но все же такое бесстрашие, остаться наедине с человеком, от которого ты требуешь астрономическую сумму денег, говорит о многом.

Я присел напротив, ожидая начала разговора. Выглядел благородный господин достаточно молодо, не старше меня, и одет в прекрасно подобранную одежду неординарного кроя. Но вот глаза выдавали в нем старика, просто еще не потерявшего вкус к жизни. Кажется, я начинаю догадываться, кого мне посчастливилось встретить…

Тем временем господин Протерус, наглядевшись на меня вдоволь, решил наконец перейти к делу.

– Так вот ты какой, пока еще вольный наемник по имени Мазай, умудрившийся из всех лошадей в Корпугаре украсть именно ту, что предназначалась мне.

– Смею вас заверить, господин Протерус, что лошадь вашу я не крал, а позаимствовал, находясь в критической ситуации, чтобы спасти себе жизнь. А отдать ее вам я просто не успел.

– Зато за столь короткий срок успел ее попортить.

– Ну‑у, напрямую я в этом не участвовал… и не на 50 же золотых, – усомнился я. – Да и что с ней такого стало? Не уж то уже известно, что она понесла? Но даже если так, не верю, что за пару золотых нельзя решить эту проблему у хорошего мага жизни или алхимика, и я готов понести эти расходы.

– Нельзя, – отрезал благородный господин. – Сама кобыла мне не интересна. Ее я купил в качестве подарка для своего коня. А он у меня еще тот привереда, и очень расстроится, что ему досталась уже кем‑то попробованная дама.

– Э‑э‑э, поня‑я‑ятно… – слегка опешил я от таких новостей. – И суд, по всей видимости, примет этот довод в качестве о‑о‑очень веского аргумента, не так ли?

– Верно, – одобрительно кивнул Протерус. – Судья уже готов объявить вердикт. Ты не так уж глуп, наемник Мазай.

– Осмелюсь с вами согласиться, господин Протерус. А потому, мне очевидно, что за всей этой историей есть что‑то еще. Возможно, ваш интерес к моей персоне, что вряд ли, или же к тем событиям, что привели к краже этой несчастной кобылы. Иначе мне трудно объяснить, зачем целый магистр тратит свое время на простого наемника.

Протерус вперил свой взгляд в меня, и я ощутил куда большее давление, нежели, когда это пытались делать Кромвель или Лавлиен. Все внутри сжалось, в голове зашумело, а дыхание сбилось и стало прерывистым. Казалось, еще чуть‑чуть и что‑то не выдержит, надломится, не в силах больше противиться такому напору. Но прежде чем это случилось, магистр ослабил нажим, и я смог спокойно выдохнуть.

– Времени у меня, как ты понимаешь, больше, чем у других, – спокойно, как будто и не пытался только что ментально препарировать меня, сказал он. – Как и понимания того, как устроен наш мир. Я не буду спрашивать тебя, откуда тебе известно кто я. Как и не буду рассказывать тебе, кто ты сам. Но я точно знаю, что за всеми случайностями и совпадениями кроются судьбоносные нити, из которых и соткано наше полотно реальности. Вот только большинство ниточек очень тонкие, а потому еле заметные. Но иногда встречаются прочные, сплетённые из множества других. И вот их то некоторые сильные одаренные могут разглядеть, а иногда даже «подергать». Я вижу, как вокруг тебя сплетается одна из таких, словно в тебе есть что‑то, что заставляет другие важные нити притягиваться и становится частью этого плетения.

Магистр взял небольшую паузу, давая мне осмыслить услышанное.

– Вот только я совсем не хочу участвовать в этом, понимаешь? – продолжил он. – И я думаю, не проще ли мне не дожидаться исхода, а разрубить эту связь прямо сейчас?

Я не выдержал и нервно сглотнул, понимая к чему клонит один из сильнейших магов континента. Многое из его слов объясняло то количество «приключений», что выпало на долю нашего отряда за столь короткое время. И я даже догадывался, что именно во мне притягивает к себе эти так называемые судьбоносные ниточки. Но вот кардинальное решение проблемы, на которое намекал господин Протерус, меня не устраивало совсем.

– Безусловно, моих знаний не хватает, чтобы разобраться во всей этой паутине, – осторожно начал я. – Но даже мне понятно, что такой радикальный способ решения вопроса еще больше впишет вас в тот узор, что уже неуловимо начинает вырисовываться без нашего на то согласия. И если моя ниточка оборвется, то это еще не значит, что рисунок распадется на отдельные фрагменты. Возможно, судьба решит, что на эту роль требуется кто‑то другой. И более подходящей кандидатуры чем вы, представить сложно.

Господин Протерус слушал меня с легкой полуулыбкой, как ребенка слушает взрослый, когда тот пытается сказать ему важные вещи. Вот только даже в словах ребенка иногда проскакивают простые истины. Возможно, и на этот раз, что‑то такое прозвучало в моей речи, заставившее магистра на десяток секунд задуматься.

– Завтра я пришлю тебе предложение, отказаться от которого ты не сможешь, – наконец произнес он. – Надеюсь, мы больше не увидимся.

После этого магистр жестом показал, что больше меня не задерживает. Я же, встав из‑за стола, сделал небольшой поклон, как того требует этикет при общении с благородными особами, молча покинул помещение. Желание более не встречаться с этим человеком было взаимным.

На следующий день меня вновь сопроводили в ту же допросную комнату, где на этот раз сидел неприметный чиновник, который аккуратно и неторопливо выложил передо мной несколько бумаг.

– Уважаемый Мазай, – обратился он ко мне, а я успел отметить, как изменился мой статус «обвиняемого». – Я уполномочен сделать вам предложение от господина Протеруса, который своей милостью готов дать вам выбор.

– Что ж, могу я узнать между чем и чем мне предстоит выбирать?

– О, конечно, прошу, – чиновник пододвинул ко мне бумаги.

К моему удивлению, там было лишь 2 коротких документа в двух экземплярах каждый. На всех страницах были уже проставлены подписи.

Первый лист был мировым соглашением, по которому мне предоставлялась отсрочка по выплате 50 золотых на три года. При этом первый взнос в размере 12 с половиной монет необходимо было сделать сразу. Магистр будто бы знал сколько денег у нашего отряда в распоряжении прямо сейчас. Хотя почему «будто»? Уверен, что действительно знал.

Второй лист представлял из себя необычный контракт. Даже скорее обязательство его заключить по требованию нанимателя в обмен на снятие обвинений. Отряд наемников, возглавляемый мной, однократно был обязан в приоритетном порядке согласиться на заключение контракта с указанным нанимателем по его запросу. В случае наличия обременения другим текущим контрактом – то сразу после его завершения. Оплата заявлена как «стандартная и соответствующая сложности выполнения контракта». Надо сказать, про оплату – довольно размытое понятие, но в качестве арбитража было допустимо привлечение гильдии наемников для подтверждения стоимости оказываемых услуг. В случае отказа от его заключения нужно было выплатить неустойку в размере все тех же 50 золотых монет.

Вот и что из этого выбирать? Оба варианта плохие и оба подставляют моих ребят. Но, с другой стороны, если бы не я, то им бы сейчас уже было бы все равно. А потому внутренне я все же был готов принять это решение самостоятельно, ни с кем не совещаясь.

Я взял перьевую ручку, любезно предоставленную мне чиновником, и подписал одну из бумаг. Удовлетворенно кивнув, он взял лист с мировым соглашением и поднес его к горящей на столе масляной лампе. Я еще подумал, для чего она тут, ведь в комнате было и без того светло. Невыбранная мной опция вспыхнула и сгорела дотла. На столе же остался лежать лишь подписанный мной контракт на пока еще необъявленную заказчиком услугу.