Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки (СИ) - Циль Антонина

— И лис? — оторопело уточнил эльф.

— Конечно! — рявкнула я. — В первую очередь!

Откинулась на спинку кресла и мрачно наблюдала, как гаснет изображение О'Дулли на «видео экране». Кабинет, кстати, я себе выбрала с видом на море. Разложила и расставила в шкафу стащенные из-под носа мужа книги, карты (устаревшие, но полезные с точки зрения истории) и свои блокноты.

Ситуацию с едой нужно было как-то решать. Но для этого требовалось изгнать из кухни жадного минотавра – тэнью Гроуз. Минотавр, естественно, изгоняться не хотел.

Чем мы так насолили Нэнси, я так и не поняла, но она невзлюбила нас с первого взгляда... Точнее, меня. Впрочем, я догадывалась, чем было вызвано подобное отношение. До нашего приезда Нэнси была здесь королевой. Необремененная особыми обязанностями, она спокойно осваивала выделенный на поместье бюджет. И собирала коллекцию золотишка.

А тут явилась отказная жена, да еще и со свитой. Неприятность. Еще неизвестно, кто кого выживает: мы Нэнси или она нас.

К середине ночи стало совсем холодно и голодно. С материка подул пронизывающий ветер, и Дерси пришла, чтобы помочь нам с Габби разжечь огонь в каминах.

Когда мы немного согрелись (мне все время казалось, что с минуты на минуту на лестнице с чердака раздастся топот Нэнси, и экономка ворвется к нам с требованием вернуть потраченные дрова), вопрос пропитания встал особенно остро.

— Так, — сказала я. — Держаться больше нету сил. Отправляемся на ночной дожор.

— Куда? — удивилась Дерси.

— Сейчас увидишь.

В ту ночь бог послал нам... ничего. Мы все перерыли, словно голодные мыши. Нэнси даже хлеба на кухне не оставила.

Габби нашел в корзине свеклу и принялся уныло ее грызть. Кажется, до него над ней поработали другие грызуны. Я выкинула сморщенный овощ в окно, и Габби, кажется, решил, что я нарочно отбираю у него с трудом добытую еду.

— Не об этом ли проклятии говорила Нэнси? — грустно предположила Дерси. — Я имею в виду, о себе. Она и есть проклятие.

— Предполагаю, наша замечательная, о-о-очень экономная экономка прячет продукты в подвале, а там на двери огромный замок, — поведала я собравшимся. — Я потребовала ключ, но Нэнси сказала, что давно его потеряла. А ведь на вид замок ни разу не поржавевший, чистенький, смазанный.

Не успела я договорить, дом вздрогнул. От фундамента и вверх по нему прошла жутковатая вибрация. Землетрясение? Нет, ощущения были сродни тем, что встретили нас в тоннельном портале – будто ветром подуло, но насквозь. Нечто подобное я испытывала в Арх-Глане, когда Гидеон заявил о нашем разрыве.

— Какая-то магия! — дрожание усилилось, и я схватилась за стол. — Габби, держись!

Алисси громко затявкала. Дом задрожал еще сильнее. И зазвенел.

— Не бойтесь, — внезапно заявил Габби. — Это не вредное волшебство, просто... волшебное.

— Откуда ты знаешь? — крикнула Дерси, затравленно оглядываясь — Ой, мамочки! Сейчас все рухнет прямо на нас!

— Не рухнет. Алисси так сказала, — со спокойным видом ответил малыш.

Дрожь стихла так же неожиданно, как началась.

— Это точно не похоже на проклятие, — сказала Дерси, тыча пальцем мне за спину, — скорее наоборот.

Я оглянулась. В углу кухни материализовался новый предмет обстановки – высокий сервант со стеклянными вставками. Видимо, они и издавали тот странный звон, который сопровождал вибрацию.

За стеклом в шкафу выстроился очаровательный сервиз с цветочками на двенадцать персон, на столешнице лежал каравай хлеба, укрытый полотенцем, а на одной из полок обнаружились круг сыра, кувшин молока под тряпицей и плошка присыпанного солью сливочного масла.

— Что здесь происходит? — спросила я, обнаружив, что мажу маслом огромный кусок дивно пахнущего хлеба.

— Магия, — прочавкала Дерси, первой добравшаяся до сыра.

— Ага, — подтвердил Габби, приобщаясь к хлебу и молоку, — и если это проклятие, то оно мне нравится.

… Незапланированную трапезу неизбежно прервали, но половина снеди успела исчезнуть в наших желудках. Однако на буфете явно стояла магическая сигнализация, пробудившая охраняющего его «цербера».

— Тэнья Гроуз, — помахала я рукой разъяренной фурии, появившейся на пороге кухни в самом что ни на есть колоритном виде: в безразмерной ночной рубашке в розочку и кружевном чепце.

Огромный бюст экономки, не стесненный корсетом, угрожающе колыхался, глаза горели праведным гневом.

— Спасибо, что позаботились о нас, — невинно улыбаясь, поприветствовала я Нэнси. — Это было невероятно вкусно. Беру свои слова обратно, простите, что была к вам строга.

Знала, что провоцирую жадную бабищу, но терпеть произвол не было больше сил.

Нэнси обвела нашу компанию безумным взглядом и остановила взор на Габби.

— Ты! — сдавленно прорычала экономка. — Это все ты, нечистое отродье! Ты сорвал вуаль невидимости с моего буфета!

Габби икнул, не в силах отвести глаз от мегеры в балахоне. Нэнси бросилась на мальчика, парализованного страхом.

Но я успела раньше.

Отпихнула несущуюся на Габби толстуху со всей силы, боясь, что она отмахнется от меня, как от комара. Но как многие полные люди, Нэнси оказалась рыхлой и слабой. От моего толчка она отлетела в угол, подобно набитому ватой мячу.

Уронив по дороге несколько ведер и швабру, экономка присела на пятую точку. Вид у нее был донельзя ошеломленный. А я, удостоверившись, что не причинила служанке иного вреда, кроме оскорбленного самолюбия, холодно проговорила:

— Маленьких обижать? Не позволю. За гнилую еду, как выяснилось, прогнать я вас не могу. И за припрятанные от хозяйки запасы, видимо, тоже. Но вот нападение на члена семьи – это уже совсем другая ситуация. Дерси, ты видела, как тэнья Гроуз напала на Габриэля?

— Конечно, — бесстрашно подтвердила помощница, впечатленная моей атакой. — И засвидетельствую в судах земных и небесных, если понадобится.

— До небесных, надеюсь, дело не дойдет, — проговорила я строго. — Но владельцу Фаир-Глана такое поведение вряд ли понравится.

Нэнси с трудом поднялась, стараясь не встречаться со мной взглядом и скривилась:

— На какого-такого члена семьи, хозяйка? Я против вас не шла, а этот... нечистый дух он, оборотень глазливый!

— Габби – мой... подопечный, мой... приемный сын, — неожиданно вырвалось у меня.

Сама не ожидала, честное слово. Будто кто-то произнес это за меня. Дерси уставилась, открыв рот, Габби уронил на пол остатки бутерброда, Алисси с видом «ну и дела!» неуверенно почесала лапой за ухом.

— То-то я смотрю... — экономка разгладилась лицом и с заметным облегчением сплюнула на пол. Он и до этого чистым не был, но нельзя же так, на рабочем месте... — Наблудила, нагуляла, вот муж и выгнал.

— Эй, полегче, неуважаемая, — оскорбленно парировала я. — Мне двадцать два. Это же во сколько лет я должна была его... приблудить?

— Мне-то все равно, — экономка со скрипом разогнулась, — а вот мейст Фалькон удивится. Вернется вам сторицей за мои страдания, помяните мое слово. Мало было позора, еще и голь перекатную собрали да проклятие пробудили.

— Да хватит уже угроз! — не выдержала я. — С проклятием мы как-то справимся. И с вами тоже. Пугать меня не надо: где вы учились, я давно преподаю. Только попробуйте тронуть Габриэля, любое проклятие ерундой покажется.

Никогда не терпела, если при мне обижали детей. Даже Светочка признавала, что я всегда добивалась для нее справедливости в школе.

— Сама отсюда не уйду, — угрожающе пообещала экономка. — И законов таких нет, чтобы вы меня силой выперли.

— Посмотрим, — процедила я. — Но если к завтрашнему дню вы не приведете кухню в порядок и не начнете выполнять свои обязанности, я подам на вас... — тут я запнулась. В суд?

— ... жалобу в родовой совет Фальконов, — подсказала Дерси.

— Нечто они послушают отказную жену, — фыркнула Нэнси.

— Когда женщина входит в Гнездо, это навсегда, — вдохновенно заявила моя помощница, судя по затуманенному взгляду вспомнившая превратности тетушкиной судьбы. — А если отказная жена добровольно возлагает на себя соответствующие обязанности, вроде заботы об имуществе бывшего мужа, то она сохраняет за собой право голоса. Лэнья Эвери безропотно согласилась переехать в Фаир-Глан. И из Гнезда ее никто не выгонял.