И эта пощечина.
Картина врезалась в память: Элеонора, гиена в шелках, заносящая руку; резкий хлопок; Катарина, падающая как подкошенный цветок, с пылающей щекой и глазами, полными шока и унижения... Его драконья сущность взревела тогда так, что мир потемнел. Не трогать! Никто не смеет! Это был не рассудочный гнев. Это был первобытный рев собственника, дикий, неоспоримый, сжигающий все на своем пути. Его вещь. Его добыча. Его... нечто. Даже если он ненавидит её всеми фибрами души, она принадлежала ему. И только он имел право... что? Наказывать? Уничтожать? Защищать? Мысль споткнулась, вызвав новый прилив бешенства. Он ничего не понимал в этой слепой ярости, в этом инстинктивном порыве вступиться за то, что он презирает. И это непонимание бесило его сильнее всего. Оно делало его уязвимым.
Еще и служанку взяла с собой.
Он фыркнул, выпуская струю раскаленного дыма, которая рассеялась в холодном воздухе. Хотел ехать с ней в карете. Чтобы прочувствовать. Уловить то неуловимое, что ускользало от его драконьих чувств в шумной столовой. Вблизи. Без свидетелей. Понять, что за чертовщина с ней творится. А теперь... теперь он вынужден лететь над этой проклятой каретой, как сторожевой пес. И смотреть на неё сверху. Как на досадную, непонятную загадку, ускользающую в ночи.
Интересно, о чем эта глупая девчонка говорит со своей служанкой?
Он презрительно скривил пасть (в драконьем облике это был полноценный оскал, обнажающий кинжальные клыки). Наверняка обсуждают банты, которые она так дерзко отрезала. Или новое платье, которое Луиза не успела упаковать. Или слезно жалуются на него, "ужасного дракона", строят наивные планы побега. О чем еще может думать это пустое, избалованное создание? Оно не способно на большее.
Глупая дура.
Но мысль тут же наткнулась на воспоминание. На её лицо при ярком свете люстр. Лицо, лишенное маски. Какая она... выросла в поразительно красивую женщину. Признание, вырвавшееся помимо воли, было как удар собственного хвоста по ребрам. Не просто "недурна". Красива. Хрупко, но и... сильно. Если бы не эта проклятая пустота внутри... Если бы за этой красотой таилась хоть искра магии, хоть капля силы... Или хотя бы... Истинная. Его Истинная. Тогда... Тогда все было бы иначе. Жар, пожирающий разум, неконтролируемое обладание, безумие страсти – все, что полагается дракону, нашедшему свою Пару. Но увы. Судьба подкинула ему изысканно упакованную пустоту. Фальшивку, от которой нельзя избавиться.
Тогда в кровати... он её не рассмотрел.
Когда он ворвался в опочивальню после "падения", она была в тени, бледная, почти без сознания, казалась еще ребенком. Но даже тогда... даже тогда сквозь боль и страх в её глазах, мелькнувших на мгновение, было что-то... чуждое настоящей Катарине Вейлстоун. Что-то упорное, не желающее гаснуть. И сегодня, когда она сказала твердое "Нет", когда бросила ему вызов насчет Луизы... в этих синих, теперь таких ясных глазах не было привычной истеричной пустоты или злобы. Была холодная решимость. И страх, да. Но не парализующий. Сопротивляющийся. Как дикий зверек в клетке, который вдруг оскалился на хозяина.
Что же с ней?
Вопрос висел в ночном воздухе, тяжелый и безответный, как грозовая туча. Далин взревел от досады и бессилия, выпустив в небо сноп ослепительного пламени, который на миг окрасил облака в багровые и золотые тона, осветив далекие горы. Пламя погасло, оставив лишь горький запах серы и гулкое, одинокое эхо, раскатившееся по долинам. Ответа не было. Была только черная карета внизу, увозящая не разгадку, а новую, более опасную загадку в самое сердце его владений. И дракон, летящий над ней в ночи, раздираемый знакомой ненавистью, незнакомой интригой и жгучим, унизительным чувством, что он потерял контроль. Контроль над ситуацией. Над своей собственностью. И, что страшнее всего, над холодной ясностью собственного разума. Полёт больше не приносил свободы. Он чувствовал себя на привязи.
Хочешь больше книг? Легко!
