Однако уже под 986 годом летопись подробно рассказывает о том, что Владимир Святославич обращается к "изучению" основных религий Европы и Западной Азии (то есть всего известного тогда Руси мира), ставя цель "избрать" наиболее соответствующую духовным устремлениям своей страны. В самом рассказе об этом "выборе" явлена та глубочайшая суть русского сознания, которую через почти девять столетий Достоевский определил словом "всечеловечность".
Вместе с тем выбор именно византийского Православия был вполне закономерным, естественным итогом. В последнее время достаточно часто высказывается мнение, что-де, приняв христианство, Русь тем самым отказалась от своей самобытной национальной религии, уходящей корнями в глубь многовековой предыстории, и заменила ее чужой Верой, навязанной Руси мощной Византийской империей. Сторонники этой точки зрения как-то ухитряются "не замечать", что она неизбежно подразумевает вывод о своего рода "ошибочности", даже "извращенности" последующего тысячелетнего пути Руси-России...
И, между прочим, одним из основных "истоков" подобных представлений является то воспринятое в XVIII-XIX веках из идеологии Запада негативное отношение к Византии, о котором не раз говорилось выше. Поэтому в историографии и, особенно, в исторической публицистике всячески преувеличиваются конфликты между Русью и Византией, хотя в действительности походы киевских правителей на Константинополь совершались лишь тогда, когда Киев оказывался под диктатом Хазарского каганата,- как это было при Аскольде и "втором" Олеге. Летопись, созданная через много лет после полного уничтожения Каганата, не сообщает об этом, но нельзя не видеть, что летописцы отнюдь не "одобряют" агрессивных действий войска Руси против Византии!
Вместе с тем, зная об этих действиях, летописцы полагали, что до окончательного принятия христианства Русь была склонна к войнам с Византией, и в вошедшем в "Повесть временных лет" рассказе об осаде и захвате Владимиром столицы византийских владений в Крыму Корсуни (Херсонеса),- рассказе, который А. А. Шахматов верно определил как "Корсунскую легенду",- это событие толкуется в качестве враждебной по отношению к Византии акции. Правда, цель Владимира, согласно "Корсунской легенде", состояла лишь в том, чтобы заставить императора Василия II исполнить обещание отдать ему в жены сестру Анну, но все же поход в Херсонес предстает здесь как антивизантийская акция - и именно в этом духе он истолковывается и в большинстве нынешних работ историков.
Между тем еще в 1970-х годах превосходный польский историк Древней Руси и Византии Анджей Поппэ убедительно доказал, что (цитирую) "Владимиров поход на Корсунь не был направлен против Византийской империи. Наоборот, русский князь предпринял поход, чтобы поддержать своего шурина (брата жены; имеется в виду, что вопрос о женитьбе Владимира на Анне был уже решен.- В. К.) - законного византийского императора,- в подавлении внутреннего мятежа"67.
Император Василий II находился в то время в труднейшем положении и просто вынужден был войти в теснейший союз с Русью. К сожалению, реальная историческая ситуация в Византии в 986-989 годах обычно не учитывается историками, рассуждающими о походе Владимира на Корсунь. Вот краткое, но точное изложение этой ситуации в одном из новейших исследований истории Херсонеса:
"17 августа 986 г. византийские войска потерпели катастрофическое поражение в сражении с болгарами... Давний претендент на ромейский престол, Варда Склир, заручившись поддержкой арабов, вновь выступил против Василия... Перед лицом нарастающей опасности Василий II возвратил опальному полководцу Варде Фоке... важнейший в создавшейся ситуации пост... (фактически отдававший в его власть всю Малую Азию), с приказом выступить против Склира. Но в августе (вернее, в сентябре.- В. К.) 987 г. Фока сам провозгласил себя императором, и, захватив обманом Склира, объединил под своей властью оба мятежных войска". И тогда Василий II отправил "посольство к Владимиру"68.
И, по изложению Анджея Поппэ, "весной или летом 988 г. русский 6-тысячный отряд прибыл в Константинополь и, обеспечив в решающих сражениях у Хрисополя и Абидоса 13 апреля 989 г. перевес в пользу Василия II, спас его трон" (указ. соч., с. 46),- и именно в это самое время Владимир осадил Корсунь.
Уместно напомнить, что ровно за двадцать лет до того император Никифор Фока в критической ситуации также пригласил на помощь Святослава; весьма многозначительно, что Василий II "не убоялся" снова обратиться за помощью к Руси,- хотя ему был, конечно, досконально известен ход событий 968-971 годов, приведший к жестокой борьбе Святослава против Иоанна Цимисхия. Выше говорилось, что Святослав сражался не против Византии как таковой, но против Цимисхия, убившего его союзника Никифора и "незаконно" воссевшего на троне. Вполне естественно полагать, что Василий II понимал действия Святослава именно так и именно потому не убоялся пригласить на помощь его сына Владимира,- вполне оправдавшего ожидания.
Анджей Поппэ показывает несостоятельность, даже абсурдность представления, согласно которому одно войско Руси спасает императора Василия II, а другое в то же время агрессивно захватывает столицу его крымских владений. И историк убедительнейшим образом объясняет поход Руси на Херсонес тем, что последний примкнул к "мятежнику" Варде Фоке (указ. соч., с. 54-56).
Дело в том, что византийская колония в Крыму вообще не раз - и до 980-х г., и позднее - была склонна к "сепаратизму", стремилась так или иначе отделиться от Константинополя. Как отмечено в специальном исследовании истории Херсонеса, "Константин Багрянородный особо останавливается на мероприятиях, которые должно принять в случае мятежа херсонитов"; это уже само по себе свидетельствует о том, что подобные выступления происходили в городе, а также, что они были явлением не случайным, но повторяющимся69.
Нельзя не сказать и о том, что уже после публикации исследования Анджея Поппэ оно нашло сильнейшее подтверждение в целом ряде работ археологов, изучавших остатки Херсонеса. До недавнего времени считалось, что Владимир чуть ли не до основания разрушил и сжег этот византийский город. Мнение это основывалось на предшествующих весьма поверхностных археологических наблюдениях и предвзятых выводах. Новейшие тщательные археологические исследования доказали70, что в 980-х годах Херсонес не потерпел никакого урона, из чего естественно заключить: поход Владимира Святославича на Херсонес преследовал цель не нанести ущерб Империи, а, напротив, возвратить ей перешедший на сторону мятежника Варды Фоки город.
