Моя Фиалковая Зависимость (СИ) - Адлер Марина

В Пустошах стало тише, это должно было радовать, ведь меня до жути пугал вой чудовищ. Однако спокойнее от этого почему-то не становилось, к тому же, по земле стал стелиться подозрительный густой туман, проникая сквозь магический барьер и касаясь лап волчицы. Странная тревога поселилась в груди и лишь продолжила шириться во мне, когда Грия тихо заскулила отступая. Когда же волчица неожиданно резко легла на землю я быстро подбежала к ней и стала трясти, не замечая как туман окутал и мои ноги до щиколоток.

Почувствовав странности в самочувствии, стала кричать, чтобы разбудить остальных, но из горла вырвался лишь сиплый стон, словно голос мой забрали, а волю медленно подчинили. Следом стали происходить и вовсе страшные вещи.

— Милли… — позвал меня молодой мужчина, до боли знакомым голосом.

Я тут же окаменела, узнавая знакомый силуэт вдали.

— Дорн? Как такое… Не может быть! Это всё Пустоши! — Схватилась за голову сильно зажмуриваясь и прогоняя иллюзию.

Но открыв глаза увидела друга ещё ближе, как наяву. Он был таким… живым… Сердце заныло в груди. Всё те же каштановые, непослушные пряди падали на его лоб, а карие глаза искрились теплотой и любовью.

«Не бывает таких иллюзий. Ведь не бывает?»

— Это я, Милли. Поверь. Это я. Мне жаль, что тебе пришлось делать такой выбор. Мне жаль, что заставил тебя так страдать.

— Нет, это я виновата…

— Не нужно винить себя, милая. Я рад, что ты счастлива, любишь и любима. Ты заслужила этого, а я счастлив тут. — Протянул он мне руку. — Идём, я покажу, где теперь живу!

Всё нутро кричало — «стой, не иди туда!», но ноги сами понесли в сторону друга, который стоял сразу за магическим барьером. Рука легла в его широкую ладонь и слёзы пролились, когда я ощутила тепло совершенно живого тела…

— О, Дорн, мой милый добрый друг! — Бросилась я в его объятия, не замечая как сильно мой разум заволокла некая серая дымка, искореняя доводы разума.

Мне хотелось больше всего на свете верить в то, что мой близкий друг жив, ведь он был так молод, когда умер… Не познал эту жизнь, все её грани… И я позволила сама себе поверить в эту сказку, созданную чарами леса.

— Идём, я не обижу. Хочу показать тебе где обитают души. Тебе понравится!

Я сделала ещё шаг вперёд, позволяя Дорну увлечь меня в сторону леса, но верёвка завязанная на талии, задержала. На мгновение обернулась к мужу к которому вёл другой её конец, и сама сняла с себя свободную петлю через голову. Эрбос крепко спал, как и все остальные, включая Варгов. «Они не поймут, что я отсутствовала, а утром я вернусь до их пробуждения» — подумала и посмотрела на лицо радостного друга снова, который добился моего окончательного согласия. Я послушно зашагала за ним. Вскоре нас поглотила тьма, что обитала под широкими кронами деревьев.

Лес, почуяв наше присутствие, снова засиял яркими переливами огней и красок. Словно живой и разумный, он освещал нам путь, дурманил красотой. Туман клубился всё выше, хоть и не был больше столь густым. Он приятно наполнял лёгкие, оседая сладостью во рту. Я понимала, что меня ведёт немного в сторону, голова закружилась и счастье ощущалось очень странно, но сопротивляться столь приятным эмоциям стало невозможно. Я перестала себя контролировать. Смех сам вырвался из груди, а Дорн, ловко подхватив меня на руки, очень быстро понёс глубже и глубже в лес.

— Я покажу тебе самое красивое озеро какое ты когда-либо видела. Помнишь, как мы купались в детстве голышом?

— Мы были детьми, — с долей стыда ответила я, вспоминая как мы резвились в большом глубоком озере недалеко от поместья моего отца.

— Брось, Милли, увидев это озеро, ты сама захочешь искупаться в нём! Я дам тебе одежду для купания. Мы ведь больше не дети! — Рассмеялся друг звонко.

В эту же секунду, перед нами возникло то самое озеро, что он описывал. Дорн бережно опустил меня на ноги, дав подойти ближе к чистому песчаному берегу водоёма. Озеро действительно выглядело волшебно, сияло и переливалось, поглощая свет трёх полных лун на небе. Вода была настолько кристально чистой, что в глубинах водоёма виднелось дно, объятое красивыми светящимися водорослями. Невиданной красоты рыба резвилась в глубинах вод, сияя переливами золотых чешуек.

— Это самое красивое, что я когда-либо видела в своей жизни. Просто волшебно…

— Держи! — Бросил мне парень свою одежду.

Я и не заметила как друг успел стянуть с себя рубашку, оставаясь лишь в брюках. Смяв в руках хлопковую ткань, наконец поняла, что это, скорее всего, сон. «Так пусть же будет неповторимым!» — подумалось мне.

— Отвернись!

Дорн рассмеялся и просто шагнул в воду, повернувшись спиной ко мне. Совершенно ровная гладь воды пошла крупной рябью и маленькие волны, словно до них дотронулась сама магия, засветились луноподобным светом.

Я стала послушно стягивать с себя облегающую фейскую броню… Через минуту, надев на себя рубашку друга, уже шагала вслед за ним, восхищаясь всё больше окружающей нас красотой. Вода была подобна парному молоку, приятно лаская тело, а светящееся мириадами огней дно, окончательно убаюкало сознание, подарив чувство безопасности.

Дорн снова повернулся ко мне и что-то в его лице изменилось. Его улыбка стала чуть более неестественной, образуя притворный оскал. Но я предпочла этого не замечать.

— Я хочу желание, — вкрадчиво сказал он.

— Что?

— Я хочу загадать последнее желание прежде чем мы расстанемся навсегда, Милли.

Я улыбнулась. Это точно был сон. И мне в нем снилась душа умершего друга.

— Всё что угодно, Дорн. Проси всего, чего пожелаешь.

— Ты меня так ни разу и не поцеловала. А я всегда мечтал получить от тебя хоть один поцелуй.

— Дорн… Я люблю другого…

— Это лишь сон, Милли, прошу один поцелуй на прощание. Это не так много…

В душе клубились сомнения, но я не могла отказаться, что-то толкнуло меня в спину и я шагнула к Дорну, не реагируя на странности.

— Хорошо… Один поцелуй за всё хорошее, что ты для меня сделал — это слишком мало, но если ты того желаешь…

Я положила руки на плечи парня и прижалась к его губам своими. В ту же секунду по моему лицу пополз гадкий пронзительный холод. Не мороз, а холод, каким сполна насыщается мёртвая плоть. Губы впечаталась в нечто холодное, зловонное и твёрдое. Сдержав порыв острой тошноты, резко отстранилась. Ужас объял всё моё нутро, заставляя отступить на три шага назад. Передо мной стоял живой мертвец, но не тот, которого я называла другом, а самый настоящий живой труп.

Я взвизгнула сквозь сильно сжатые зубы. Нижняя челюсть затряслась от страха и холода. Больше объятия озера не ласкали теплом, а лишь жалили ледяными водами. Я смотрела на настоящее чудовище, умершего путника в Диких Пустошах и неупокоенного мертвеца, полуразложившееся подобие фейри. Скелет на котором ещё виднелись лоскуты гнилой плоти, стоял в мутной грязной воде. Замер, словно не собирался нападать, но я знала, что он непременно желает мне только смерти.

Не обращая внимания на изменившийся вокруг пейзаж в полумраке рассвета, я призвала магию, что обитала в моём теле и направила её прямиком в тело мертвеца резким острым потоком. Белый луч мгновенно пробил сквозную дыру в черепе скелета, черная жижа потекла из его глазниц и ноздрей, но сам мертвец, словно для него это лишь комариный укус, стал шагать в мою сторону, громко клацая зубами.

«Бежать! Нужно бежать!» — завопил внутренний голос и ноги, что увязли в илистом дне омута, понесли меня к берегу, препятствуя сопротивлению воды. Позади, будто прямо у затылка, слышалось громкое клацанье зубов, побуждая двигаться быстрее. Иногда я наступала на что-то твердое, продолговатое и скользкое, а когда вышла к берегу, поняла — это были кости. Сотни, а возможно и тысячи костей, которые устилали берег и дно водоёма, белым покрывалом.

Я замерла, оцепенев от страха и шока, забывая обо всем на свете. Вода, смешанная с рыжей противной грязью, облепила голые ноги до колена, а на моём обнажённом теле висела ветхая, дырявая рубаха, пропитанная запахами тины и гниющей плоти.