Дао Кенгуру - Розов Александр Александрович "Rozoff"

– На войне тоже было так? – спросила она.

– Да. На войне тем более. Война, это тоже бизнес, это сложная опасная работа, которая, кстати, мне не нравится. Просто, пришлось этим заниматься.

Эрлкег и Лирлав посмотрели на Ригдис. Она скрестила пальцы и спросила:

– Корвин, ты изучаешь психологию всех этих разных людей, с которыми работаешь?

– Уф… – Корвин сосредоточенно подвигал бровями, – изучать психологию, это что-то академическое, а у меня просто практика, ничего такого.

– Ты ведь понял, о чем я, – сказала она.

– Да, – ответил он, – я это делаю, как, наверное, каждый любознательный человек.

– Слушай, Корвин, как у тебя получается все время соскальзывать?

– Типа... – он улыбнулся, – У меня есть опыт. Когда мы войдем в наши воды, то сможем отдохнуть и поговорить о королях и капусте, в смысле, о психологии и бизнесе, но мы сейчас в зоне условного контроля потенциальных противников. У нас, как бы, мирные отношения, но не надо слишком расслабляться. Вот почему я пока соскальзываю.

…

Это же время. 7 апреля. Япония. Остров Кюсю. Плавучий док в порту Ибусуки.

Обычный плавучий док имеет размеры рабочей площадки 250x50 метров, и способен обслуживать корабли весом до 50.000 тонн. Работа с 50-метровой ультра-яхтой весом «всего-то» 800 тонн не была сложной по докерским меркам. Некоторое беспокойство вызывала лишь 30-метровая мачта-башня, державшая осевой агрегат ротора с парой 25-метровых лопастей (будто какой-то шутник отпилил крылья среднего авиалайнера и приспособил их к ветряной мельнице). Лопасти были зафиксированы в парковочном положении (вдоль мачты), ну, а вдруг освободятся и завертятся? То-то же! Страшно!

Сейчас «Матаатуа» висела вдоль оси центрального канала дока, опираясь бортами на продольные подвижные платформы. Куроки Сатоши, бригадир докеров, не торопясь, спустился по трапу, подошел к огромной торпеде килевого противовеса (балластного бункера) яхты, жестом подозвал майора полиции, и объявил:

– Вот, мы подняли. ****ец. Давай, тащи сюда сканер или чего там у тебя есть.

– Сканер для таких случаев не изобретен, – ответил ему Тахакаси Нобуо, – тут толщина металлической стенки больше сантиметра. Поэтому, нужно просто открыть бункер.

– Майор, ты тут где-нибудь крышку видишь? – ехидно спросил Куроки Сатоши.

– Не вижу, – признался Тахакаси, – но я не спец по яхтам.

– Ты ее не видишь, – сказал Куроки, – потому, что ее нет, и ****ец.

– Как – нет? – удивился майор.

– А так – нет. На хрен она тут? Балласт загрузили, заварили сваркой и ****ец.

– М-м… И как теперь посмотреть, что внутри?

– Как-как, – бригадир докеров фыркнул, – резать автогеном, и ****ец.

– Хорошо, давайте резать автогеном.

– Кто – давайте? – переспросил Куроки.

– У вас же есть спецы по автогенной резке, – пояснил свою мысль Тахакаси.

– Есть, и что?

– Попросите, чтобы он разрезал корпус бункера.

В ответ бригадир докеров выразительно оттопырил нижнюю губу и сообщил:

– Держи карман шире, майор. Так автогенный спец и взялся резать бункер, у которого неизвестно что внутри. Он скажет: «А вдруг, там динамит? Взорвемся, и ****ец».

– Сатоши, с чего там быть динамиту?

– А с чего бы там не быть динамиту? Знаешь, наши парни уже посмотрели TV про этого Саммерса Корвина. Он на Новой Каледонии воевал, там был ****ец. А ты меня будешь убеждать, что он тонну динамита пожалел добавить к кокаину, чтоб не лезли всякие?

Майор Тахакаси Нобуо не впервые общался с докерами, и знал, как выходить из такой, казалось бы, неразрешимой ситуации. Надо задать единственный вопрос:

– Но, Сатоши, наверняка что-то можно придумать.

– Подумать надо, – сосредоточенно ответил бригадир докеров, и минуту делал вид, что напрягает мыслительные процессы до звона в извилинах мозга, а потом объявил, – надо позвать Есикаво Тесунори. Он вообще ничего не боится. Только плати, и ****ец.

– Тогда, зовите этого Есикаво.

– Сейчас, – с готовностью согласился Куроки Сатоши, и вынул из кармана телефон…

…

Есикаво Тесунори оказался молодым парнем в зеленой спецовке, покрытой пятнами ржавчины, солидола, и какой-то химии. Вместо «здравствуйте», он спросил:

– Ну?

– Это майор Тахакаси из спецназа полиции, – сообщил ему Куроки Сатоши.

– Ну? – снова спросил «бесстрашный спец по автогену».

– Видишь эту хреновину? – вопросом на вопрос ответил Куроки, и постучал кулаком по «торпеде» килевого балластного бункера.

– Ну? – в третий раз произнес Есикаво Тесунори.

– …Мы, – продолжил бригадир докеров, – подгоним под нее 100-футовый лихтер. Ты ее срежешь на хрен с киля. Потом мы отбуксируем лихтер с этой хреновиной к северному отстойнику, где все ржавое дерьмо, и поставим между старыми баржами. А ты вот так срежешь по кругу концевую крышку, чтобы майор мог залезть внутрь, и посмотреть.

Тут Майор Тахакаси Нобуо удивленно вмешался.

– Минутку, Сатоши, какого черта отрезать бункер куда-то буксировать? Почему нельзя вскрыть его здесь? Он очень удобно расположен!

– Потому, что инженер по безопасности запретит. Вдруг это тут взорвется, и ****ец?

– Понятно… – буркнул майор, прикидывая, насколько вырастет ущерб ультра-яхте.

– Ну? – флегматично спросил Есикаво Тесунори.

– Делаем! – решительно согласился майор.

– Миллион, – лаконично назвал цену «бесстрашный спец по автогену».

Сумма в миллион иен (около 10.000 USD) показалась Тахакаси явно непомерной.

– Слушай, Тесунори, давай смотреть на цены реально.

– Бери автоген, и долбись сам, – без малейших раздумий ответил Есикаво.

– Понятно… – снова буркнул майор, вытащил телефон, и стал звонить начальству. Он, конечно, не собирался ни платить миллион иен из своего кармана, ни «долбиться сам». Переговоры с начальством заняли четверть часа, но результат был предрешен. Трудно спорить с профсоюзной мафией докеров, если вас приперли обстоятельства. Так что, примерно через полчаса согласие было получено, заказ подписан, и пошла работа. Еще примерно через три часа буксир потащил лихтер с отрезанной «торпедой» на север от главной портовой зоны и, после нескольких непростых маневров, загнал этот лихтер в довольно узкую полосу воды между двумя огромными чудовищно-ржавыми баржами.

– Ну… – сказал Есикаво, надвинул на лицо защитную маску, и надел перчатки.

– Ты что делаешь, зараза! – завопил капитан буксира, – Подожди пока мы отъедем!

– Ладно, подожду, – Есикаво поднял маску, снял перчатки, вытащил из кармана мятую сигарету и закурил, провожая взглядом отъезжающий буксир.

– Нобуо-сан, – осторожно спросил у майора один из бойцов физзащиты, – а нам хотя бы премию заплатят за риск?

– Задницу нам надерут вместо премии, – авторитетно ответил Тахакаси Нобуо.

– Это почему, Нобуо-сан?

– Это потому, парень, что нам сегодня не повезло с заданием.

Боец, наверное, спросил бы что-нибудь еще, но тут раздалось ядовитое шипение. Это «бесстрашный спец по автогену» включил свою адскую машинку. Майор Тахакаси с облегчением выругался, позвонил по телефону, и поторопил группу на катере, где был фотограф, химики-криминалисты и двое понятых (свои внештатные сотрудники). Они подъехали через несколько минут, и увидели, как под огнем автогена разогревается до зловещего красного цвета первая точка на боку бункера около торца. Кто-то стал тихо произносить мантру «Namu Amida Buddha», видимо надеясь, что Будда отвлечется от нирваны и помешает взорваться динамиту, или чему-то еще, что есть в этой чертовой торпеде. Людям в такой ситуации остается надеяться только на богов, духов и магию. Посредине пылающего пятна, тем временем, возникла черная точка – первая дырка, и… Ничего не случилось. Есикаво продолжил работу, и дырка превратилась в штрих. Все выдохнули. А пламя автогена продолжало вспарывать металл. Как-то незаметно солнце сползло к иззубренному хребту полуострова Сацума, и пламя автогена стало ярче, чем естественное освещение. Пришлось включить прожекторы на катере.