— Я этого не знал. — спокойно ответил я капитану. — Это неприятная проблема. Вам делает честь то, что вы сообщили мне это, капитан.
Взглядом я дал понять Фелису, что не забуду его. Капитан лишь скупо кивнул на это.
— Это мой долг, милорд. Но что мы теперь будем делать?
— Проблема решаема. — пожал плечами я. — Тебе известно, как будут происходить выборы новой королевы?
— Нет. — покачал головой капитан. — На самом деле, никому доподлинно неизвестно: обычно трон просто передавался наследнице или наследнику, и ещё никогда в истории Таллистрии династия не прерывалась. Королевой стала бы принцесса Леана, но она сбежала из страны, что можно расценить как отказ от наследства. Возможно, таллистрийки поступят, как делают в других королевствах: соберут совет из самых влиятельных лордов или мастеров. В иное время я бы сказал, что выбирать будет церковь, но учитывая, что она уже несколько лет, как расформирована, самым влиятельным будет голос круга жизни: это организация, объединяющая целительниц и повелительниц жизни Таллистрии. Я нашёл некоторые справки: вероятно, они выберут одну из герцогинь, с севера или юга, тут уж не знаю, но явно не восточных. Восточные герцогства слегка утратили силу и влияние в связи с нашим эмбарго, и нескоро его вернут.
Я скрестил руки за спиной, отвернувшись.
— Соберите круг жизни и скажите, что я хочу их видеть. Полагаю, я смогу убедить их выбрать подходящую для нас королеву.
Капитан Фелис внезапно закашлялся, словно поперхнувшись, что заставило меня удивленно обернуться.
— Это… Может быть сложнее, чем кажется, милорд. — наконец прочистил горло капитан.
— Я бываю довольно убедителен. — приподнял бровь я.
— Я не сомневаюсь, милорд, однако… — капитан завилял взглядом.
— Говорите уже. — вздохнул я.
— Кажется, я занимался любовью с одной из них. Ну, знаете, по вашему приказу…— капитан задумчиво смотрел в потолок, пытаясь что-то понять в нём. — Возможно, даже с несколькими: в том доме было немало целительниц. Приятные леди, чего уж тут, однако опыт мне подсказывает, что они всё же остались очень недовольны, хотя и кричали громко. Поэтому я могу предположить, что они будут… Не слишком сговорчивы.
Я прикрыл глаза рукой и мысленно прибавил пару лишних часов к грядущим пыткам Гастона. По-моему, они все слишком драматизируют насчёт этого события. Подумаешь, вошедшая армия изнасиловала женщин в городе, право слово, дело-то житейское!
— Прояви вежливость. — приказал я. — Пусть устроят собрание, я сам явлюсь на него. Полагаю, у меня найдутся аргументы.
Круг жизни собрался уже на следующий день. Как выяснилось, у них имелся любопытный домик совсем недалеко от городских ворот: не построенный, а скорее вырезанный под корнями роскошного старого дуба. Я вошёл внутрь, мягко откинув переплетение лиан, что служило дверью. Ковры в этом месте встрече заменял шелковистый зелёный мох, а кресла и стол комнаты собраний состояли из искусно выращенных в нужном направлении толстых ветвей какого-то кустарника. А вот сам совет… Скажем так, удивлял.
Во главе стола находилась одна древняя старушенция лет восьмидесяти на вид, а по бокам от неё сидели два десятка совсем молодых девчонок, самым старшим из которых едва ли можно было дать лет двадцать на вид. Я с трудом сдержал смешок: слишком уж это напоминало какую-то школу благородных девиц, во главе с суровой наставницей старых правил.
Старуха громко хлопнула в ладоши, когда я зашёл, и ухмыльнулась, показав мне великолепные белые зубы, совершенно несоответствующие её видимому возрасту.
— Король Горд собственной персоной затребовал на смотр наше скромное собрание. — неопределённо протянула старушенция. — Какая неожиданность. С чем пожаловали… Ваше Величество?
Она произнесла это таким тоном, что даже идиоту стало бы очевидно, что имелось в виду совсем иное слово.
Я невозмутимо уселся на другой конец стола. Ветвистый стул, растущий из самого пола, оказался настолько неудобным и неприятным, что я даже заподозрил, что его специально сделали таковым.
— Мы не были представлены, леди… — протянул я.
— Лукреция. — просто ответила старуха. — Я возглавляю круг жизни.
Внимательные тёмные глаза старой ведьмы ощупывали меня цепким, едким и неприятным взглядом.
— До меня дошли слухи, леди Лукреция, что в Таллистрии уже не считают меня своим королём после смерти моей жены. — задумчиво провёл я рукой по столу, состоящему из множества переплетённых между собой тонких стволов. — Что вы можете сказать по этому поводу?
— Скажу, что мы всё с нетерпением ждём, когда вы уедете в свою Палеотру. — оскалилась старуха, сверкнув великолепным зубами. — Ваше Величество.
— И это проблема. — проигнорировал наглость я, заёрзав на неудобном стуле. — Потому что я не собираюсь никуда уходить. Таллистрия часть соединённого королевства, и мой долг — позаботиться о вас в эти тяжёлые времена.
— Это может плохо для вас закончиться. — в глаза старухи появилась угроза. — Знаете, природа Таллистрии порой негативно воздействует на некоторых мужчин, вопреки избытку жизни. Они теряют мужскую силу, если вы понимаете, о чём я. Конечно, это большая редкость, но поверьте опытной целительнице, вы как раз попадаете в это редкое число… Несомненно, это была бы страшная трагедия: столь многообещающая династия прерывается в самом начале!
— Где круг жизни? — спокойно спросил я.
Угроза была, конечно, серьёзная… Может кто бы и испугался. У потомственных целительниц и правда может найтись способ сделать мужчину импотентом так, что никто потом не вылечит. Вот только я мог просто сменить тело…
В глазах Лукреции я увидел непонимание, смешанное с лёгкой опаской. Похоже, бесстрастного спокойствия в ответ на такую угрозу она точно не ожидала. Старуха откинулась в своём кресле, слегка наклонив голову.
— Весь круг жизни здесь.
Я вздохнул, прикрывая глаза рукой.
— Леди Лукреция, мы можем потратить ещё много часов, ходя вокруг да около. Но это ни к чему нас не приведёт. Я был бы вам признателен, если бы вместо изощрённых издёвок вы просто ответили на мой вопрос.
Повелительница жизни откинулась в кресле, слегка прикрыв глаза, и о чём-то задумалась. Но я достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы понять, что она стала смотреть на меня по-новому. Не знаю, чего она ожидала от меня: оскорблённой гордости, опаски от своих угроз или моих собственных угроз, но точно не безмятежного, вежливого спокойствия. И теперь старая леди пыталась выстроить новую линию поведения, просчитать меня, понять, что я за человек… А я сохранял на лице бесстрастную вежливую маску.
