Слепой. Не брать живым - Воронин Андрей

– Скажите, как удобнее добраться с острова на материк? Самолетом или, может, морем?

– Сейчас ночь. И до утра вряд ли вы чем-то туда выберетесь. Правда, тут вот один богатый русский как раз собирается плыть на материк на своей яхте. Я только что отвез его к причалу. Если вы его попросите, он, возможно, прихватит вас с собой… – ответил таксист.

– Да, едем, и поскорее! – попросила Линькова, понимая, что каждая секунда у нее на счету.

– Хорошо, – кивнул таксист, и уже через несколько минут они были там, где стояли тускло освещенные дежурными фонарями яхты. Днем они наверняка были ослепительно белоснежными, а теперь, покачиваясь, купались в голубовато-лиловой предутренней дымке.

Еще из окна такси Линькова успела рассмотреть, что одна яхта, названная простым русским именем «Саша», выглядит не такой сонной, как все остальные.

– Вот тот русский господин сел именно на ту яхту, – показал шофер.

Линькова открыла сумочку, чтобы расплатиться, и с ужасом обнаружила, что в ней нет не только наличных денег, но и пластиковой карточки. Когда и зачем Серега, а больше было некому, их вытащил, было непонятно. Но теперь она оказывалась заложницей обстоятельств.

– Проблемы? – спросил таксист.

– Ноу! – покачала головой Линькова и постаралась даже улыбнуться.

Можно было, конечно, попытаться упросить водителя простить ей долг, но быть уверенной на сто процентов в том, что этот враз насторожившийся пожилой мужчина не вызовет полицию, она не могла.

На секунду задумавшись, она сняла с шеи золотую цепочку и протянула шоферу:

– Я забыла деньги, вот возьмите цепочку. Она очень дорого стоит.

Шофер помрачнел и даже протянул руку, чтобы заблокировать двери, но, взглянув на испуганное лицо пассажирки, махнул рукой и дал ей выйти.

Линькова, звонко цокая по набережной каблучками, поспешила к яхте, с которой теперь уже доносилась довольно громкая музыка.

– Эй, стой! – крикнула госпожа Линькова по-английски матросу, уже поднимавшему на борт пешеходный трап. – Подожди!

Матрос удивленно посмотрел на нее и повернулся – очевидно, позвал хозяина. На палубу вышел высокий широкоплечий мужчина в дорогом белом костюме и шляпе. Мужчина, вероятно, был изрядно пьян, судя по тому, как его покачивало. В руке он держал бокал с красным вином. Фигура хозяина показалась Линьковой чем-то знакомой. Она определенно этого человека где-то видела, однако разглядеть лицо в полумраке было довольно сложно.

Матрос что-то сказал хозяину, указывая на подбегающую к яхте даму. Хозяин подошел поближе к борту и громко по-английски спросил:

– Девушка, чего вы хотите?

– Мне срочно нужно на материк! Это вопрос жизни и смерти! Мне угрожает серьезная опасность! Помогите! – едва переводя дыхание, проговорила Линькова и добавила по-русски: – Пожалуйста!

– Вы что, русская? – удивился мужчина.

– Да, да! Русская! – закивала Линькова.

– Помоги ей! – сказал мужчина по-английски матросу и, вздохнув, добавил на родном языке: – Мне тебя просто Бог послал! А то я с тоски загибаюсь! По-русски и поговорить не с кем. Скоро язык сломаю, пытаясь объясниться. Ваше здоровье! – С этими словами хозяин, как ни в чем не бывало, отпил вина и, пошатываясь, направился куда-то в нос яхты.

Матрос помог Линьковой подняться на борт, тут же убрал трап, и яхта медленно отчалила от берега.

Линькова посмотрела туда, где скрылся хозяин, затем огляделась по сторонам.

– Вы плывете на материк? – спросила она у матроса.

– Да, – ответил тот.

– А как мне поговорить с хозяином?

– Когда хозяин отдыхает, его лучше не трогать, – покачал головой матрос.

– Понятно, – кивнула Линькова и спросила: – Сколько плыть до материка?

– Пару часов.

– Так долго?

– Хозяин никуда не торопится, – объяснил матрос и добавил: – Еще у нас запланированы фейерверк и танцы.

Будто в подтверждение его слов над яхтой действительно взметнулись в небо огни фейерверка. Тут же послышался женский смех.

– На яхте много людей? – поинтересовалась Линькова.

– В этот раз немного, – пожал плечами матрос.

– Скажите, а где мне можно… – Линькова замялась, – привести себя в порядок?

– Здесь есть одна гостевая каюта, очевидно, можете занять ее, – предложил матрос и добавил: – Хозяин мне не давал насчет вас никаких распоряжений. Но вы наш гость, поэтому гостевая комната к вашим услугам.

– А хозяин не будет против? – спросила Линькова.

– Он, похоже, уже пребывает, как это русские говорят… ах да, в отключке. Так что не волнуйтесь, – сказал матрос, провожая ее к свободной каюте.

Он открыл дверь каюты и включил неяркий голубоватый свет.

– Прошу, – кивнул он, пропуская Линькову, – туалет и душ рядом со входом.

Виктория Львовна вошла в каюту, но не успела захлопнуть дверь, как на койке, где, как она думала, лежали подушки и одеяла, кто-то заворочался и недовольно прохрипел по-русски:

– Блин, ну кто там еще!

– Ой, простите. Мне сказали, что здесь свободно, – испуганно пролепетала Линькова.

– О, блин! Русская, что ли? Откуда ты здесь взялась?

Только тут Линькова заметила лежащую на столике рядом с бутылкой вина и вазой с фруктами белую широкополую шляпу. Ту самую, в которой был хозяин яхты. Это действительно был он. В том самом белом костюме и расстегнутой ярко-фиолетовой сорочке. Его начинающие седеть темные волосы были изрядно взлохмачены.

Мужчина, протирая глаза, сел на кровати, и Линькова только теперь поняла, почему его силуэт и его голос показались ей настолько знакомыми. Это был не кто иной, как один из депутатов их фракции господин Трофимов, Глеб Трофимов – владелец нескольких крупных холдингов, олигарх, который все еще оставался одним из самых завидных российских женихов. Каким образом его занесло в российскую думу, ей до сих пор было непонятно. Но, так или иначе, они с ним были пусть не накоротке, но все же знакомы. И странно было, что он ее сразу же не узнал. Иначе он не стал бы называть ее девушкой и обращаться к ней на «ты».

Трофимов поднял чуть замутненные алкоголем ярко-голубые глаза на гостью и от неожиданности икнул.

– Виктория Львовна, вы?

– Ну да, господин Трофимов, я, – кивнула Линькова и пошутила: – Вот с ревизией прилетела, посмотреть, как депутаты нашей фракции проводят свой досуг и тратят государственные денежки.

– Какие государственные? Я взял отпуск. Развеяться. А деньги, деньги все мои, кровные… – вдруг начал оправдываться Трофимов.

– Да ладно, это я пошутила, – успокоила его Линькова.

– Так я не понял, откуда вы тогда здесь? – попытался разобраться Трофимов.

– Вы же сами меня на яхту пустили. Мне на материк нужно, а потом в Москву. Срочно.

– Понятно, – сказал Трофимов и отхлебнул прямо из бутылки вина. – Хотя нет, совсем ничего не понятно.

– Мне срочно нужно в Москву, – повторила Линькова.

– Ну, если хотите, могу вам свой самолет дать, чтобы скорее было. Он тут на берегу, в ангаре, – предложил Трофимов.

– Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением, – не скрывая облегчения, согласилась Линькова. – А то у меня карточку пластиковую украли. Теперь не то что ни доллара, ни цента нет. С таксистом пришлось золотой цепочкой рассчитываться.

– Вот тот, наверное, обалдел от счастья! – хохотнул Трофимов.

Она хотела еще что-то сказать, но Трофимов, еще раз хлебнув вина, повалился на кровать и захрапел.

Линькова лишь вздохнула, осознав, что, скорее всего, когда Трофимов окончательно проснется, ей придется еще раз объяснять ему, каким образом она попала к нему на яхту.

Поскольку Трофимов был богат и холост, о нем часто и много писали газеты. И Линькова понимала, что, хотя далеко не все в газетах правда, дыма без огня не бывает. Глеб Трофимов, хотя и родился где-то на периферии, не то в Самаре, не то в Нижнем Новгороде, Линькова точно этого не помнила, сейчас был одним из ярчайших представителей московской элиты. Поговаривали, что именно на него положили глаз две самые знаменитые в стране незамужние светские львицы. И он, рискуя быть исцарапанным насмерть, появлялся на светских раутах то с одной, то с другой. Здесь, на Кипре, где у него вроде как была оформленная на подставное лицо вилла, куда он время от времени съезжал от московской суеты, Глебушка, как видно, отрывался по полной.