Двойник Короля 4 (СИ) - Скабер Артемий

Лейтенант выхватил револьвер — ствол блеснул воронёной сталью. Хлопок! Пуля завязла в каменной стене, выросшей перед Валерией. А сзади Горбачёва уже держал за плечо пижон. Он тоже сорвался. Ещё бы, какие-то провинциалы, грязь, ничтожества посмели напасть на его подстилку!

— Схватить! — заорал Горбачёв, и его голос эхом прокатился по площади.

Из дверей высыпали люди в форме, щёлкнули затворы ружей. Стволы уставились на гостей из столицы. Все замерли, как в немой сцене из театра. Я продолжал изображать побитого аристократа, хотя внутри всё пело от радости.

Уродов скрутили — руки за спину, наручники щёлкнули. Пижон открыл рот, но тут же захлопнул. А вот сучка разошлась: проклятия и угрозы сыпались, как горох из дырявого мешка. И всё это при свидетелях.

— Семён Владимирович, — Горбачёв развернулся к ставленнику, его лицо побагровело от гнева. — Теперь я всё видел сам. Они точно не выйдут. Свяжусь со столицей и лично доложу кому следует. Это беспредел какой-то! — лейтенант сорвался на крик. — Приезжают и думают, что тут нет власти императора⁈ И вы их поддерживаете?

— Я… я… — Запашный хлопал губами, как выброшенная на берег рыба.

— Позор! — отчеканил Горбачёв. — Об этом я тоже доложу. Вы, похоже, какие-то свои меркантильные цели и обиды ставите выше государя и его правил.

— Нет! Что? — возмутился Запашный, его лицо покрылось красными пятнами.

— Можете идти, и чтобы я вас тут не видел! Они будут сидеть, пока я не решу.

Да у меня сегодня праздник! Ещё одна печальная рожа для коллекции — в глазах ставленника столько боли и позора. Словно лучший спектакль смотрю, а актёры-то все какие талантливые.

На голову навалилось что-то тяжёлое. Собака сутулая, Запашный начал давить ментальной магией! Ух… Похоже, всерьёз взялся. В глазах потемнело, будто кто-то набросил чёрное покрывало, а в голове загудело.

Меня попытались поднять, но тело отказывалось подчиняться. Источник внутри бился, сопротивляясь чужому воздействию. Сука… Ещё одна попытка поставить на ноги, но я стекаю вниз по двери, словно тряпичная кукла.

В голове прозвучал чужой голос, от которого заложило уши: «Ты думаешь, что победил, мальчишка? Лишь отсрочил свою казнь… Ничего, скоро всё закончится, и ты сдохнешь в муках. Клянусь тебе именем императора!»

Снова дёрнули за плечо, и я разлепил глаза. Надо мной склонился Горбачёв, на его лице застыла странная смесь смущения и страха. Крутанул головой: у лестницы замерли мои люди, словно натянутые струны.

Провёл рукой по лицу и уставился на пальцы, они были красными от крови. Что-то многовато для прокушенной губы…

— Магинский, — произнёс лейтенант с каким-то новым уважением в голосе. — А вы актёр от бога. Так всё разыграть, надавить на больные точки, ещё и прилюдно… Я бы вам похлопал, да не поймут, — он невесело усмехнулся. — Вы получили для себя ещё время. Но могу вас заверить: как только придёт распоряжение из столицы, — мужик поморщился, словно от зубной боли, — а оно будет… Мне придётся их отпустить.

— Благодарю! — кивнул, стараясь не показывать, что кружится голова. — Как-то само всё вышло.

Сплюнул кровь и начал спускаться по ступеням. Счастливый случай… Опоздай я на десять минут, и всё. Можно было не гадать, что бы меня сегодня ждало. Жора не в состоянии драться, а других боевых единиц больше нет. Перевёртыши? Нет, показывать их пока не лучшая идея.

Выдохнул. Можно возвращаться к насущным делам и проблемам.

— Господин! — Ольга подлетела ко мне. — У вас кровь!

И девушка, недолго думая, попыталась оторвать кусок от своего платья. Вот только дурёха сделала это весьма неаккуратно: ткань разошлась почти до самых трусиков. Белых, кружевных.

Теперь она стоит, снова красная как рак, и бережно вытирает кровь с моего лица. Не скрою, приятно ощущать такую заботу.

Витас отвлёк меня от мыслей — шагнул ближе, его лицо стало серьёзным.

— Павел Александрович, — в голосе Лейпниша звучала тревога.

— Выиграл нам немного времени, — кивнул я, морщась от прикосновения ткани к разбитой губе. — Эти твари пока ещё посидят. Подумают над своим поведением.

— А потом?

— Погибнем или мы, или они, — пожал плечами, чувствуя, как постепенно отпускает давление на разум. Пришёл в себя, и мы направились к автомобилю.

Наконец, забрались в машину. Девушка снова разместилась у меня на коленях. Я чуть отклонился, стараясь не думать о разорванном платье.

— Кто тут самый большой продавец зелий в городе? — поинтересовался.

— Цветков Лев Тихонович, — тут же ответил Витас. — У них магазин, точнее, сеть по всей стране — «Цветковы и Ко». Поставки со всех уголков империи. Отличное качество и очень дорого. Даже не знаю, для кого они продают.

— Ублюдок… — Ольга заёрзала на моих коленях, её голос задрожал от гнева. — Сделал всё, чтобы мой отец не смог открыть лавку, и поэтому мы обратились… — девушка запнулась. — Тот долг…

Она тяжело дышала, щёки пылали. Да уж, колоритные ребята. Смирнов после последней продажи с Боровом доложил, что у местного криминала не хватает денег на покупку наших зелий, да ещё в том количестве, которое у нас появилось.

Цветков, значит? Думаю, будет полезно завести с ним знакомство. Посмотрим, насколько хорош мужик в торговле и как себя поведёт.

— К нему тогда едем, — кивнул водителю. — Потом оружие, нам нужно лучшее. Патроны, все дела. И следом люди. И… артефакты.

Машина тронулась. Город вокруг просыпался. Простолюдины уже давно на ногах, а вот аристократы только вылезали. По улицам сновали торговцы с тележками, разносчики воды, мальчишки-газетчики.

Неожиданно стрельнула мысль: «Кстати! Почему некромант остановился и перестал убивать имперских? Достиг своей цели? Или возникла новая? Нет… Урод обязательно появится ещё, и я буду готов».

Машина остановилась около старинного здания. Одноэтажное, но с высокими потолками, судя по окнам. Красный кирпич потемнел от времени, а вот фасад выглядел ухоженным.

Широкие окна-витрины сверкали начищенными стёклами. Над входом висела вычурная вывеска «Цветковы и Ко» — золотые буквы на чёрном фоне. По бокам от дубовой двери застыли каменные львы, их морды были отполированы до блеска.

Мы зашли в магазин. Витас держался за моим плечом, Боров пыхтел с десятком ящиков в руках, словно это были спичечные коробки. Лампа семенил следом, вертя головой по сторонам.

Внутри царил особый полумрак дорогих лавок. Свет, льющийся сквозь витрины, играл на стекле шкафов, заставленных бутыльками всех цветов и размеров. Их содержимое мерцало, переливалось, словно живое.

Три девушки-продавщицы выстроились за стойкой, как на параде. Одинаковые тёмно-синие пиджаки, юбки чуть ниже колена, чёрные чулки. На лицах застыли дежурные улыбки — такие обычно тренируют перед зеркалом.

— Чем можем служить? — пропела первая медовым голосом.

— Приветствуем вас в нашем магазине! — подхватила вторая.

— Тут вы сможете приобрести лучшие зелья в стране. Качество гарантировано, — завершила третья.

Вот это напор. Как по нотам разыграли.

— Мне бы со Львом Тихоновичем поговорить, — кивнул в ответ.

— Минуточку, — одна из них выпорхнула из-за стойки и скрылась за неприметной дверью.

Очень скоро появился сам хозяин. Мужичок лет пятидесяти, щупленький — мне едва по грудь. Залысины на голове блестели, словно начищенные. Простой костюм сидел безупречно, выдавая работу дорогого портного. Пенсне он придерживал толстыми пальцами, унизанными перстнями.

Подошёл ко мне, семеня маленькими шажками.

— Приветствую вас в нашем магазине! — произнёс елейным голосом, глядя снизу вверх.

Тон мягкий, обходительный, но взгляд за стёклами пенсне цепкий, как у ястреба. Цветков быстро оценил всех нас.

— Магинский Павел Александрович, — протянул я руку.

— О… — его глаза чуть расширились. — Какая честь! Проходите. Что вас интересует? Я для земельного аристократа даже скидку сделаю — два процента.

— Как щедро, — улыбнулся в ответ.