Воплощение Похоти 5 (СИ) - Некрасов Игорь

— ГАРТ! — закричал молодой солдат и, не думая, бросился вперёд, чтобы помочь.

Его нога намертво застряла в петле, искусно сплетённой из лиан. С оглушительным треском с дерева сорвалось заточенное бревно с десятком острых кольев и с размаху вонзилось ему в грудь, пригвоздив к земле. Он даже не успел вскрикнуть.

Остальные трое застыли в ужасе. Один из них, обезумев от страха, рванулся назад, к лесу. Он пробежал всего три шага, когда из-под лесной подстилки взметнулась гибкая жердь с привязанным окровавленным копьём. Она ударила его с такой силой, что отбросила тело назад, прямо на растяжку, которая привела в действие ещё один механизм, который лишил жизни оставшихся двух.

Через несколько секунд наступила тишина. Тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием веток и бульканьем крови, медленно заполнявшей одну из ям.

Маленький шармук, дождавшись, когда всё стихнет, подошёл к краю ближайшей ловушки, заглянул вниз, увидел неподвижное тело и, флегматично чиркнув лапкой по уху, побежал по своим делам. Его работа была сделана. Он их заметил. А то, что некому было доложить… Так это были уже проблемы больших двуногих.

* * *

Склеп, и без того наполненный могильным холодом, встретил новоприбывших леденящим душу эхом. Воздух, густой от запаха костной пыли, остывшей магии и едва уловимого дыма сгоревших душ, заколебался от скрипа открывающейся двери.

В проёме, окутанная этим зловещим ореолом, возникла Сата. За её спиной, подталкиваемые шестью безжалостными скелетами-конвоирами, чьи пустые глазницы сияли тусклым послушанием, вползли трое пленников. Завершал эту мрачную процессию Дуллахан.

Всадник в доспехах, хранящий вечное молчание, он встал в проёме, подобно живой — или, точнее, мёртвой — горной гряде, наглухо перекрыв вход своей массивной, закованной в прочные кости фигурой.

Пленники — двое измождённых рабов и Олэк, чьё туповатое лицо исказил животный ужас, — озирались с тем отчаянием, которое способен испытывать только живой человек, попавший в логово смерти. Сам воздух, которым они дышали, был для них пыткой — он обжигал лёгкие обещанием конца.

Их дико бегающие взгляды выхватили из полумрака знакомую и оттого ещё более пугающую фигуру: тело Шарка, бесформенно распластавшееся на каменном полу в глубоком, подаренном страхом обмороке.

Сата, с её вечной невозмутимостью архивариуса, пришедшего на работу, даже не удостоила пленников взглядом. Её чёрные кости, отливавшие синевой в призрачном свете, пронеслись по склепу, словно тень.

Её путь лежал к Шарку.

Она не стала наклоняться и проверять его состояние. Её методы были просты и эффективны. Сата занесла свою маленькую костяную ножку и с сухим щелчком пнула его в ребро.

— Вставай, лентяй, — проскрипела она своим монотонным, абсолютно бесстрастным голосом, в котором не было ни капли раздражения, лишь констатация факта, будто она обращалась к сломавшемуся механизму.

Шарк ответил глухим стоном. Его тело дёрнулось, и он, медленно, с трудом, начал приходить в сознание, потирая ушибленное ребро. Сата же уже повернулась к главному объекту своего интереса. Её костяные пальцы взметнулись в быстром, сложном жесте, похожем на танец паука.

В ответ на её безмолвный призыв из груды костей в самом тёмном углу склепа отделились и взвились в воздух десятки тонких, похожих на змей, костяных щупалец. Они с шипением, словно живые, устремились к пленникам, с хрустом обвивая их руки, ноги, туловища и с силой вжимаясь в их рты, заставляя их замереть в немых, неестественных позах полного паралича и беспомощности. Движение стало физически невозможным. В их глазах застыл чистый, нефильтрованный ужас.

Затем началось главное действо. Сата подняла свой посох — инструмент, бывший продолжением её воли. Семь сфер на его вершине вспыхнули не ярким светом, а густым, почти осязаемым мраком, который, казалось, не излучал свет, а поглощал его. Воздух в склепе задрожал, стал тяжёлым и наполнился навязчивым шёпотом невидимых голосов, которые шептали о самых потаённых страхах и неудачах.

Ритуал начался.

Она не причиняла им физической боли. Не ломала кости и не рвала плоть. Она действовала куда тоньше. Сата вывернула их души наизнанку, заставив вновь и вновь переживать самые тёмные и гнетущие эмоции, захлёбываясь ими.

Олэк ощутил всю горечь своей тупости, которую всегда прятал за бравадой. Он снова переживал унизительные моменты, когда над ним смеялись, когда его использовали и игнорировали. Его охватили ярость бессилия и животный страх оказаться никому не нужным.

Рабы заново пережили агонию неволи. Их старые страхи перед болью и неизвестностью вспыхнули с новой силой. Они чувствовали всепоглощающее отчаяние, жгучую зависть к свободным и леденящий ужас перед будущим, в котором не было ничего, кроме тьмы.

Ни Олэк, ни рабы не могли кричать — костяные жгуты сдавили им глотки. Они не могли плакать — слёзы высыхали, не успев скатиться по щекам от внутреннего жара. Они лишь чувствовали, как их сознание выгорает, словно пергамент в пламени свечи.

Сата продолжала говорить неразборчиво, её голос витал в воздухе.

Вскоре тела пленников затряслись в невидимых судорогах, изгибаясь в неестественных позах. А затем… они обмякли. Свет в их глазах угас, сменившись пустотой. Их плоть начала быстро темнеть, покрываться трещинами и осыпаться серым прахом, словно трухлявое дерево.

Когда прах рассеялся, на полу склепа застыли три новых скелета. Но не хлипких, а с костями цвета воронёной стали. В их пустых глазницах плясали злые багровые искорки, словно капли застывшей ненависти.

Сата опустила посох, с холодным, безразличным удовлетворением окинув взглядом своих новых слуг. В её сознании, лишённом эмоций, всплыли чёткие, систематизированные данные об их истинной сущности.

Окно статуса.

Высшая нежить: Пересмешник

Уровень: Заблокирован. Не требуется развитие.

Характеристики: Заблокированы. Не требуются.

Навыки:

Проказник: Этот гадёныш не ищет лёгких путей и не питается простой смертью. Его высшая цель — не убить, а жестоко, изощрённо и с большим артистизмом разыграть. Унизить до глубины души. Заставить врага корчиться от стыда, краснеть, бледнеть, лгать, оправдываться и метаться в паутине собственных негативных эмоций.

С упорством маньяка он будет искать и создавать ситуации, в которых жертва изливает страх, злость, зависть и отчаяние. Единственный, кто не является его мишенью — это его создательница, а так же подобные ему. Остальным… искренне соболезную, ваша жизнь превратится в ад.

16 проказ в день: Его дневной лимит на создание хаоса и унижений.

Связь: Всю накопленную горечь, жгучий стыд и кипящую ярость жертв Пересмешник не потребляет сам. Он действует как изысканный коллекционер и курьер — он аккуратно собирает этот «урожай» негатива и передаёт прямиком своему создателю, трансмутируя его в чистую, концентрированную ману.

Максимальное количество передаваемой маны в день — 5000.

Побочный эффект: если создатель — не нежить, постоянная подпитка такой токсичной, тёмной энергией рано или поздно начнёт необратимо превращать его в одну из них.

Полная скрытность: Обнаружить Пересмешника — задача для параноика, вооружённого магией высших уровней и заговорённой лупой. Он призрак, слух, марево на краю зрения, скрип половицы в пустой комнате. Открыто видит его и ощущает его присутствие только его создатель. Для всех остальных он — неосязаемая неудача.

Бестелесность: Это существо из чистой энергии и злого умысла. Почти всегда он невесом, неосязаем и невидим. Лишь в тот момент, когда требуется точечно, с ювелирной точностью нагадить жертве (буквально или, что чаще, метафорически), он на мгновение обретает форму для Малого Прикосновения — одного костяного пальца, легчайшего касания ладони, достаточного, чтобы подтолкнуть, толкнуть, испачкать или оставить зловещую записку.