Я (не) буду вашей истинной! (СИ) - Влади Мира

И когда появился Кир, он стал моей спасительной соломинкой. Совсем непохожий на Алекса. Ни внешне, ни манерами, ни отношением ко мне. Если Алекс был бурей — порывистой, разрушительной, непредсказуемой, то Кир оказался тихой гаванью. Его честность, его тепло стали для меня светом в этом тёмном мире. Тянулась к нему, как к спасительному лучу, боясь, что он тоже исчезнет.

Но это не было просто. Меня ломало и скручивало каждый раз, когда Кир делился откровениями. Каждое его слово выдёргивало из меня остатки веры в то, что Алекс хотя бы раз был со мной искренен.

Любовь? Это не было любовью. Чем больше я размышляла, тем яснее понимала: я была для Алекса инструментом, игрушкой. Доходила до абсурда в своих мыслях, задаваясь вопросом: а хотел ли он меня вообще? Или это тоже было частью какой-то большой игры?

Но однажды, после долгой бессонной ночи, осознала: если я положу себя на алтарь этой "любви", никто не придёт и не спасёт. Никто не скажет "спасибо". Останусь одна, разрушенная, сломанная. Я должна выбрать жизнь. Должна выбрать Кира.

Он был честным. Ласковым. Настоящим. Кир стал дорог мне, как никто другой. Я решила строить с ним отношения, оставить прошлое позади. Перестать травить себя ядом воспоминаний. Это решение стало для меня спасением.

Но, выбрав путь вперёд, я поняла, что пришла в тупик…

Глава 13

Ветер трепал волосы. Меня трясло от нервного напряжения. Ступни горели огнём от боли, каждый шаг босыми ногами по камням и веткам был пыткой. Кожа была разодрана до крови, но я продолжала идти. От боли и нервного напряжения по телу пробегала мелкая дрожь. Руки, связанные слишком туго, давно онемели. Казалось, что верёвки срослись с кожей, оставляя глубокие, ноющие следы.

Слёзы текли сами собой. Неудержимые, солёные, они обжигали лицо. Я не пыталась их сдерживать. Сколько ещё можно плакать, сколько ещё выдержит моя измученная душа? Каждая капля словно вытягивала из меня последние силы.

Шёпот сорвался с губ, как мольба, обращённая к пустоте:

– Я ничего не сделала... Я ни в чём не виновата...

Но эти слова тонули в тишине. Никто не слушал, никто и не пытался. Меня никто не услышал ни тогда, когда всё началось, ни сейчас. Эта беспомощность сдавливала горло сильнее любой петли, отнимала остатки разума.

Мне хотелось верить, что всё это сон, страшный, запутанный. Но время шло, а я всё ещё была здесь. Холодный воздух, щемящая боль, равнодушие людей вокруг — всё это доказывало, что я проснулась в реальности, где мне нет места.

Сзади меня неотрывно следовали двое тенегардцев. Их фигуры в чёрных туниках были похожи на тени, а глубокие капюшоны скрывали лица. Мне казалось, что это просто призраки, не настоящие люди. Они толкали меня в спину, требуя идти быстрее. Но куда быстрее, если дорога ведёт к смерти?

Толпа вокруг ревела. Кто-то кричал грубые слова, другие молчали, но их взгляды прожигали меня насквозь.

– Предательница! Казнить её! – выкрикнул кто-то с ненавистью, и толпа подхватила, как эхо.

Предательница?

Я снова ощутила ледяной ужас.

Почему они называют меня так? Что я сделала, чтобы заслужить такую ненависть?

Их слова, как ножи, вонзались в сердце, но волновало это сейчас меньше всего.

Передо мной были деревянные ступени, ведущие на эшафот. Они казались последней границей между жизнью и забвением.

Колени подгибались. Первый шаг оказался непосильным. Сзади грубо схватили за ворот и буквально затащили наверх. Я содрала пальцы ног в кровь, но это была такая мелочь на фоне того, что ждало впереди.

Меня остановили посередине. Голова сама опустилась, глаза уставились на потрескавшиеся доски под ногами. Поднять взгляд на толпу я не могла. Пусть думают, что это раскаяние, пусть считают, что у меня есть хоть тень вины. Пусть. Я не могла больше ничего.

Откуда-то сбоку полилась речь. Судья. Его голос звучал чётко, властно, словно приговор был всего лишь очередным рабочим моментом. Мужчина был статным, красивым, с осанкой, достойной уважения. Но глаза выдавали гниль его натуры. Я видела, как этот человек взвесил мою жизнь на весах собственной предвзятости и не нашёл там ничего.

Меня никто не слушал. Не задавали вопросов, не пытались выслушать. Просто вырвали меня из жизни, поставили перед судьёй, а он холодно и безразлично вынес свой вердикт.

Всё вокруг стало словно размытым, приглушённым. Слова судьи доносились до меня обрывками, как будто их говорил кто-то из-под воды.

– …признана виновной в исчезновении нашего брата, в помощи предателю, лишённого права носить гордое звание тенегардца…

"Алекс?" – мысленно переспросила я.

В груди вдруг поднялась горькая усмешка. Как же иронично. Толпа начала переговариваться, нарастающий шум вызывал мурашки. В этот момент над площадью пролетел ворон и громко каркнул. Где-то я слышала, что это к беде. Или… к смерти.

– …назначить ей исключительную меру наказания — смертную казнь через повешение, – завершил судья.

Толпа загалдела ещё громче, одобрительно. Они ждали зрелища, их мало волновала правда или обвинения. Большинству хватало одного: "виновна". Для них я была кем-то, кто нарушил их покой, и теперь они жаждали расплаты.

Внутри меня будто что-то оборвалось. Осталась лишь пустота, холодная, всё поглощающая. Эмоции, страх, горечь — всё исчезло. Я не могла подставить или предать Кира. Я вообще никого не могла предать, но его… никогда.

Мысли о том, что с ним действительно могло что-то случиться, я отгоняла с отчаянным упорством. Мозг просто отказывался это воспринимать. Если позволить себе поверить в это сейчас, окончательно сойду с ума. Я заблокировала всё, что угрожало сломать меня.

Позади начались приготовления к казни. Лязг металла, тяжёлые шаги — каждый звук был словно гвоздь в крышку моего гроба. Я подняла глаза и впервые за всё это время осмотрела площадь.

Центральная площадь города, привычное место для собраний и торжеств, теперь казалась мрачной. Вокруг толпились люди. Мужчины и женщины разных возрастов и достатка. Их лица были словно вылеплены из одного материала — презрение. В их глазах я была грязью, чем-то отвратительным, что надо стереть с лица земли.

Но я отвела взгляд, заметив тех, кто стоял в конце площади. Они выделялись на фоне толпы. Тенегардцы. Десять фигур в чёрных туниках. Они стояли, словно статуи, в шахматном порядке, с мечами за спинами. Лица скрывали капюшоны. Толпа обтекала их, как вода камень. Никто не осмеливался приблизиться.

Машины для убийства. Люди без души. Они просто стояли и смотрели. Наблюдали за смертью, иронично, не так ли?

"Как вы хотите убедить меня, что я смогла сделать что-то одному из вас?" – думала я с горькой усмешкой.

Эта улыбка не осталась незамеченной.

– Ещё и улыбается! – выкрикнула полная женщина в первом ряду, её голос был резким, как удар плети.

– Посмотрим, как веселиться будешь, когда вздёрнут! – поддержал её плюгавый мужичонка, стоящий позади.

О, как мне хотелось ответить, но слова не шли. Одна мысль билась в голове: "Скорее бы всё закончилось". Меня не спросили о последнем желании, не дали возможности сказать хотя бы слово в защиту. Они уже приняли решение.

Подошёл палач, высокий мужчина в тёмном плаще с капюшоном. Его руки грубо убрали волосы с моего лица, выдёргивая их вместе с корнями. Потом натянули мешок на голову. Всё стало чёрным, душным, паническим. Воздуха не хватало, сердце колотилось, словно хотело вырваться из груди.

Меня дёрнули за локоть, повели в сторону эшафота. Ступеньки скрипели, под ногами дрожали доски. Я пару раз споткнулась, но палач рывком ставил меня на ноги, не давая упасть. Толпа немного стихла. В мешке царила тишина и страх, только я слышала собственное прерывистое дыхание.

– Пожалуйста, выслушайте меня… Я ни в чём не виновата! – выкрикнула я в отчаянии, голос сорвался на слезах.