Небо на двоих - Мельникова Ирина Александровна

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69

– Тоже у нас снимали, – с довольным видом улыбнулся Давид. – А там гора Мамдзышьха, – махнул он рукой влево. – Говорят, на ней горнолыжный курорт будут строить, не хуже, чем в Красной Поляне. Ваш президент будет приезжать на лыжах кататься, мандарины кушать, вино пить.

– Вы прямо, как гид, так интересно рассказываете, – улыбнулась я.

– Я ж туристов на экскурсии вожу, – расплылся в ответной улыбке Давид. – Тех, кто к Вадику приезжают. – И продолжая правой рукой крутить баранку, он принялся загибать пальцы на левой руке. – Гагра и Мамдзышьха, само собой, Рица, Гегский водопад, Ауадхара, – перехватив руль левой рукой, он перешел на пальцы правой, – озеро Мзы, Пицунда, Гудаута, Лыхны, Новый Афон, Сухум, храм в селе Бедия. Его в десятом веке построил царь Баграт Второй. Это на востоке Абхазии.

– А Члоу где расположено?

– Члоу ближе к Кодорскому ущелью. Сейчас у нас спокойно. В ущелье почти не осталось сванов, ушли недавно в Грузию. Так что опять все маршруты открыты. – Давид по-детски восторженно посмотрел на меня. – Чтоб я столько пальцев имел, сколько у нас интересных мест для отдыхающих! Абхазия – древняя страна. У нас есть что посмотреть. Вот ты знаешь, что Шерлок Холмс в кино дрался с профессором не в Альпах, а возле нашего Гегского водопада?

Но я, сраженная наповал новой информацией, не успела и слова сказать в ответ. Давид привстал на сиденье и, продолжая крутить баранку, высунулся вдруг в окно и ликующе закричал:

– Ора, Саид! Хулыбзиа! [3]Встречай гостей!

– Давид! Осторожнее! – вскрикнула я. – Зачем встаете?

– Обара! – удивился он. – Даже корова поднимается с места, когда другая подойдет к ней, а как же человеку не почтить человека вставанием? Тот, кто сидит на коне, должен привстать на стременах.

– Так вы ж не на коне! – огрызнулась я.

Но Давид или не захотел спорить, или элементарно меня не расслышал, потому что быстро крутил баранку, выруливая на стоянку перед кафе.

Я увидела сверкавшую прямо-таки новогодними огнями вывеску. На ней кто-то неуверенной рукой вывел: «У Саида», а рядом нарисовал веселого горбоносого человека в поварском колпаке. А под вывеской стоял жгуче-усатый брюнет, точь-в-точь изображение над головой, и, распахнув объятия, радостно улыбался. В одной руке он держал бутыль с вином, в другой – хрустальный рог.

– Бзаала уаабеит [4], Давидик! – с важным видом произнес Саид и склонил голову в поклоне.

Мой спутник вышел из машины.

– Бзиа убеит! [5]– сказал он и поднял руку на уровень груди, сжав при этом пальцы в кулак.

Я подумала, что так, наверное, давным-давно приветствовали друг друга воины, поднимая тяжелый меч или копье.

Друзья расцеловались.

– Как твои дела, дорогой? – вежливо справился мой водитель. – Как дети? Как Мзия? Не болеет? Я слышал, она ногу подвернула?

– Слава богу! – Саид поднял к небу бутыль и рог. – Все живы-здоровы! Мзия фасоль и кукурузу посадила…

И я поняла: часом тут не обойдется. Дай бог выбраться к утру.

Глава 10

Я не ошиблась. В кафе мы сидели долго и основательно. Принесли сначала один ящик сухого вина, затем второй, потом третий… Время от времени к открытой веранде пацхи подъезжала машина или подходил человек, что-то говорил и ставил на пол несколько бутылок вина и уезжал.

– Все не могут здесь разместиться, – пояснил Давид. Видно, заметил, что я напугана количеством бутылок. – Поэтому посылают нам вино, чтоб мы хорошо провели время.

– Кто посылает? – не поняла я. – Зачем?

– Да все. Когда приносят, говорят от кого. Мои друзья, родственники, друзья Вадима. Ты ведь наша гостья, значит, и тебе приносят.

От обильной еды, выпитого коньяка я совсем ослабла и разговоры за столом воспринимала как гул пчелиного роя – монотонный и усыпляющий. Сонным взглядом я пыталась всмотреться в лица друзей Давида, понять, кто есть кто. Мне пришлось пережить церемонию знакомства, но я так и не запомнила, где тут Динарик, а где Астамур. А вот тот усач Даур или Нодар? Или, может, и вовсе Адгур?

Стол был заставлен блюдами. Глаза у меня разбегались от обилия еды. Одно мне не нравилось: что поначалу все пили только водку или коньяк. А как же то вино, что заняло целиком угол веранды? Неужели его тоже придется выпить?

Я спросила об этом Давида.

– Вино подадут позже, когда сварят мамалыгу, – ответил он и подлил мне коньяка. – Пей, дорогая, здесь нельзя отказываться.

– Женщине на Кавказе тоже не положено сидеть за столом в окружении мужчин, – парировала я.

Давид окинул меня насмешливым взглядом:

– Вот станешь женой абхаза, тогда и займешь место на женской стороне. А пока ты моя гостья, и получай уважение спокойно!

Коньяк пришлось выпить. И не раз, и не два! Я налегала на закуски, но алкоголь быстро проник в кровь. Захмелев, я воспринимала происходившее вокруг, будто картинки в «живом фонаре». Была у меня такая игрушка в детстве – подарок бабушки. Как она говорила: «Привет из девятнадцатого века».

Наконец подали горячую мамалыгу с копченым сыром, вареное мясо и вино. Теперь бразды правления взял в руки тамада – седой мужчина в полосатой майке, спортивных штанах и шлепанцах на босу ногу. Тосты следовали один за другим. Тосты за всех присутствующих, тосты самые приятные, хвалебные, доброжелательные.

Почему на Кавказе люди говорят за столом друг другу столько приятностей? У русских все проще. «Ваше здоровье!» или «Ну, за…» – и все. Видимо, это исторически сложившаяся традиция. Она родилась из склада жизни вечно враждовавших и в то же время ненавидевших вражду людей, скорее всего, как следствие многовековой кровной мести. Попробуй сказать о человеке плохо, попробуй за столом покритиковать горца или намекнуть об его недостатках! Представляете, чем все закончится? Я не рискнула высказать эту мысль вслух, все равно бы никто со мной не согласился, зато обиделись бы все крепко.

По той же причине я решила не умничать. И первый бокал вина выпила целиком, но после только пригубливала. Давид посматривал на мою хитрость сквозь пальцы.

Мне очень хотелось выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Пару раз это удалось. В небе, словно огни елочной гирлянды, перемигивались огромные мохнатые звезды. В кустах стрекотали цикады, мельтешили светлячки, где-то скрипуче и недовольно квакали лягушки. Я с большей радостью посидела бы на лавочке под старым платаном в компании рыжего кота, который разгуливал взад-вперед по перилам веранды, принюхиваясь к запахам застолья. Кроме того, я с беспокойством посматривала на «Ниву». Она находилась в пределах видимости, но за оградой пацхи. Я точно знала, что Давид не закрыл машину, вытащил лишь ключ из замка зажигания. Он, наверное, прочитал в моих глазах нечто, что заставило тут же его мамой поклясться, что воров здесь нет и в помине, все в округе знают его машину и подойдут исключительно для того, чтобы выказать свое уважение.

Однако уже стемнело, а в незапертой машине лежала сумка с сотней тысяч баксов и кучей барахла, без которого современная женщина не проживет и трех дней. Еще я подумала, что мой водитель быстрее поймет намек, если я буду прогуливаться возле машины…

Но когда я спросила Давида, можно ли покинуть застолье, он ответил, что это немыслимо. Мой необъяснимый уход до того, как были бы произнесены самые важные тосты, сочли бы просто-напросто за дурной тон, за неуважение к хозяину.

Я осталась. Прислонившись к стене веранды, постоянно косила глазом в сторону «Нивы», и в то же время умудрялась мило улыбаться и отвечать на вопросы, хотя не понимала, что можно уяснить из моих ответов в том гаме, который царил за столом. Лица и обстановка вокруг сливались в одно слегка размытое разноцветное пятно. Все вокруг подернулось туманом, и пришлось прикладывать немалые усилия, чтобы глаза не закрылись сами собой. И чтобы не свалиться под стол.