Таверна в другом мире. Трилогия (СИ) - Белин Лев

– Всё к чертям… – прошептал он так тихо, что слова почти потонули в общем гомоне. – Всё к чертям… – повторил он чуть громче, уже будто сам для себя.

Орк продолжил жевать, лишь на мгновение задержав ложку в воздухе.

– Шесть месяцев, – голос Телана стал чуть громче, надтреснутым от отчаяния. – Шесть месяцев копил, лучшую шерсть в округе закупал… А теперь они… – он резко всхлипнул, и это было настолько искусно и внезапно, что орк наконец медленно повернул к нему свою массивную голову. – Гильдия Ткачей. Цены на нить подняли. Будто не из овечьей шерсти её делают, а… а ткут из лунного света для королевских подштанников! Втридорога! Как я мастерскую теперь содержать буду? Закрывать, значит… всех девчонок‑прях по миру пускать…

Он замолчал, сделав глоток своего отвратительного пива, и поморщился – не от вкуса, а от горечи судьбы. Потом, словно пелена с глаз спала, он впервые поднял взгляд на орка. В его глазах была не просто жалоба, а потребность понять.

– А ты… слыхал про того повара? – спросил Телан, внезапно оживляясь. – Что в Ирителе таверну держал. Такой же малый человек был. Не гильдейский принц, не маг… Руками работал. Место себе поднял, честным трудом, с нуля.

Орк хрипло крякнул, что могло означать что угодно.

– Так вот, – Телан понизил голос до конспиративного шёпота, наклоняясь через стол. – Он им, кулинарам этим, тоже не понравился. Слишком независимый, видать. Пришли к нему с «предложением». С данью, понимаешь. А он отказался. – Телан сделал паузу, давая осознать чудовищность этой дерзости. – Ну, и началось… Сначала на него «герои» наехали. Благородные такие, с бумагами, с выдуманными долгами… Потом, я слышал… – его голос стал леденяще тихим, – Красную Лапу наняли.

Теперь орк перестал жевать. Его единственный видимый глаз пристально уставился на Телана.

– Красную Лапу! – повторил Телан, и в его голосе вновь зазвенела та самая подлинная, заразительная горечь. – Чтобы простого повара убить! Только тот не из того теста оказался, избавил тракт от Лапы! А они на него бумажки натравили, долги повесили, и в тюрьму упекли! Сидит сейчас, слышал, в Корпусе на площади. Блохи кусают, а они… они его дело там затягивают, чтоб сгноить… – Он откинулся на спинку скамьи, и его взгляд стал пустым, устремлённым в никуда. – Где она, справедливость‑то? Где? Для кого закон пишут? Для нас с тобой или для них?

Раздался оглушительный ГРЯМ! Орк врезал своим кулачищем, размером с окорок, по дубовому столу. Кружки подпрыгнули, пиво расплескалось.

– КРЫСЫ! – проревел он хриплым, полным искренней ярости гортанным рёвом, от которого на миг затихла вся их половина таверны. – ВСЕ ОНИ КРЫСЫ! С ГИЛЬДИЯМИ, С ЗАКОНАМИ СВОИМИ! ЖРУТ МЕЛКИХ, КАК МЫ!

Он тяжело дышал, мощная грудь ходила ходуном. Потом он мрачно ткнул ложкой в свою миску.

– Повар твой… зря он с ними связался. Не выстоять одному.

– А разве должен был стоять? – тихо, но чётко спросил Телан. – Разве это правильно?

Орк ничего не ответил. Он лишь ещё раз мрачно крякнул и продолжил есть, но теперь его жевание было яростным, словно он перемалывал кости самих гильдейских старшин. Телан допил своё пиво, оставил на столе медяк и вышел в вечерние сумерки, оставляя за собой в таверне не просто жалобу, а посеянное зерно яростного, личного возмущения.

«Последний привал» был другим зверем. Здесь воздух был пронизан не безысходностью, а усталой бдительностью. Запотевшие кружки стояли рядом с точильными брусками, а скрежет стали о кожу был привычнее смеха. Здесь ценили не жалобы, а оценку обстановки.

Телан вошёл, неся на плечах невидимый груз дальних дорог. Его плащ пропах пылью и дождём, а свежий, грозный шрам от уха до подбородка (сделанный из смеси воска и сажи) говорил красноречивее любых слов. Он подошёл к стойке, где бармен‑гном с седой, заплетённой в сложные косы бородой, без выражения мыл бокал стоя на табурете.

– Эль, – бросил Телан хриплым, сорванным в криках голосом, швырнув на стойку пару медяков так, будто они были последними.

Гном кивнул, налил. Телан сделал большой глоток, поставил кружку с глухим стуком и, не отрывая взгляда от тёмной жидкости, бросил в пространство:

– Слыхали новость?

Его тон был не для жалоб. Он был для обмена информацией между равными. Бармен медленно поднял на него взгляд, несколько голов у ближайших столов повернулись.

– На караван Тайги напали орки. Десятки. Ещё и с троллями, – продолжил Телан, сделав ещё глоток. Он говорил ровно, но громко, с лёгким презрением профессионала к дилетантскому ходу. – И знаете что? Повар всех вытащил, не герой какой.

– Повар? – спросил гоблин неподалёку.

– Да‑да, не переспрашивай. Повар. Тот самый, что, поговаривают, под Ирителем Лапу на тот свет отправил в одиночку.

– Безумный что ли? – спросил кто‑то из тёмного угла, нанятый десять минут назад Теланом, – На него ещё Гильдия Кулинаров быковала, да?

– Да, – кивнул Телан, – В Ирителе отбился кое‑как, а сейчас…

В углу кто‑то тихо присвистнул. Это был звук уважения.

– Что сейчас? – спросил гном, его пальцы продолжали вытирать бокал. – Снова за дело взялись?

– Взялись, – кивнул Телан, и на его лице промелькнула кривая усмешка. – Засадили в клетку стражи. Формально – за долги. – Он фыркнул, и это был самый красноречивый звук за весь вечер. – Гильдия заказчиком числится, даже не прячется. Вот и думай. Нанять Красную Лапу, чтобы конкурента убрать… Это ж не сила. Это признание собственной слабости. Не смогли честно перекупить, не смогли честно разорить – пошли к головорезам. Мелочно. Жалко.

Он отпил, давая словам осесть. Потом добавил, уже скорее самому себе, но так, чтобы все услышали:

– За такого повара, что пять десятков орков разметал, я бы в свою бригаду взял, не думая. Сила – она редко в правильных бумагах лежит. А они её в каземат засунули. Глупость редкостная.

Он не ждал бурной реакции. Здесь её и не последовало. Но в тишине, воцарившейся на несколько секунд, был слышен скрежет точильного камня, который замедлил ход. Кто‑то через стол мрачно кивнул. Другой переставил свой меч на стуле, словно переосмысливая что‑то. Никаких криков. Здесь был просто холодный, профессиональный пересмотр рейтинга. Гильдия Кулинаров в глазах этих людей только что опустилась на несколько пунктов. Не потому, что злая, а потому что слабая и недальновидная. А в их мире это был приговор куда страшнее.

Таверна «Три листа» встретила его теплым светом качественных ламп, запахом жареного миндаля и дорогого табака. Здесь сидели не сломленные жизнью и не уставшие воины, а люди в хороших камзолах. Люди, которые верят в систему, потому что кормятся с ее краев.

Телан вошел, и его бархатный камзол с золотой виноградной лозой мгновенно отметили десяток взглядов. Он прошел к стойке с чуть развязной, чуть нетвердой походкой человека, уже отметившего успех парой бокалов.

– Вино, – бросил он бармену, звонко положив на стойку серебряную монету. – Не ту кислятину, что вчера. Что‑нибудь… с телом.

Получив бокал темно‑рубиновой жидкости, он обернулся, будто ища, с кем бы разделить триумф. Его взгляд упал на молодого человека в скромном, но чистом плаще – вероятно, помощника торговца.

– Эй, приятель! – Телан широко улыбнулся, подняв бокал. – За успех! Чокнемся?

Тот, слегка смутившись, но не решаясь отказать гильдейцу, нехотя поднял свою кружку с пивом. Бокалы звонко встретились.

– Успех? – неуверенно переспросил молодой человек.

– А как же! – Телан сделал театральный глоток, закатил глаза от наслаждения и понизил голос до доверительного, но все еще слышного в тишине таверны тона. – Наш цех, брат, нынче на подъеме. Чувствуется сила, понимаешь? Вот, к примеру, была одна таверна на окраине… Конкуренцию создавала, клиентов переманивала. Да и владелец новенький, упёртый… Маркус Освальд, ха‑ха. Его местные «Безумным поваром» прозвали. Не шёл он на уступки, не верил в гильдию. Недобросовестно, понимаешь?

Он помедлил, наслаждаясь вниманием не только своего собеседника, но и нескольких пар ушей за соседними столиками.