Разрушенный дворец - Уатт Эрин

– Ладно, раз ты не хочешь принимать это предложение…

– И не буду.

– …тогда что мы будем делать?

Я снимаю свою белую рубашку и скидываю ботинки. Оставшись в брюках и майке, сажусь на кровать рядом с Эллой и притягиваю ее к себе. Она прижимается ко мне, но лишь на одно короткое мгновение. Потом снова садится и сердито смотрит на меня.

– Я задала тебе вопрос, – ворчит Элла.

Я раздраженно вздыхаю.

– Мы ничего не можем сделать, Элла. Это работа Гриера.

– Что ж, тогда он плохо делает свою работу, раз советует тебе заключить сделку с продажным судьей! – Ее щеки покраснели от гнева. – Давай составим список.

– Что за список? – непонимающе спрашиваю я.

– Всех тех, кто мог бы убить Брук. – Она соскакивает с кровати, подбегает к своему столу и хватает ноутбук. – С кем она еще была близка, кроме Дины?

– Насколько я знаю, ни с кем, – отвечаю я.

Элла садится на кровать и открывает крышку ноутбука.

– Ответ не принимается.

Я уже начинаю злиться.

– Другого у меня нет. У Брук не было друзей.

– Но у нее были враги – ты это хочешь сказать, верно?

Элла открывает поисковый сайт и печатает имя Брук. Появляется миллион результатов о миллионе других Брук Дэвидсон.

– Значит, нам надо просто выяснить, кто именно эти враги.

Я сажусь, опираясь на локти.

– Ты теперь у нас Лоис Лейн? [3] Собираешься сама раскрыть это преступление?

– А у тебя есть идея получше? – отвечает Элла вопросом на вопрос.

Я вздыхаю.

– У папы есть частные детективы. Они нашли тебя, помнишь?

Рука Эллы застывает над мышкой, но лишь на секунду, и она кликает на ссылку, чтобы открыть страницу Брук на Facebook. Пока страница загружается, она в задумчивости глядит на меня, а потом объявляет:

– Похороны.

– Что похороны? – с опаской спрашиваю я.

Мне не нравится ход ее мыслей.

– Думаю, ты должен пойти на них.

Я рывком сажусь ровно.

– Ни за что. Гриер сказал, что нам нельзя там появляться.

– Нет, он сказал, что тебе нельзя там появляться. – Ее взгляд снова опускается на экран. – Эй, а ты знал, что у Брук была степень бакалавра искусств и она училась в университете Северной Каролины?

Я не обращаю внимания на эту бесполезную информацию.

– Ты не пойдешь на похороны, Элла, – грозно говорю я.

– Почему нет? Так я лучше всего пойму, с кем была близка Брук. Посмотрю, кто еще придет и… – Она ахает. – А если придет и убийца?

Закрыв глаза, я пытаюсь сохранять терпение.

– Детка. – Открываю глаза. – Ты серьезно думаешь, что тот, кто убил Брук, появится и скажет: «Привет, ребята! Я и есть убийца!»?

В ее глазах вспыхивает возмущение.

– Ну конечно, нет. А ты разве не смотрел все эти документальные фильмы по телику? Комментаторы из ФБР всегда говорят о том, что убийцы возвращаются на места своих преступлений или приходят на похороны жертвы, чтобы подразнить полицию.

Я в изумлении смотрю на нее, но она уже снова погрузилась в ноутбук.

– Я не хочу, чтобы ты шла на похороны, – говорю я, стиснув зубы.

Элла даже не смотрит на меня, когда отвечает:

– Что ж, сочувствую, но это твои проблемы.

Глава 11

– Ты убила монашку ради этого прикида? – спрашивает Истон, когда ранним воскресным утром я залезаю в его пикап.

Я хлопаю рукой по приборной панели.

– Заткнись, и поехали.

Он послушно заводит мотор и направляет машину к массивным железным воротам, которые отгораживают особняк от главной дороги.

– С чего такая спешка? От кого мы убегаем? От Стива?

Хотя Стив сейчас живет с Диной в пентхаусе отеля «Хэллоу-Окс», мы все равно то и дело натыкаемся на него в особняке. Он поднимает Каллуму настроение, но я чувствую себя неловко в его присутствии и стараюсь избегать встреч с ним. Наверное, это уже все заметили.

– От Рида, – отвечаю я. – Он не хотел, чтобы я поехала.

– Да, и он не особо радовался, когда узнал, что я тоже еду.

Я смотрю в заднее окно, чтобы убедиться, что Рид не бежит за пикапом. Он был не в лучшем расположении духа, когда я выходила из дома, но, как я уже сказала ему, это его проблемы. Мне же хочется изучить каждого, кто придет сегодня на церемонию прощания с Брук.

К тому же кто-то должен поддержать Каллума, когда будут хоронить его невесту. Мне не хотелось бы, чтобы он справлялся с этим в одиночку, и раз о присутствии Рида не может быть и речи, а близнецы отказались ехать, то остаемся мы с Истоном. Каллум уехал перед нами со своим шофером Дюраном, потому что после похорон у него какие-то дела в городе.

– И что ты сделала? Занималась с ним сексом, заставив подчиниться? И теперь он в отключке, пребывая в посторгазменном блаженстве?

– Заткнись.

Я отыскиваю на телефоне свой микс из треков, способных приободрить любую девушку, и врубаю музыку.

Но Истона ничто не может заставить замолчать, и он начинает кричать мне через песню:

– Что, ты еще не трахалась с ним? Наверное, у бедняги яйца уже фиолетовые.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, – сообщаю я ему и делаю громкость еще выше.

Следующие километров восемь Истон смеется.

Горькая правда в том, что это Рид мучает нас. Три последних ночи он снова спал в моей кровати, и мы много шалили. Ему нравится, когда я касаюсь его – везде. Ему нравится, когда я делаю ему минет, и он с радостью отвечает мне оральными ласками. Черт, да он может часами зависать у меня между ног, если я позволяю ему. Но дойти до конечной точки? Эта тема закрыта до тех пор, пока «история с Брук», как говорит Рид, не разрешится.

И поэтому я нахожусь в странном состоянии удовольствия и предвкушения. Рид дает мне почти все, но этого мало. Однако, если бы ситуация была противоположной, он стопроцентно проявил бы уважение к моим желаниям. Поэтому мне придется уважать его, что отстойно.

Когда мы подъезжаем к похоронному бюро, Каллум уже ждет нас у входа. Он одет в черный костюм, который, наверное, стоит больше, чем моя машина, а волосы зачесаны назад, отчего он кажется моложе.

– Вам необязательно было ждать нас, – говорю я, когда мы подходим к нему.

Он качает головой.

– Вы слышали Хальстона – нам нужно показать, что мы одна дружная семья. Так что, если появимся все вместе, остальные поверят, что мы благопристойные и ни в чем неповинные люди.

Я не говорю этого вслух, но уверена, что никого не впечатлит эта маленькая демонстрация внутренней силы Ройалов, учитывая, что все мы – члены семьи подозреваемого в убийстве.

Мы втроем входим в мрачное здание, и Каллум ведет нас через арку налево. Там оказывается что-то типа небольшой часовни с рядами отполированных деревянных скамеек и подиумом, на котором стоит…

Гроб.

Стоит мне увидеть его, как пульс учащается. О боже. Поверить не могу, что Брук действительно лежит там.

В голову приходят ужасные мысли, и, встав на цыпочки, я шепчу на ухо Каллуму:

– Ей делали вскрытие?

Каллум отвечает угрюмым кивком.

– Результатов еще нет. – Он на секунду умолкает. – Но подозреваю, что они еще возьмут анализ ДНК у плода.

При мысли об этом меня начинает подташнивать, потому что впервые за все время с тех пор, как начался этот кошмар, до меня вдруг доходит, что в том пентхаусе погибло двое: Брук… и невинное дитя.

Проглотив прилив желчи, я заставляю себя отвести взгляд от глянцевого черного ящика и поднимаю глаза на огромную фотографию в рамке, которая стоит на подставке рядом с ним.

Брук, может, и была ужасным человеком, но даже я не могу отрицать ее красоту. На фотографии улыбающаяся Брук в сарафане с милым узором. Светлые волосы распущены, голубые глаза сияют, и она смотрит прямо в камеру. Настоящая красавица.

– Черт, все это вгоняет меня в депрессию.

Это точно.

Когда-то я была такой бедной, что не смогла себе позволить устроить для мамы похороны. Церемония прощания стоила в два раза больше кремации, поэтому я решила не проводить службу. Все равно бы никто не пришел. Хотя маме, наверное, понравилось бы.