Даже если ты меня ненавидишь - Арро Агния

Сажусь в бэху и, как дурак, еду в «Красные зори», чтобы смотреть на окно, пока никто не видит, и представлять, как спит Огонёк.

Глава 14

Глаза открываются с трудом. Добрую половину ночи у меня болела голова, а потом снился очень странный сон.

Кошмар, в котором мой мозг пририсовал Вике и её компании клыки, жуткие когти, длинные хвосты, рога и светящиеся красным глаза. Они больно швыряли в меня камнями. Я пыталась увернуться, но по затылку всё равно прилетело, и голова стала болеть сильнее. А потом демоницам стало скучно и они, окружив меня с трёх сторон, шипя, стали тянуть ко мне свои когтистые лапы. Я ощутила всю свою уязвимость перед толпой монстров. Было очень-очень страшно и зло на себя за то, что не получается их победить. И когда я дошла до пика отчаяния, готовая сама броситься на чудовищ, и будь что будет, с неба упал огромный дракон, закрывая меня своим массивным телом в сияющих рунах, расправил крылья и выдохнул из пасти горячее пламя.

С такой фантазией мне бы книжки писать…

Хихикнув, поднимаюсь с кровати. В комнате уже светло, несмотря на закрытые занавески. Босиком шлёпаю до письменного стола. На спинке стула на одной лямке висит рюкзак. Достаю таблетки и выпиваю одну по инструкции от нашего врача.

Тюбик с мазью от синяков лежит на столе, но сначала я лезу в тайник за дневником, чтобы всё же записать этот странный сон. Рисую всякую ерунду под текстом, а ниже старательно вывожу красивое имя – «Данте».

Губы сами по себе улыбаются, и прямо в пижаме я тянусь к занавескам, раздвигаю их в стороны. Сердце делает сальто и, замерев на секунду, бьётся так осторожно, будто ему нужно на это особое разрешение.

Возле участка Калинина стоит машина. Та самая, потёртая, старенькая, чёрная. А внутри ОН. Устроив руки на руле, уткнулся в них лбом и не двигается. Похоже, спит. К его машине идёт наш дядя Лёня. Стучит в стекло. Мне за ним совсем не видно, что там происходит, но вдруг становится волнительно. А вдруг загадочный Данте не спит? Что ему тут, собственно, делать в такое время? Да ещё и погода портится. Март порадовал нас несколькими днями тепла и затянул небо тяжёлым свинцов, предвещая то ли дождь, то ли снег. Надо будет посмотреть прогноз на сегодня. Если будут осадки, бригада Калинина вряд ли выйдет на работу. И вопрос остаётся прежним: что тогда тут делал Данте?

Приехал ко мне?

Прилипаю ладонями к стеклу и с облегчением выдыхаю, когда «Дракон» выходит из машины и пожимает ладонь нашего водителя. Трёт глаза, лицо, проводит по коротким волосам и тянется так, что надетая под его курткой майка поднимается, оголяя полоску кожи над широкой резинкой камуфляжных штанов. Парень озадаченно смотрит на небо, ведёт плечами и говорит с дядей Лёней.

Водитель уходит к нашему дому, а Данте поднимает взгляд прямо на мои окна, и мы снова застываем, глядя друг на друга. Он улыбается, коротко, это скорее похоже на усмешку. Качает головой, отворачивается и обеими ладонями проводит несколько раз от затылка к макушке и обратно. Пинает по колесу своей машины. Снова разворачивается ко мне. Я даже на расстоянии ощущаю, как потяжелел его взгляд. Данте кусает нижнюю губу, но всё же снова улыбается мне, спрятав руки в карманах штанов.

В стекло ударяет сразу несколько капель дождя. Они оставляют тёмные пятна на асфальте, оседают на куртке Данте. Стихия расходится буквально за минуту, превращаясь в стену воды, дополнительным слоем отделяя меня от Дракона с красивым голосом и дерзкой ухмылкой. Его машина становится мутным силуэтом, разворачивается, уезжает, а мне пора собираться на учёбу. Больничный к ней не имеет никакого отношения.

Отлипнув от стекла, наношу мазь от синяков на переносицу и под глаза, а сама улыбаюсь. Ругаю себя и всё равно улыбаюсь. Во мне всё сильнее растёт противоречащее любой разумной логике ощущение – ОН у меня есть. Этот большой татуированный Дракон. Когда он появляется в зоне видимости, я перестаю чувствовать себя одинокой. Данте словно приучает меня к себе, заманивает, привязывает, и я не хочу сопротивляться, я хочу спрятаться в его крепких руках и слушать глубокий, низкий голос.

Растворившись в своих мыслях, уже перед выходом из комнаты вспоминаю, что так и не спрятала дневник. Быстро убираю его в тайник, сверху усаживаю мишку и отправляюсь на завтрак.

Увидев меня, сестра довольно посмеивается.

– На твоём месте я бы осталась сегодня дома, – привычно язвит она. – Выглядишь как бомж, который в прошлом году решил поселиться у нашего пруда.

– Только и можешь, что гадости говорить, – зло смотрю на Аделину. – Ныть и маме жаловаться, а для того, чтобы чего-то добиться, ты слишком ленива. Так что на моём месте тебе точно никогда не быть.

– Посмотрим, – Ада крепко сжимает в кулаке вилку. – Когда твоя фигурка закончится, ты больше никому не будешь нужна, – ядовито улыбается.

– Что у вас тут происходит? – прохладный тон мамы немного разбавляет накалившуюся обстановку.

– Ничего, – отвечаем нестройным хором, утыкаясь взглядом каждая в свою тарелку.

– Аделина, твой больничный закончился. Водитель развезёт вас с Амалией по учебным заведениям. После уроков сразу домой. Придёт твой педагог по музыке, – озвучивает она планы на день. – Ами, как твоя голова? – и тут же добавляет, не дожидаясь ответа, – Синяки ужасные, конечно. До сих пор не понимаю, как ты умудрилась так упасть. Столько тренировок пропустить из-за банальной невнимательности. Ладно, ты в Ледовый поедешь после колледжа?

– Да, – на этот вопрос я ей всё же отвечаю.

– Мне надо будет уехать, скорее всего, до вечера. Это не значит, что вам можно бездельничать или шляться непонятно где, – намёк на мою недавнюю прогулку.

– Мам, а можно я после музыкалки пойду к Лиане? Я же пропустила несколько дней. Она поможет мне подтянуть, – тут же лебезит Ада.

– Можно. Напомни мне обратиться к твоим педагогам, чтобы они включились в этот процесс.

Аделина, конечно же, не будет заниматься. Может, напишет пару примеров или предложений в тетрадь, чтобы отчитаться перед мамой. А всё остальное время они будут развлекаться. А мне и попроситься не к кому, поэтому я молчу под довольным взглядом сестры.

Закончив с завтраком, разбегаемся по комнатам. Собираемся. Дождь стал спокойнее, но так и не прекратился. Температура воздуха прилично упала, и я достаю из шкафа тонкую водолазку, к ней удлинённый свободный жилет без застёжек, а сверху надену песочный плащ. В тон ему у меня как раз есть ботинки, которые отлично смотрятся с джинсами. Рифлёная подошва напоминает о Данте, и я не сразу замечаю, как снова начинаю улыбаться.

Наношу аккуратный маскирующий макияж, подвожу глаза, губы. С волосами приходится возиться дольше. Самой заплетать сложную косу не очень удобно, но я справляюсь. Вкалываю несколько заколок с маленькими серебряными цветочками на концах. Вот и всё, вроде готова.

Плащ накидываю в последнюю очередь. Беру рюкзак и спускаюсь к машине. Аделина ёрзает на переднем сиденье, а я, как и всегда, устраиваюсь за спиной дяди Лёни.

Сестре до школы можно было бы и пешком дойти, но это же не по статусу Разумовских, поэтому буквально минут через пять мы высаживаем её и едем дальше.

Я комкаю лямки рюкзака, готовясь к очередному сложному дню. Мандраж такой, как у спортсмена, вернувшегося на лёд после травмы. Живот болезненно сжимается, во рту сушит и дышится через раз, но идти надо, и постараться сделать вид, что ничего не произошло.

Поднимаясь по ступенькам, ловлю на себе несколько странных взглядов. Пожав плечами, вхожу в учебный корпус и сразу сворачиваю к лестнице. Мне на второй этаж. Знакомая компания обнаруживается в аудитории. Увидев меня, Вика набирает в грудь воздух и тут же сдувается, как воздушный шарик. Толкнув в плечо одну из своих подруг, отворачивается.

Удивлённо моргнув, сажусь на своё привычное место, а вокруг меня никого. Спереди стол пустой, сбоку тоже. Те, кто сидели за ними, переместились за другие свободные.