Ария Вечности (СИ) - Злобин Михаил

Мощнейшая струя разогретых газов ударила по естественной защите Азархана, пробивая толщу его кристаллической брони. Там, куда я попал, образовалась небольшая дыра, размером с кулак. Но почти сразу же она начала затягиваться, зарастая хрустальной коркой.

— Нет уж, не уйдёшь! — мстительно прошипел я, и ринулся вперёд.

Нелепо короткий клинок божественной реликвии проник между краёв бреши в теле первородного духа за долю секунды до того, как она успели окончательно сомкнуться. И стоило только чёрному острию оказаться в ране, как воплощение Азархана вздрогнуло и замерло.

— Ну же… сдыхай уже! — прорычал я, со скрежетом проталкивая нож глубже.

А в следующий миг моё желание исполнилось. Груда камней, которая ещё совсем недавно громыхала и пыталась нас прикончить, попросту рассыпалась. Неведомая сила, скрепляющая булыжники между собой, развеялась. А сразу же после утих и шквалистый ветер.

Первородный дух умер буднично. Без грома, молний и прочих спецэффектов. Чёрный клинок вышвырнул его сущность за границы нашего мира. И отныне Великая Пустошь лишилась своего покровителя…

— Я уже давно зарёкся удивляться, но вы, экселенс, в очередной раз раздвинули для меня границы невозможного, — сипло проворчал Гимран, осторожно обходя неподвижную горку из разнородной по цвету почвы, оставшуюся от Азархана.

— А ты думал, нор Лангранс, мы говорили образно? — хмыкнул один из Безликих, для которого эта схватка с хозяином пустошей была уже второй.

— Заканчиваем разговоры, нас больше здесь ничего не задерживает, — пресёк я в зародыше болтовню. — Двигаем дальше. С наступлением темноты я уже хочу нагнать Насшафу.

Безликие молча отсалютовали мне и отправились ловить разбежавшихся лошадей. Совсем скоро мы возобновили движение, углубляясь дальше в безжизненные просторы Абиссалии. Пока что всё идёт даже лучше, чем я смел надеяться.

* * *

Россыпь пышущих жаром углей тлела в глубокой ямке, созданной в каменистой почве с помощью «Праха». Для верности крохотный костерок был накрыт ещё и «Мантией», хотя надобность в такой тщательной маскировке отсутствовала. Как и в самом огне, собственно. Единственная причина, почему я разжёг его, это чтоб не сидеть в оглушающей тишине северных пустошей. Лёгкое потрескивание горящих веток и высохшего мха дарило мне успокоение.

Отряд, тем временем, отдыхал. Бодрствовал один лишь я, добровольно взяв на себя роль дозорного. Мне не привыкать сутками обходиться без сна. В крайнем случае «Энергетик» придаст сил в нужный момент. А вот своих людей я хотел по максимуму сберечь в этом походе.

Когда рядом со мной мелькнул смутный силуэт, не издав при этом ни звука, я по привычке дёрнулся, обращаясь к магическому дару. Но потом узнал в бесшумной тени Насшафу. Она поразительно точно сумела обнаружить нашу стоянку.

— Наконец-то ты пришла, — поднялся я, чтобы обнять абиссалийку.

Та молча ткнулась мне в грудь, как слепой котёнок, постояла так немного, а после присела на камень. Недолго посидели в тишине.

— Скажи мне, Риз-з, ты совсем не тоскуеш-шь по Велайду? — спросила альбиноска, слепо глядя в одну точку.

— Смерть брата ввергла меня в настоящее смятение, — глухо отозвался я. — Но я не имею права показывать этого и опускать руки. Мне нужно быть решительным и твёрдым. Особенно перед своими людьми. Только тебе, Насшафа, я могу в этом признаться. Больше никому.

Белокожая уроженка пустошей что-то неразборчиво прошипела на родном наречии, а потом прислонилась ко мне плечом и покачала копной длинных волос.

— Это так с-странно, но, кажется, я теперь отношус-сь к некоторым людям иначе… — призналась она. — Не как к источнику пропитания или живым игруш-шкам. Вы будто стали для меня с-семьёй, и я даж-же не смогу заставить себя вкусить ваш-шей плоти… Мне становится грус-стно, когда представляю, что ваш век значительно короч-че моего…

— Тебя это пугает? — осведомился я.

— Скорее, путает, — скрежетнула острыми зубками нелюдь. — Я не могу придумать, кто я для вас, и кто вы все для меня.

— Ты просто узнала нас получше и поняла, что не так уж сильны различия между нашими расами, — грустно улыбнулся я.

— Смеёш-шься? — криво ухмыльнулась альбиноска. — Меж-жду огнём и водой разницы меньше, ч-чем между нами! Вы живёте под светом с-солнца, а мы предпочитаем тьму. Вы с-строите свои города под открытым небом, а мы в толще земной породы. А ещё у вас принято…

Насшафа пустилась в перечисление известных ей расхождений между бытом кьерров и людей. И назвала она довольного много всего. Пальцев бы на руках не хватило, чтобы сосчитать все озвученные пункты. Но я терпеливо слушал её и не перебивал.

— Это всё частности, ведь мы похожи в самом главном, — изрёк я, когда абиссалийка договорила. — В отношении к тем, кого считаем своими. И кьерры, и люди привыкли заботиться о своих сородичах.

— Но мы же не сородичи… — прошептала Насшафа.

— Ну и что? Это не мешает нам воспринимать тебя одной из нас.

Красноглазая ненадолго задумалась. Она хмурилась и супилась, размышляя над ве́домыми лишь ей парадоксами. А потом вдруг печально усмехнулась:

— И всё равно я никак не могу из-збавиться от чувства, будто предаю весь с-свой народ…

— Разве принадлежность к одному виду для кьерров хоть что-то значит? — из вежливости поинтересовался я. — Друг друга абиссалийцы режут едва ли не охотней, чем людей, а своими признают только обитателей родного улья. Вспомнить хотя бы вашу давнюю вражду с соседним семейством кьерров.

Насшафа со вздохом отстранилась и прикрыла веки. Кажется, я невольно затронул какую-то больную для неё тему.

— Я наш-шла неподалёку улей, — перевела она разговор в другое русло. — Оч-чень большой.

— Где?

— На востоке. Около двадцати вёрст отс-сюда.

— К рассвету успеем, если выдвинемся прямо сейчас, — прикинул я.

— Луч-чше идти посветлу, так меньше шанс столкнуться с разведчиками, — посоветовала Насшафа.

Да, вообще-то, она права. В пустошах гораздо безопасней, когда все твари спят. И неважно, что мой отряд состоит из первоклассных милитариев. Ведь порождения Абиссалии отменно прячутся и устраивают засады. А мне рисковать людьми вообще не улыбается. В конце концов, двадцать вёрст не такое уж большое расстояние. Мы преодолеем его за пару часов. Стало быть, необходимость будить лагерь прямо сейчас отсутствует. Всё равно успеем до заката.

— Есть ещё кое-что, о чём я не с-сказала тебе, Риз, — вновь обратилась ко мне Насшафа.

— Наверняка у тебя были на это причины, — не стал я торопиться с выражением недовольства.

— Да… пож-жалуй… Это касается моего дома…

— Твоего улья? — уточнил я.

Абиссалийка стиснула челюсти и судорожно кивнула.

— Ты встретила кого-то из своей семьи? — предположил я.

— Нет, но этот улей, что я обнаруж-жила, значительно крупней моего. Но даже здесь снуют дети Великой Тени, похожие на тех, которых с-создавал мой отец. Я видела, как они унос-сили свежую добычу на юго-восток.

— Плохой знак… — нахмурился я, примерно представляя причины, которые могут вынудить белых дьяволов делиться драгоценной мертвечиной.

Абиссалийка согласно кивнула. И сейчас я как никогда остро ощутил, что внутри альбиноски лютует настоящая буря. Она, конечно, умело скрывает её, но отголоски всё равно прорываются наружу. А у меня даже нет времени толком, чтобы разобраться с бедой своей спутницы…

— Я вижу, как тебе трудно, Насшафа, — говорю я, поглаживая собеседницу по спине. — Тебе не обязательно идти с нами и видеть… кхм, всё, что будет происходить. Просто дождись моего возвращения.

— Нет! — категорично отказалась она. — Если вы и в с-самом деле моя с-семья, то я не ос-ставлю вас! Я выбрала с-сторону.

От той боли, что прозвучала в голосе абиссалийки, мне стало по-настоящему горько. Это ведь я сломал жизнь Насшафы. Пусть и пытался при этом спасти свою собственную. И вроде не получается себя осуждать, но какой-то червячок вины всё равно грызёт. А сейчас я вообще эксплуатирую доверившуюся мне нелюдь, буквально вынуждая охотиться на своих соплеменников.