Таверна в другом мире. Трилогия (СИ) - Белин Лев

– БУ! – раздался снаружи громкий, нарочито пугающий возглас.

Тень упала прямо на лицо Хылща, прильнувшего к щели.

– А‑а‑а! – вскрикнул он, инстинктивно дёрнулся назад, потерял равновесие и грузно рухнул на каменный пол. – Урод!

– Эй! Живы там? – донёсся из‑за стены знакомый голос, полный адреналина и ликования. Телан.

Я встал и быстро подошёл к стене, на мгновение бросив взгляд в коридор. Стражник вдалеке, у самого выхода, о чём‑то оживлённо беседовал с напарником, жестикулируя в сторону шума. Идеальный момент.

– Как дела? Всё сделал? – спросил я, понизив голос до резонансного шёпота, чтобы звук шёл по камню.

– Сделал, сделал! – в его голосе звенела дикая, мальчишеская радость победителя. – Такая авантюра, Маркус! Будет что внукам рассказывать, клянусь!

– Что вы сделали? – голос Ноэль прозвучал не громко, но с такой ледяной, режущей чёткостью, что перекрыла шум снаружи. Она стояла, скрестив руки, её взгляд буравил меня.

Я проигнорировал её.

– Скройся в толпе, – приказал я Телану, мой тон стал жёстким, деловым. – И разгони её насколько сможешь, как мы договаривались. Будь осторожен. Как только гильдия сообразит, стража начнёт рыскать.

– Понял‑принял! – отозвался он без тени сомнения. Потом его голос стал чуть тише, заговорщицким. – А ты‑то… не передумал? Может, ну её, эту месть? Просто выйдем и махнём в столицу, пока горячо?

– Не‑а, – я качнул головой, и на губах появилась та самая медленная, опасная ухмылка, которую они ещё не видели. – Они мне заплатят. За наглость. С процентами.

– О‑о‑о! – в голосе Телана зазвенел почти религиозный восторг. – Вот это будет кульминация!

– Расскажи мне. Сейчас, – Ноэль не повышала голос, но каждое слово было отчеканено из стали.

– Тогда будет не так интересно, – парировал я, ощущая, как внутри закипает не нервное напряжение, а холодный, знакомый азарт. Мне было мало просто выйти. Я хотел выйти победителем. Хотел, чтобы страх перед «Безумным поваром» вбился в их гильдейские головёшки. Чтобы следующий, кто задумает нажать на такого, как я, десять раз подумал.

Хылщ, Ригарт, Ванесса – молча отступили к дальней стене, будто между нами и ими внезапно выросла невидимая стена. Наконец‑то. Наконец в их глазах, вместо вины или подобострастия, мелькнуло чистое, неразбавленное осознание. Понимание того, с кем они заперты в одной клетке. Хорошо, что до гильдии это доходило куда дольше.

– Всё, Телан, иди. Думаю, можно заворачивать финальный акт, – бросил я последнее указание.

– Маркус… удачи! – его голос стал чуть дальше. Он уже уходил.

– Значит, ты так и не собираешься вводить нас в курс дела? – Ноэль сделала шаг вперёд. Её движение было бесшумным, как скольжение тени. Она нарушила негласную дистанцию, приблизившись сильнее, чем допускали даже стеснённые условия камеры. – Мне категорически не нравится твоё отношение.

– Ты уж извини, – пожал я плечами, не отводя взгляда. – Этой троице я не доверяю. А тебя… я почти не знаю.

Ещё один шаг. Теперь её лицо было в сантиметрах от моего. В её алых глазах, казалось, не было зрачков – лишь два тлеющих угля во тьме.

– Мы заключили договор. Перед лицом богов, Маркус, – прошипела она, и в её шёпоте было больше угрозы, чем в крике.

Я не отступил. Напротив, я тоже двинулся навстречу, сократив и без того ничтожную дистанцию. Теперь между нашими лицами оставалось пространство, куда едва поместилась бы монета. Я чувствовал исходящее от неё тепло, тонкий, пряный запах.

– Ноэль, – тихо, но очень чётко спросил я. – Думаешь, я из тех, на кого можно давить?

В камере повисла тишина, густая, как смола.

– Не‑не, она так не думает! – испуганно встрял Хылщ, ломая напряжённый момент. – Она умная! Лучше не надо, Ноэль, честно!

– Мой совет – прислушайся к нему, – не отрываясь от её взгляда, сказал я.

Но она не моргнула. Не отвела глаз. Мы стояли, замершие в немом противостоянии, где ставкой было право на авторитет в этой импровизированной банде. Она была дроу и судя по всему привыкла доминировать. А я… я был тем, кто выжил там, где другие сгорали. Кухня это тоже не туда‑сюда! И я не собирался уступать, даже зная, что у неё нашёлся бы клинок, в складках одежды, и она может перерезать мне глотку быстрее, чем я моргну.

– Эй! Вы там что⁈ – внезапно прогремел грубый бас стражника, и по коридору застучали тяжёлые сапоги, спешащие к нашей камере. – Никаких поцелуев в камере! Разойдитесь!

– Что⁈ – голос Ноэль сорвался на октаву выше. На её обычно бесстрастном лице, освещённом теперь светом факела из коридора, вспыхнули яркие пятна румянца. – Поцелуев⁈ С ним⁈ – И она, наконец, резко отпрянула, будто коснулась раскалённого железа, сбившись с шага в первый раз с момента нашего знакомства.

– К слову, я в них очень даже хорош, – подмигнул я.

– Ты слишком высокого о себе мнения для повара… – прошипела дроу.

– Какой уж есть, – хмыкнул я.

И краем глаза я заметил в дальнем конце коридора знакомую грузную фигуру. Это был Виктор. Он шагал к нашей камере быстрым, энергичным шагом, позвякивая элементами доспеха. На его обычно хмуром лице играла едва сдерживаемая улыбка, а в глазах, подсвеченных магическими лампами, плясали отблески далёкого, личного торжества. Его явно что‑то обрадовало. И похоже, я знал – что.

– Открывай клетку, – бросил он подчинённому ещё за несколько шагов, не сбавляя хода. – Выводи Освальда.

– Есть! – стражник, слегка растерявшись от такого резкого приказа, тут же спохватился и засуетился у массивного замка.

Щёлк. Скрип. Дверь отворилась, и я переступил порог камеры как раз в тот момент, когда Виктор поравнялся с ней.

– За мной, повар, – коротко махнул он головой, даже не глядя на остальных обитателей каземата.

– Как скажете, сэр Виктор, – спокойно ответил я, встраиваясь в его шаг.

Мы снова пошли по лабиринту сырых коридоров.

– Ну и что же ты натворил, а?

– Я? – сделал я глаза круглыми от невинности. – Да что я мог? Под строгим надзором, в четырёх стенах, как дитя неразумное.

– Да? – он прищурился. – А почему тогда площадь перед моим корпусом – да и половина центральных улиц – заполнены митингующими? Кричат «Освободите Безумного повара!», «Долой произвол гильдий!». А уж что творится у штаб‑квартир некоторых гильдий… Совпало?

– Видимо, да, – пожал я плечами, – Терпение, знаете ли, не бездонный сосуд. Рано или поздно лопается.

– А твой «адвокатус» где?

– Бросил, представляете? – вздохнул я с наигранной обидой. – Сказал, дело повыгодней подвернулось, и сдулся. Ненадёжные нынче люди.

– Вот как. Удивительно, – прочеканил Виктор. Мы уже поднимались по лестнице, – А мне меж тем докладывают: тут и там видели смуглолицего голубоглазого парнишку. То на Нижнем рынке, то в тавернах, то с Вестниками договор заключает. Знаешь, какой договор?

– Понятия не имею, – изобразил я неподдельное удивление.

– О том, что некий Безумный повар содержится под стражей в Корпусе по навету Гильдии Кулинаров. И заплатили за эту весть немало, судя по масштабу. И ты, значит, с этим никак не связан?

– Совершенно верно! – уверенно заявил я. – Так, а меня‑то зачем вытащили? Новый допрос?

Он замолчал на мгновение, изучая меня, словно пытаясь разглядеть трещину в броне.

– Пришёл ответ из Ирителя, – наконец сказал он, – Условия твоего спора с Лусьеном подтверждены. Анна Валентия выразила чёткую уверенность в правдивости твоих слов. – Он сделал паузу. – Хотя, полагаю, теперь это уже не важно.

– Как же неважно? – мягко уточнил я. – Теперь, по крайней мере, вы мне верите?

– Верю, – нехотя выдавил Виктор. – Но учти: если толпа на площади выйдет из‑под контроля, я закую тебя в цепи лично. За разжигание бунта.

– Да что вы! – махнул я рукой. – Народ погулять вышел, песни попеть. Культурное мероприятие.

– Песни? – голос Виктора набрал металла. – Половина гильдейских мастерских встала! Частные лавки закрыты наглухо! На окраинах уже начались стычки и погромы принадлежащих гильдиям лавок! Ты понимаешь, что парализовал половину города⁈