Дева Ки, демон Шо. Том 1 (СИ) - Журавлев Владимир А.

За неполных полдня Ки Шо натренировал образ девочки намного лучше, чем за два предыдущих дня в лесу. И в результате ему стало немножко жалко мужчин. Неужели, ну неужели каллиграф не видит, что перед ним мальчик, что он просто играет⁈ Что вот эта манера бросать внимательные откровенные взгляды — она вообще-то от умудренной жизнью женщины, не от девочки? Что очаровательный «грудной» голосок Ки Шо сроду не услышишь в девчоночьей компании, что он специально и исключительно для мужчин? Что смешная подпрыгивающая манера бегать за загородку к общественной бадье для удобрений, которая ввергла пожилого чиновника в умиление, подсмотрена Ки Шо у совсем малюсенькой городской девочки и вовсе не присуща девочкам-подросткам? Неужели мужчин так легко обмануть⁈

Легко обмануть того, кто сам обманываться рад, в результате с грустью заключил Ки Шо. И невольно задумался, как часто он обманывался сам.

Под вечер он настолько осмелел, что даже стал развлекаться. Играл любопытную очаровательную девочку на всю силу, и у каллиграфа чуть слюнки не капали. Потом дремал, ссутулившись по-мальчишески, и чиновник разочарованно отворачивался. И так несколько раз подряд. Чуть своего благодетеля до разрыва сердца не довел.

А потом до Ки Шо дошел один очень неприятный факт. Граница провинции. Она неумолимо приближалась. И вместе с ней приближался досмотр. А проводит досмотр, по рассказам, дорожная стража.

Ки Шо запаниковал. Даже начал прикидывать, как бы выпрыгнуть на ходу и пересечь границу провинции лесом. Свои актерские способности он оценивал очень высоко, но здраво. Да, ему удается дурить подслеповатого безобидного каллиграфа. Но как насчет дорожной стражи? Они — профессионалы. У них глаза острые, молодые. Они не на ножки смотрят, а на приметы. А приметы у Ки Шо характерные, иноземное лицо улыбкой не прикрыть. Мастер Чон Понг, руководивший всеми «ночными работниками» — фигура очень важная в масштабах провинции, его убийцу будут искать рьяно…

И что делать?

Стражу следовало отвлечь. Ичи говорил, что именно в этом шанс Ки Шо в поединках. А досмотр дорожной стражи — что это, если не поединок?

Но сам Ки Шо отвлечь стражу не может. Любое его действие внимание стражи, наоборот, привлечет.

И что делать⁈

И тут он вспомнил спасительное, что сейчас он в образе девочки. А что, если «раздраконить» каллиграфа? За домогательства к девочке предусмотрены страшные кары, и после невинного поцелуя пожилой чиновник наверняка будет так ерзать, бояться и прятать глаза, что все внимание стражи будет обращено именно на него. Конечно, стражники все поймут, но — где жалоба имперскому инспектору на домогательства? Ах, нету? Тогда проезжайте, закон не нарушен. Эка невидаль, чиновник потискал юную попутчицу по обоюдному согласию, сплошь и рядом такое.

Ки Шо хорошенько обдумал идею и с неохотой признал, что она нереальна. Потому что целоваться Ки Шо не умел. Ни как мальчик не умел, ни тем более как девочка. Зато он не раз видел, как это делается другими. И четко уяснил, что при поцелуях обязательно лапают грудь. А с грудью у Ки Шо некоторые проблемы. Нет, нагрудная лента не сползла, и когда Ки Шо отводил плечи назад, легкая рубашка задорно оттопыривалась и привлекала внимание чиновника. Но на ощупь… тут Ки Шо не был уверен, что обман возможен. Все же лесной мох и юная женская грудь — субстанции сильно разные. Наверно.

Но Ки Шо очень хотелось жить. И чем ближе граница, тем сильнее желание жить вытесняло все остальное, на данный момент несущественное.

Граница провинции неумолимо приближалась, и Ки Шо решился действовать.

«Проститутка, уличная проститутка!» — обругал себя Ки Шо мысленно.

Потом он начал играть девочку так, что уже каллиграф пунцовел от его кокетливых любопытных взглядов. Потом Ки Шо привстал, вроде как чтобы посмотреть что-то интересное за окошком, причем за окошком со стороны каллиграфа. Удовлетворенно ощутил, что пожилой чиновник как бы случайно поддерживает его за талию. После чего неловко покачнулся и опустился на колени мужчине. И тихонько охнул как бы от испуга.

— Ничего-ничего! — напряженным голосом сказал каллиграф, не убирая руки с его талии. — Ты легкая, девочка Ки, и совсем меня не затрудняешь. Смотри, какие за окошком открываются виды!

Ки Шо вроде как поверил. Совсем как глупая девочка. И послушно наклонился вперед, чтобы посмотреть. После прочтения книги Чон Понга Ки Шо четко понял, что умение вызывать жар мужской ярости — очень непростое искусство. Но у него это получилось с первого раза — видимо, врожденный талант. Пожилого каллиграфа мелко затрясло. Ки Шо мысленно еще раз обозвал себя проституткой и доверчиво откинулся своей узкой девчоночьей спиной на грудь мужчины. И скромно, но твердо придержал его потные руки на своей талии — чтоб не выше и не ниже.

Все же Чон Понг написал прекрасную книгу! Столько бесценных советов! Ки Шо даже словил трепетный поцелуй куда-то около шеи. Сделал вид, что не заметил — и страшно поразился тому, что каллиграф ему поверил. Как можно не заметить, когда тебя нежно целуют в шею и поглаживают живот дрожащими от возбуждения руками⁈

А потом они подъехали к посту дорожной стражи. При звуках голосов стражи Ки Шо тут же упорхнул с коленей каллиграфа, опустил на лицо дорожную шляпу и смущенно отвернулся, так, чтобы было видно только пунцовую от волнения щеку. Ну а шелковая юбка сама приняла самый целомудренный вид.

Тихо хлопнула дверка. В повозке стало темнее — стражник заглянул внутрь. Что-то невнятно и извиняюще забормотал чиновник. Ки Шо не смотрел, но понимал, что вид у старого каллиграфа такой, как будто его поймали за руку на месте преступления. Собственно, так оно и было — в представлении стражников. Смущенная девочка, встрепанный и возбужденный мужчина — все понятно!

Тихо звякнули монеты — дорожный сбор, вовсе не взятка, за взятку любой имперский человек лишался должности вместе с головой. Ну а то, что дорожный сбор мог быть побольше, и значительно побольше, никого не волновало. Главное — закон соблюден.

Голоса стражников зазвучали снаружи, раздался легкий гогот. И повозка поехала дальше. Поехала!

— Я сойду за поворотом, — прошептал Ки Шо виновато. — Я боюсь.

Старый каллиграф не ответил. Он все понимал: и чего боится девочка Ки, и что может случиться и обязательно случится при совместной ночевке.

— Ты прекрасна, девочка Ки, — шепнул он после долгого молчания.

— В деревне… — пробормотал Ки Шо, — в деревне меня считали уродиной. Похожей на мальчика.

— Ты прекрасна! — твердо повторил каллиграф. — И вовсе не похожа на мальчика! Уж поверь умудренному опытом мужчине!

Ки Шо скрыл невольную улыбку. Умудренный мужчина. Ну да. А попадается на девчоночьи уловки, как сковородник на наживку!

За поворотом повозка остановилась. Сама. Ки Шо понял, что все это время возчик подслушивал, что творится внутри. Но теперь это уже было неопасно. Он подхватил дорожную сумку и неловко выбрался наружу — совсем как кокетливая девочка-горожанка. Но, собственно, он и был не очень ловким. Ки Шо мысленно пообещал сам себе, что будет тренировать ловкость ежедневно. Потому что, чтоб изобразить девчоночью неловкость, требуется немалая мужская ловкость, такое вот удивительное дело!

На прощанье он обернулся. Пожилой чиновник смотрел на него в окошко с печалью.

— Счастливого пути, девочка Ки, — тихо сказал он. — Запомни: ты прекрасна. И если будешь когда-нибудь в столице империи, заглядывай в гости. Я вышел в отставку и живу один по адресу дорога Мандаринов, зеленые три дюжины.

Ки Шо подумал. И согласно опустил ресницы. Пусть этот день останется в памяти пожилого мужчины, обделенного женским вниманием, как самый лучший день в его жизни, и пусть с ним останется надежда, что когда-нибудь в дождливый осенний вечер звякнет дверной колокольчик, и скромная девочка Ки войдет в его дом. Как у мужчин в голове совмещается девичья скромность с приходом на ночь к одинокому мужчине, Ки Шо решительно не понимал. Мир устроен очень странно, особенно в том, что касается девочек и мужчин. Может, все мужчины — дураки? В определенных обстоятельствах?