И плакат «Добро пожаловать в резидентуру!» тоже наверняка над воротами не висит. Если что там и подвешено, то это надо обходить дальней стороной. И максимально осторожно, помним мы, как здесь, в городе, эти ребятишки устроились.
— А вот еще момент интересный! — тычет пальцем в карту Грачев. — Дорога тут одна, в смысле — проезжая одна, прочих-то до фигища. И идет она, естественно, лесом. Рупь за сто — я бы и тут кого-нибудь посадил. Дабы подъезд контролировать да предупредить, в случае чего.
— Разумно, — соглашаюсь я, глядя туда, куда только что указал палец старшего лейтенанта. — Это, Грач, ты правильно сообразил, тут, судя по карте, место удобное… И что делать станем?
— Вот тут машины поставим да пешочком прогуляемся к нужному месту. Пообщаемся там с постовыми — чует мое сердце, правда, что не так уж и много они нам поведают…
— Это как спросить… — хмыкает Зеленый.
— Да уж, — косится на него Грачев, — особенно если ты в своей боевой раскраске из кустов выползешь… Тут кого только Кондратий не посетит!
Вот за что я этих парней и люблю! Здоровенные все мужики, вояки не из последних — а между собой подшучивают порой, как школьники. Не очерствел никто из них душой, не сломался и не запил в тоске. А ведь было с чего! Да и сейчас есть…
Пара-тройка часов за столом — и план операции выработан. Ну, ясен пень, не до конца, кое-какие коррективы в него сама жизнь внесет, это уж как всегда. Но домой я идти уже могу, надо собирать манатки, да и вздремнуть перед дорогой чуток не помешает. И подумать на свежую голову, опосля пробуждения, тоже не помешает.
Но вот с тем, чтобы вздремнуть — тут как раз и вышел облом…
Согнав Лизавету с подушки, ныряю под одеяло. И сначала не сразу понимаю, что произошло. Что-то холодное касается моей ноги.
Что это?
Рука нащупывает округлый металлический предмет.
Граната?
Великовато для нее, такая ежели бахнет — тут все стены упадут.
Фляга.
Обычная солдатская фляга. Оливкового цвета, с отвинченной крышкой. А из горлышка торчит свернутый листок бумаги.
«Сережа!
Очень тебя прошу — не спеши!
И внимательно прочитай все, что я тебе написала. НИЧЕГО не обсуждай дома — Михалычу что-то здесь не нравится, а я ему верю…»
Сон как рукой сняло, сажусь на кровати и внимательно вглядываюсь в торопливые строки, набросанные на бумаге рукою Галины — ее почерк мне хорошо знаком…
* * *
Уже по дороге к месту, обернувшись к ребятам, ввожу их в курс дела. Потеряшка тотчас же нахмурился, и на его лице проступило выражение угрюмой озлобленности — все-таки у них с Галиной отношения какие-то слишком уж своеобразные. Грач задумчиво пожевал губами спичку, сплюнул и задал вопрос, который, надо полагать, вертелся на языке у всех.
— Командир, а ты точно уверен в том, что тут никакой подставы нет?
И вот что я им теперь должен отвечать? Сказать, что уверен? А если какая накладка выйдет? Кто в этом случае виноват будет?
Не уверен?
Тогда, прости мужик, но кто с тобой рядом живет?
Уж будь любезен как-то отделять свою постель от общего дела!
— Уверен. Во всяком разе — я пойду первым, так недвусмысленно написано. И никого вперед себя не выпущу!
— Ну да, — хмыкает Зеленый. — Там тебя и прикопают за милую душу.
— Я Галине верю!
— Ну, ей-то, может быть, — внезапно соглашается Потеряшка. — Но она ведь там явно не одна будет. Или я чего-то не догоняю?
— Не одна, — соглашаюсь я. — И даже — скорее всего! Но вот тут я пас! Ничего другого не знаю и придумать не могу.
— Так если мне вперед пройтись? — предлагает снайпер. — Согласись, я-то в таких делах кое-чего понимаю…
— Нет, — отрицательно мотаю головой. — Мы же не знаем, сколько их там и что это за народ. Засаду у моста помнишь? Как там нас лихо слепили?
Старший лейтенант недовольно нахохлился, вспоминать об этом он явно не любил.
— Ладно! — подводит итог Грач. — Издали прикроешь, усек? Командир дело говорит, ему в данном случае виднее…
* * *
Выпрыгнувшая из кустов белка пушистым шариком пронеслась по траве и в мгновение ока взлетела по стволу старой ели. Уселась на ветке и зорко осмотрелась вокруг. Чуткие уши настороженно ловили каждый звук. Особенно тот, что только что спугнул ее, согнав с места.
Звук повторился — белка заинтересованно повернула голову.
Снова шорох. Чуть дрогнули ветки у пышного куста.
Решив не испытывать судьбу, рыжая попрыгунья мелькнула молнией по стволу и растворилась в густой кроне дерева.
А спустя несколько мгновений около ствола ели обозначилось какое-то шевеление, зашелестела трава.
Бесформенная фигура в мохнатом маскировочном костюме почти бесшумно переместилась в сторону и заняла позицию среди кустов. Чуть погодя к ней присоединилась и вторая — столь же малозаметная.
Обе фигуры затихли, внимательно осматриваясь по сторонам.
Второй номер снайперского расчета поднес к глазу прибор. Некоторое время он молчал, сосредоточенно изучая лес напротив. Напарник, в свою очередь, делал то же самое при помощи обыкновенного бинокля.
— За дорогой… «кривое дерево», засветка, — не отрывая глаз от прибора, произнес второй номер. — Не очень большая, зверь какой-то, скорее всего…
— Движется?
— Угум… в чащу уходит.
— Еще что?
— «Сосна», левее тридцать — фон какой-то…
— Камни там, — навел бинокль снайпер. — Солнце их нагрело.
— Просматриваешь?
— Ясно вижу. Там даже и травы-то нет.
Еще около часа пара добросовестно обшаривала приборами окрестности, тщательно фиксируя каждое подозрительное движение. И только убедившись, что вокруг нет никого постороннего, они принялись за работу.
— Готов?
— Минуточку… есть. Поплясали…
— Ориентир «сосна».
— Сто восемьдесят пять.
— Принято. Ориентир «кривое дерево».
— То, что за дорогой? Где зверь был?
— Оно самое.
— Двести сорок пять.
— Есть. «Поворот».
— Триста шестьдесят два.
— «Полянка». Та, что ближе к нам.
— Сто десять.
— Принято, — первый из появившихся повел влево-вправо винтовочным стволом. — Вон тот куст. Подрезать надо ветки слева.
— Угу… еще что?
— Трава прямо перед нами. Густая. Мешать будет.
— Это уже к вечеру.
— Добро. Тогда, смотрим… и слушаем.
Но до самой ночи никто их не потревожил. А опустившаяся темнота сделала и вовсе невидимой передвижения второго номера. Неслышно вгрызлась в ветки пила-струна — препятствия, мешающие ведению прицельного огня были незаметно ликвидированы. Проредили и траву перед снайперской засидкой — ее основательно поубавилось. Теперь густые заросли уже не так сильно мешали прицеливанию.
Засада затаилась — оставалось только дождаться момента…
* * *
Но до утра никто не помешал снайперам. Ни одно движение не нарушило тишины сонного леса, ни одна фигура или автомобиль не появились на дороге. В принципе никто из сидевших в засаде стрелков и не ожидал противника настолько рано. От города был путь неблизкий, и даже если выехать сразу после завтрака, то минимум час-полтора в дороге провести пришлось бы в любом случае. Поэтому когда в половине десятого утра ушей снайперов коснулся отдаленный звук движущегося автомобиля, второй номер только хмыкнул и выразительно постучал указательным пальцем по стеклу наручных часов. Этот жест следовало понимать как безмолвное восхищение работой разведки — время прибытия противника было указано очень точно.
Звук автомобиля приблизился, раздвоился, запрыгал среди деревьев — и внезапно затих. Оба снайпера переглянулись. Второй номер пододвинул поближе автомат и щелкнул предохранителем. После чего приложил к глазам тепловизор и принялся обшаривать им лес в том направлении, откуда двигалась техника.
Минут через десять он опустил прибор и покосился на своего напарника.
