Дед в режиме ведьмака (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

— Не расстраивайся. В следующий раз подарю тебе хозяйство какого-нибудь монстра, а сейчас помчались к точке выхода. Время-то идёт, — напомнил я, сглотнул вязкую слюну и глянул на светящийся алхимический шарик. — Все за мной! И не отставать!

Стиснув зубы, я кое-как побежал вдоль стены пещеры по ковру изо мха, пружинящему под наливающимися свинцом ногами.

— Дедушка, а расскажешь, как одолел крыс и догнал нас? — взволнованно прошептал внучок, побежав рядом со мной.

— Если будешь хорошо себя вести, — солгал я.

Хм, ну не рассказывать же ему про умение «призрак», открывающееся на пятидесятом уровне ветки «пастырь душ»?

«Призрак» позволял достать из «клетки» любую душу и сделать её на непродолжительное время частично овеществлённой, то бишь когти и клыки становились плотными, опасными.

Но, ясен хрен, душа-призрак получалась не только одноразовой, исчезающей после использования, но и абсолютно неуправляемой, жаждущей крови больше, чем наркоман дозы. Такие слуги напали бы и на Владлену со студентами. Только хозяина они не трогали. Зато на своих живых сородичей семь моих призраков кинулись с огромным желанием. Они растерзали и Гнилую крысу, и её кавалера.

А потом, разорви меня волколак, начал рушиться потолок! Пришлось выпить ещё одно зелье восстановления и драпать.

Хорошо хоть я успел прихватить с собой не только часть хвоста Гнилой крысы, но и обе души, выскользнувшие из здоровенных монстров. Каждая из этих тварей при жизни имела третий ранг, так что и их души были такого же ранга. Вместе они заняли, скажем так, шесть ячеек в «клетке». Да плюс оставшиеся три души рядовых крыс. Вот и вышло, что «клетка» уже наполовину заполнена.

А вот карманы у меня пусты, так что я прямо на бегу принялся рвать цветы и полезные в алхимии растения. Остальные «бегуны» начали делать так же, поддавшись заразительному примеру.

К слову, Павлушка хватал весьма ценные ростки. Студентки же чуть ли не наобум рвали то, что попадалось им под руку, вызывая у Владлены Велимировны недовольные взгляды.

Кажется, девчонок ждёт очередной незачёт, но это потом. А пока декан всё больше наливалась тревогой. Время шло, а мы все так же бежали возле стены пещеры, не находя проход через неё.

В воздухе разлилось людское отчаяние и нервное напряжение. Да и усталость накапливалась ударными темпами. Даже юная Миронова порой спотыкалась, едва не падая.

А я бежал только на морально-волевых, очутившись в хвосте рядом с Симоновой. Та уже откровенно плакала. Дорожки слёз блестели на её щеках, а изо рта неслись стенания:

— Мы не успеем, не успеем, господи! Безумие захлестнёт нас быстрее, чем мы доберёмся до точки выхода. У нас осталось всего двадцать минут.

Наверняка эти же чёрные мысли водили хороводы в головах остальных. Даже Владлена порой бросала на меня отчаянные взгляды. Но я хранил абсолютное спокойствие, внимательно глядя на проплывающую слева стену. Её вдруг украсил слабенький водопад, падающий из мрака, словно там в вышине, широко расставив ноги, мочился какой-то великан.

— Гадство, — прошипела Миронова, едва не навернувшись, когда перепрыгивала ручеёк. Он вытекал из небольшого бассейна, куда и падал водопадик.

— Не торопись, красавица, — прохрипел я и помчался к стене по дну ручейка, разбрызгивая воду. — Нам туда!

— Но алхимический шарик показывает, что нам нужно бежать дальше! — выпалила Симонова, успевшая измазаться в грязи.

— Он не распознаёт иллюзорные стены и потайные ходы.

— Зверев, ты опять что-то нашёл⁈ — с надеждой выпалила Владлена, поправив стянутые в хвост волосы.

— А я и не терял.

Промчавшись прямо через водопадик, я миновал иллюзорную стену и обнаружил узкий проход, воняющий сырой землёй. По нему можно было двигаться лишь боком, что я и начал делать, нацепив на лоб запасной фонарик. Поясница сразу огнём загорелась, а к спине начала неприятно липнуть мокрая от пота и воды одежда.

— Проход! — ликующе завопил Павел, миновавший стену воды.

— Точка выхода где-то рядом! — обрадованно выпалила заскочившая следом Симонова, глядя на алхимический шарик.

Тот загорелся сильнее, очутившись по эту сторону иллюзорной стены.

— У нас ещё есть пятнадцать минут! — жарко выдохнула Миронова, двигаясь по проходу за Симоновой, а та шла за Павлом, втянувшим пузо. — Игнатий Николаевич, ежели вы выведете нас отсюда, клянусь, я вас расцелую!

— Не угрожай мне! Нормально же общались! — с усмешкой выдал я и услышал хохоток приободрившейся Владлены Велимировны.

Она замыкала наш отряд, пробирающийся между земляных стен. В одной из них внезапно обнаружился арочный проём с небольшим уступом, нависшим над чёрной пастью пропасти.

— «Прыгни», — прочитал я еле светящуюся надпись, выведенную на уступе на одном из языков иных миров. — Ага, ищите дураков в другом месте.

— Десять минут! — громко выдала блондинка Миронова, судорожно сглотнув.

Всего через пять мы выбрались в уже знакомый тоннель, помчались по нему сломя голову и вовремя добрались до точки выхода. Прошли через неё и вернулись в ту самую комнату с пулемётами и огнемётами.

Миронова сразу же без сил повалилась на пол и уставилась в потолок мутным взглядом. Её грудь бурно вздымалась, волосы разметались вокруг головы, а изо рта вылетел надсадный хрип:

— Это действительно было моё самое удивительное приключение. Господин Зверев не соврал.

Симонова нервно захихикала, опустившись на колени. Павел тоже захохотал, тряся покрытыми грязевыми разводами щеками. И даже заулыбалась Владлена Велимировна — весело, искренне, без сарказма.

Нервное напряжение отпустило людей, вылившись в неконтролируемый смех.

А я просто скромненько уселся на пятую точку, едва сдержав кряхтение. Ноги уже не держали меня, они гудели, как телеграфные столбы. Перед глазами же всё троилось, потому ко мне подошли сразу три Велимировны, встав полубоком. И это даже хорошо… задниц-то у них тоже было три, а они чудо как хороши даже в грязных форменных штанах.

— А ты молодец, Игнатий, удивил меня. Оказывается, раньше я тебя недооценивала, — с иронией произнесла Владлена, уперев руку в бедро. — Смерть изменила тебя к лучшему. Эдак я, может, сниму со стены твой портрет и буду кидать дротики во что-то другое.

— Боже мой, какие комплименты. Вот ради того, чтобы их услышать, я и жил все эти годы. Теперь и помереть можно. Гроб-то у меня уже есть. Кстати, удобный. Может, его в спальне поставить?

— Поставь, поставь, — одобрила женщина, сощурив смеющиеся глаза. — Думаю, ещё пара таких походов в Лабиринт, и тебя будут называть Бессмертным.

— Бессмертный. А что… мне нравится. Коротко, лаконично, а главное — бьёт в самую суть. Может, ещё и имя изменить на Кощей?

— Решай сам, — ухмыльнулась Владлена и пару мгновений пристально рассматривала меня, будто что-то прикидывала, а потом бросила студенткам, повернув ко мне тугой зад, к сожалению, переставший троиться: — Девочки, за мной! Хорошего дня, Павел.

Внучок распрощался с деканом и студентками. Последние поцеловали его в пухлые щёки. Меня они отблагодарили таким же макаром, прощебетав, что я самый крутой дед на свете. И ведь не соврали же!

Пунцовый Павел глянул им вслед горящим взглядом, словно они ему пообещали оргию до утра. А на меня он посмотрел с огромным восхищением, расплескавшимся по исцарапанному лицу:

— Дедушка, ты, конечно… ты… Даже Владлена Велимировна зауважала тебя, чего прежде за ней не водилось. Она вообще мало кого уважает.

— Брось, обычная пятница. И пошли уже. После такой беготни есть охота. Да и убери ты грабли… сам встану, чай, не хрустальный.

Мы вышли из комнаты и, как заведено в этом мире, сдали все свои трофеи на проверку и декларирование. И пока их проверяли да записывали, я успел искупаться в душе и переодеться. Потом мы с Павлом забрали наши трофеи, удостоившись короткой похвалы от офицера, проверяющего их, а затем покинули башенку.

К этому времени уже и дождь прекратился, и туман куда-то трусливо сбежал. Вовсю светило жаркое августовское солнце, а птицы летали в голубом небе без единого облачка. Тёплый воздух пах водой и пылью. Гудели проезжающие машины, ворковали голуби, а на берёзе трещала сорока. Казалось, что и не были мы ни в каком Лабиринте. И вот так каждый раз.