Восьмая наложница (СИ) - Буланова Юлия

Сегодня новая наложница прислала ко мне служанку с просьбой встретиться за чашкой чая.

Меня это немного удивило. Не то, чтобы подобные походы в гости здесь были редки. Всё-таки гарем — место, где не так много развлечений. Сплетни. Интриги. Пакости. Тут со скуки и по гостям пойдёшь.

Я согласилась принять Эйран сегодня после обеда. Не из желания пообщаться, но зачем наживать врагов на ровном месте? Хотелось бы сохранить нейтральные отношения хоть с кем-то здесь.

Самой мне и в голову не приходило наносить визиты. Но познакомиться с новым ядовитым цветком Императора… почему бы и нет? Хоть буду знать, чего от неё ожидать.

— Здесь такой чистый воздух, — сказала Эйран, присаживаясь. В свой дом приглашать её у меня не было ни малейшего желания. Поэтому мы расположились на террасе. Погода хорошая, а мне надо дышать свежим воздухом.

— Да.

— Я уже посетила наши сестёр Шанэ и Сян. Они были очень добры ко мне. Показали свои дворцы. Даже позвали служанок, чтобы те принесли маленьких принцев. Мальчики такие красивые. И так похожи на нашего господина. Надеюсь, я тоже смогу родить принца.

— Это будет огромным счастьем для всего Золотого Города. Угощайся. Служанки заварили чай, а из кухни прислали чудесное миндальное печенье.

— Благодарю. Мне говорили, что ты, Мейлин, холодна и высокомерна. За всё время, проведённое здесь, ни разу не посетила своих старших сестёр, чтобы выказать им уважение.

— Я предпочитаю тишину и уединение.

— Ну, тогда, тебе, возможно, придется по душе то, что придумала сестрица Баолинь, — девушка поднесла к губам пиалу, в которую перелила содержимое гайвани и продолжила, внимательно отслеживая мою реакцию. — Она считает, что станет лучшей матерью для вашей дочери. И убеждает Императора отдать ей девочку на воспитание сразу после рождения. Чтобы она смогла обучить её всему, что должна знать и уметь девушка из благородной семьи. Господин почти уже готов согласиться.

— Это против традиций.

— Вовсе нет. Вы же будете считаться её матерью. Но слуги и содержание принцессы перейдут к приёмной матери. Конечно, если бы вы носили сына, об этом не могло быть и речи. Но ведь вы ожидаете дочь?

Эйран бросила на меня острый взгляд. Прощупывает почву или пытается нас стравить? Меньше недели в гареме, а всё туда же — интриги крутить.

— По всем признакам это будет девочка. Мне постоянно хочется сладкого. Да, и главный целитель сказал, что не чувствует мужской энергии.

— Вы так спокойны. Это… удивительно.

А ты, деточка, привыкла, что на твои манипуляции ведутся сразу, стоит тебе слово сказать? Полагала, что я в истерику впаду?

— Мне, разве, есть о чём переживать?

— Конечно. Сестра, все решат, что вы совершили ужасное преступление, когда у вас отберут новорожденную принцессу. Это такой позор, если Император решит, что кто-то из наложниц недостоин воспитывать собственное дитя. Если бы это произошло со мной, моё сердце разорвалось бы в эту же самую минуту.

— Вы очень чувствительны и добры.

— Я так беспокоюсь о вас.

— Благодарю за участие, — степенно киваю и делаю глоток чая.

— Если Император прикажет отослать вашу дочь наложнице Баолинь…

— Это будет очень печально.

Примерно пятнадцать минут я отвечала в подобном ключе на все едкие фразы своей новой «сестры». Потом ей надоело играть на моих нервах, и она ушла.

— Нам следует посетить Старшую Госпожу? — спросила Алия тихо.

— Нет. Сейчас нам не следует делать ничего. Подождём. Посмотрим. Но девочек отошли поболтать с другими служанками. Вдруг, что полезное узнают?

Не узнали. В Золотом Городе было тихо. Даже обычные сплетни притихли, а те, что гуляли, никак не касались меня.

Эйран заходила ещё пару раз. Как бы невзначай рассказала, что Шанэ и Сян всячески поддерживают Баолинь в её стремлении забрать у меня ребёнка.

Я покивала. Снова объявила, что это очень печально. И невозмутимо продолжила партию в местный аналог шахмат. И, даже выиграла, к ужасному разочарованию своей противницы. Наложница Эйран ненавидела проигрывать.

В последний месяц перед родами Императрица разрешила мне не приветствовать ее каждое утро. Это была обычная практика тут. Ведь этикет не позволяет нарушать церемонию ни при каких обстоятельствах. А схватки времени не выбирают.

Лей настаивал, чтобы я больше ходила. Кстати, иметь под рукой целителя оказалось весьма удобно. Он с одного взгляда определял тренировочные схватки. И меня, признаться, очень успокаивало его: «Ерунда. Сейчас пройдет».

В этот раз, гуляя, мы дошли достаточно далеко — почти до императорского дворца. Вокруг было столько поздних цветов, а деревья окрасились багрянцем.

Мы кутались в теплые шерстяные плащи, но сегодня было солнечно. Грех не полюбоваться на эту красоту. Но спокойствие последнего из теплых осенних дней разбил мужской крик:

— Как ты можешь так поступать? Когда отец привёл в наш дом любовницу с ребенком, моя мать приняла вас. Она ни разу не вспомнила, как вы вошли в наш дом. Не вспомнила о том, кем была женщина, которая родила тебя. И заботилась о тебе, как о родной дочери.

— И все эти годы мы были в полной её власти. Моя мать оставалась лишь наложницей, хотя отец больше любил, именно, её. Я и мои братья должны были склоняться перед тобой — старшим наследником. Нам не позволяли забыть своего места. И мы помнили. А что теперь? Старая тварь, занимающая место хозяйки дома, мертва. Отец отрекся от тебя, объявив, что на самом деле, его жена нагуляла ребёнка от конюха. И не просто отрёкся. Он продал тебя в Золотой Город, как ненужного мальчишку. Бывший наследник рода, драящий ночные горшки — это забавно. Теперь это твоё место.

Я обошла живую изгородь и увидела, как двое мужчин держат третьего, стоящего на коленях перед Баолинь. Женщина торжествовала. Она улыбалась, перебирая драгоценные бусины своего любимого браслета.

— Неблагодарная тварь! — прошипел мужчина.

— Приказываю отрезать этому наглому слуге язык, — улыбнулась Баолинь. — А если ты хоть раз посмотришь на меня без должного почтения, то я велю отрубить тебе пальцы правой руки. И у тебя не останется даже призрачной надежды снова взять в руки столь любимый тобой меч.

Не знаю, почему я решила вмешаться. Мне было жаль того, кто стал жертвой этой змеи. А сама Баолинь вызывала у меня столь сильную неприязнь, что удержаться оказалось невозможно.

— Сестра, помоги мне, — заорала я, семеня к любимице Императора. — Кажется, у меня начинаются роды. Как же хорошо, что мы встретили тебя. Ах, я совсем не могу идти. Так больно. Мне поможет вон тот слуга. Пусть он донесёт меня до моего дворца. А двое других пусть бегут за главным целителем.

— Нет!

— Ты желаешь навредить ребенку нашего господина? Сестра, как можно быть столь безрассудной?

— Этот простолюдин провинился. Его следует наказать. А тебе пусть помогают твои собственные слуги.

— Наказание какого-то простолюдина важнее, чем драгоценное императорское дитя? Как ты можешь говорить подобное? Если об этом узнает Императрица, то будет в ярости. Накажешь его позже. Слуга, бери меня на руки и неси во дворец Белых Лилий. Быстрее. Или вы все хотите, чтобы я родила прямо здесь?

Тормозом мужчина не был. Вывернулся из захвата, подхватил меня и чуть ли не бегом припустил. Да так оперативно, что Баолинь растерялась и даже не приказала тем двум мордоворотам проследить за нами.

— Вы отвратительная актриса, — попеняла мне Алия.

— Ну, получилось же, — не согласилась я, а потом шепотом обратилась к тому, кого пыталась спасти. — Из Золотого Города можно сбежать. Недалеко от моего дворца, там, где растут кусты орешника, стена перестала быть ровной и гладкой. По ней вполне можно подняться и перемахнуть на ту сторону. Единственное, ты попадёшь в поле белой крапивы. В это время года она не такая жгучая, но стража там, всё равно, не особо ходит. Несколько ожогов — невелика цена за возможность сохранить жизнь.

— Магия не отпускает проданных слуг, — сквозь зубы прошипел молодой человек. — Мы физически не способны уйти далеко от Золотого Города. Это могут сделать лишь те, кто пришёл сюда своей волей. Но за отсрочку благодарю.