Опасное положение (СИ) - Началова Екатерина

— Э-э-э... — я задумалась, медленно ворочая мозгами. В вопросе физиологии я никогда не была сильна. — Кислород кончается?

— В целом, да, — Яр согласно наклонил голову. — В крови увеличивается концентрация углекислоты, наступает кислородное голодание, которое ты даже не замечаешь, а оно все равно приводит к быстрому утомлению. Процесс ведет к потере сил и, соответственно, к поражению.

Обозначив подобие улыбки, мой черноглазый сенсей красиво разбежался и сделал несколько разминочных ударов руками по мешку с соломой. Мешок с камнями у него стоял на десерт.

Впечатленная, я восхищенно затаила дыхание.

— Подкрепим урок... — Наяр опять зашагал по комнате, вращая руками. Голос был ровен, а глаза внимательны и спокойны, — Птенчик набрал много воздуха, а затем отвлекся, открыл рот и в целом, задержал выдох. Ворон за это время совершил два полноценных вдоха и выдоха. У кого из них случилась задержка дыхания, ведущая к накоплению углекислого газа, а значит — к усталости?

Резко выдохнула. Он ставит меня в пример на ходу! Пришлось возмущенно и глубоко задышать.

— Осознала? В бою... то есть в родах тебе уже будет не до воспоминаний. Тренируйся, как тебя учили, дыхание нужно довести до автоматизма, — наставительно изрек муж, который иногда совершенно невыносим в своей правоте, и перевел прищуренный взгляд на многострадальный мешок.

Все осознав, я поднялась, не намереваясь булькать воздухом при Наяре. Уже почти ушла, но вспомнила кое-что и остановилась.

— Ты бы хотел присутствовать... на рождении? — успевая задать вопрос до того, как его кулак коснулся в мешковины. У меня эта мысль периодически всплывала, но здесь все вели себя так, будто это невозможно и не обсуждается — и Джа, и повитухи, и Яр. Что уж говорить, я сама думала о присутствии муже на родах с некоторым сомнением, но после этого ликбеза... Да один Яр заменит дюжину повитух! С ним же ничего не страшно!

Черные брови сомкнулись, как мне показалось, сурово.

— У нас это не принято, — как-то очень коротко ответил, а скорее даже отрезал, мой Ворон и все-таки ударил по мешку несколько раз.

— А ты сам хотел бы? — я не отстала, зная, что он слышит. — Не принимать роды, конечно, а просто за руку держать. Как думаешь?

Ну скажи: «да»...

Серия ударов затянулась. Кулаки, пальцы, локти, ступни, голени, колени чередуясь врезались в похрустывающий от натуги снаряд, ускоряясь так, что скоро движения стали выглядеть для меня смазанными, а фигура мужа из четкой превратилась в неуловимую беснующуюся черную тень.

Наконец, остановился. Я выжидающе стояла в дверях. Выпрямившись, Яр серьезно посмотрел на меня, на миг перевел взгляд на живот и отвел глаза, смахивая со лба накатывающие капли пота.

— Не проси меня об этом, Катя. Не сейчас.

«Не проси, не сейчас...?» Легкое разочарование смешалось с непониманием. Я задумчиво отступила, оставляя его одного, и медленно пошла наверх. За перила держалась надежно. Яр зря беспокоится, я сейчас лучше всех понимаю, что падать нельзя, и меньше всех хочу упасть.

Поступенчато шагала и так же поступенчато думала, пытаясь разобраться в ситуации и собственных чувствах. И в нем.

«По какой-то причине не хочет... Ну не хочет и не хочет, я не собираюсь настаивать! ...непонятно, не хочет „вообще“ или не хочет „сейчас“? У него сложная работа, и ему непросто... Еще и Совет. Что за трения у него с тем лордом, интересно? Но явно не до сражений на родовом одре, понять можно... А может другое? Может в вороньей культуре присутствие на родах — принципиально не мужское дело? Надо уточнить у Джа».

Поднявшись наверх, села на кровать. Огорчение, зараза, накатывало все сильнее. Сердясь, я начала сбрасывать глупое чувство. Глубокий вдох носом. И долгий выдох на раз-два-три ртом.

Еще раз.

Мысли постепенно формулировались.

«Вдруг он боится моральной травмы? Он же не железный, кто знает... Так-то он имеет право не хотеть, миллионы мужчин будут с ним солидарны. А может желать его присутствия — вообще эгоизм с моей стороны? Он меня в свои сражения не приглашает. Не его дело — рожать, а моё. Я, конечно, справлюсь и сама, просто...»

Глубокий вдох...

«...просто я боюсь. Яр — единственный, в ком я полностью уверена. Единственный... Мне с ним не страшно».

Выдох-выдох-выдох.

«А повитухи эти... Не доверяю я. Причитали, болтали и все равно не убедили, хоть и дышали три часа подряд. Яру трех минут хватило для обоснования».

Вдох.

«Петь будут... Не хочу, чтобы они пели. И вообще их не хочу. Да, вот оно. Хочу нормального спокойного акушера с медицинским образованием. Мужчина, женщина — неважно. Есть же здесь такие? Если не в силах мужа быть рядом, мне нужен кто-то хотя бы похожий на врача. Чтобы не пел. Без травяного венка на шее».

Выдох. Раз-два-три. Решено.

Окончательно войдя в сурово-сосредоточенное настроение, я гордо тряхнула головой, торжествующе сбрасывая огорчение к лопате — в пропасть. В списке моих приоритетов внезапно поднялись акушеры, занимая первую строчку.

«Справлюсь и без Яра. Он прав, это не его бой. В первый раз что ли? Если это похоже на сражение, возьму и поборюсь. Без песен и плясок, на своих условиях. С дыханием я уже осознала».

Легко постучала по животу. Мне кажется, что он чувствует мое настроение.

«Мы с тобой сильные, слышишь? Поработаем сообща. Ты изнутри, я — снаружи, хорошо?»

Детеныш пошевелился. Созвездия на руках опять зажглись и я улыбнулась: чувствует, слышит. Это его Сила.

Подойдя к окну, сложила руки на животе, глядя на закат. Зимой его почти не видно, просто небо вечером темнеет. На то, что солнце все же садится намекают только слабые розоватые отсветы в густых облаках.

Дышала я глубоко и ровно.

Наяр

Тренировка длилась третий час, а я все не мог остановиться. Рубаха уже промокла от пота, но ярость не заканчивалась.

Удар!

То, что они делают, это... Это не возрождение, это убийство! Твари, твари, твари!!!

Удар!

Мой род пытаются возродить таким чудовищным способом, попирают волю, принуждают, совершают насилие над телами и разумами женщин, мужчин...

Я представляю как убиваю их. Всех четверых. Многократно.

Удар! Удар! Удар! Удар!

А я смогу, хватил сил? Я должен пройти инициацию и... Но это опасно. Риск велик.

У меня жена родит со дня на день! Я должен о ней думать! О ребенке! Как я могу действовать?

Удар! Удар! Удар!

А как я могу НЕ действовать?! Ждать? Подождать до родов? После? Когда придет то самое подходящее время? Воронов насилуют прямо сейчас! Катя просит внимания прямо сейчас! Семья или род?

От беспрестанных ударов мешок распоролся, и камни выкатились наружу.

Голова сейчас взорвется... Я сам сейчас разорвусь надвое. Нет, не между долгом и желанием: между долгом и долгом, между желанием и желанием, будто опять в одной руке красная лента, а в другой пинетка.

Не сдерживая себя, я распинал камни по углам.

Проклятье, проклятье, проклятье!!!

Так и не остыв, вошел в спальню злой от неразрешенных мыслей, с саднящими костяшками. Бросив взгляд на Катю, опять почувствовал вину. Она даже не заметила меня, сосредоточенно продолжая вязать.

Еще и практически отказал ей в поддержке... Прошлое, мое прошлое... Еще и это!!!

Уютно устроившись на кровати и максимально обложившись подушками, Катя сидела, спрятав ноги под одеялом. Снаружи торчали только ступни в мягких носочках, которыми она забавно помахивала. Сосредоточие домашней теплоты и такой притягательной мягкости. Заглядевшись, я застыл в дверях.

Жена вязала, медленно шевеля спицами с черной пряжей, прикусывая от усердия пухлую нижнюю губу. Ни пережитое, ни домашние хлопоты не отяготили ее, не превратили в степенную жену. И на девятом месяце осталась девчонкой, какой и была, когда впервые увидел.

Все такой же птенчик. У нее обычная чистка снега превращается в приключение с активными лопатами. Как рисковать сейчас, когда она на краю? Как оставлять ее?