– …Хочешь, подарю?
Женька разглядывала пистолет: на красной ладошке «Астра» казалась тяжелой, как фрицевский «парабеллум».
– Красивый. Спасибо. Но мне, наверное, не нужно. Я же в лагере всегда. Меня защитят. Я ж всех наших с изнанки знаю – вон сколько белья перестирала, – она улыбалась. – Ты, Миша, только не попадись с пистолетом. Ты же на заданиях вон как рискуешь.
– Не попадусь…
Тогда было лето. Август. Женька улыбалась. В повязанной по-городскому косынке, вся такая… и ленинградская, и лесная.
Было жарко. Август. В голове снова путалось, и скрипел снег. Стреляли. Михась хотел кричать, не мог и искал сани.
Живой Женьку он больше не видел.
Остатки бригады пробились на север. Встретились с заставой отряда «Народный мститель», встали в старом летнем лагере. Михась смутно помнил, как валялся в жарко натопленном будане [34], отвернувшись от костра – глаза слепило невыносимо. Незнакомая девушка насильно поила кислым. Щупал лоб злой, с перевязанной головой фельдшер…
Подняться Михась смог на третий день, пришлось на палку, как старому деду, опираться. Выбрался из будана…
Лагерная поляна, коновязь и снег в желтых пятнах. Этот вытоптанный серый снег уже не слепил. Горели костры, под кухонным навесом Степанида вместе с бабами «Мстителя» возилась с котлом. Пахнуло гречкой с разваренным мясом – желудок аж болью резануло.
– Где? – просипел Михась.
– Там, в елочках, лежат. Все, кого довезли. – Левую щеку тетка Степанида обморозила, и плакала как-то криво, чтоб слезы на темно-красное пятно щеки не текли.
Убитых и умерших довезли более трех десятков – лежали шеренгой на снегу. Хоронить уже было начали – раскопали снег, расковыряли землю. Но свободных людей было мало, да и морозило шибко – подождут мертвые, им спешить уже некуда.
Смерть и мороз из людей колоды делают. Но Михась мертвецов видел уже много. Поднимал лапник, узнавал по лицу и одежде. Женька лежала последней, лишь лапник помешал сразу по росту понять. Михась побрел разыскивать хозвзвод и просить лопату.
– Да погодь, оно ж как камень.
– Я начну. Отдельно надо.
Земля и правда едва поддавалась. Михась расковырял хвою, мелькнул почти зеленый лист суницы [35] – летом такую крупную собирали. Начав чуть в стороне от намеченной большой могилы, Михась понял, что не совладать – раньше сдохнешь. Пришли хмурые хлопцы с кайлом, матюгаясь, долбили по очереди. Михась передыхивал, съел принесенный котелок с жидкой гречкой – мяса вовсе не дали, – снова ковырял. Отдельный ровик слился с общей вырубленной ямой. Женьку втиснули рядом с рослым Ковалем. Ну, пусть. Минчанин был мужиком неплохим, вот только голову ему разрывная пуля сильно попортила.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
[34], отвернувшись от костра – глаза слепило невыносимо. Незнакомая девушка насильно поила кислым. Щупал лоб злой, с перевязанной головой фельдшер…
Подняться Михась смог на третий день, пришлось на палку, как старому деду, опираться. Выбрался из будана…
Лагерная поляна, коновязь и снег в желтых пятнах. Этот вытоптанный серый снег уже не слепил. Горели костры, под кухонным навесом Степанида вместе с бабами «Мстителя» возилась с котлом. Пахнуло гречкой с разваренным мясом – желудок аж болью резануло.
– Где? – просипел Михась.
– Там, в елочках, лежат. Все, кого довезли. – Левую щеку тетка Степанида обморозила, и плакала как-то криво, чтоб слезы на темно-красное пятно щеки не текли.
Убитых и умерших довезли более трех десятков – лежали шеренгой на снегу. Хоронить уже было начали – раскопали снег, расковыряли землю. Но свободных людей было мало, да и морозило шибко – подождут мертвые, им спешить уже некуда.
Смерть и мороз из людей колоды делают. Но Михась мертвецов видел уже много. Поднимал лапник, узнавал по лицу и одежде. Женька лежала последней, лишь лапник помешал сразу по росту понять. Михась побрел разыскивать хозвзвод и просить лопату.
– Да погодь, оно ж как камень.
– Я начну. Отдельно надо.
Земля и правда едва поддавалась. Михась расковырял хвою, мелькнул почти зеленый лист суницы[35] – летом такую крупную собирали. Начав чуть в стороне от намеченной большой могилы, Михась понял, что не совладать – раньше сдохнешь. Пришли хмурые хлопцы с кайлом, матюгаясь, долбили по очереди. Михась передыхивал, съел принесенный котелок с жидкой гречкой – мяса вовсе не дали, – снова ковырял. Отдельный ровик слился с общей вырубленной ямой. Женьку втиснули рядом с рослым Ковалем. Ну, пусть. Минчанин был мужиком неплохим, вот только голову ему разрывная пуля сильно попортила.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, Купить полную версию книги
