Баба Поля (не) хочет замуж (СИ) - Гусарова Александра

Он немного стушевался, даже щеки слегка порозовели. Затем поинтересовался шепотом:

– Айра, а можно я вас на второй танец приглашу?

Я тут же порылась в мозгу. Самые строгие правила этикета  существовали в Англии XIX века. А, судя по одежде, я оказалась где–то в том времени. И там считали, что два танца за один вечер для молодых людей позволительно. А вот третий намекает уже о помолвке. Замуж я точно не собиралась. Однако чувствовать крепкое плечо мужчины, ощущать легкий шипровый запах от его костюма мне понравилось. А почему, собственно говоря, и нет? Даже пару раз к горячему мужскому животу попыталась прижаться. Однако пышная юбка этому сильно мешала.

Хотя это рассуждения девяностолетней бабки. Только в зеркале я видела молодую девушку. А вот что ей можно, что нельзя, не знала. И в голове было совершенно пусто. Почему мне не вложили никаких мыслей? Мы так не договаривались. Я читала книжки про попаданок. Красавчики там точно имелись. А вот пустые головы как–то не встречались.

А он  все еще стоял передо мной, красиво выгнув смоляную бровь. Отвечать же нужно!

– Хорошо, – с улыбкой согласилась я. – Только я не совсем хорошо танцую. Поэтому дождитесь следующего вальса. Его я, по крайней мере, знаю.

– Вальс? – к левой брови присоединилась правая. Я явно его чем–то удивила. – Отлично, я обязательно к вам подойду! Только вы никому больше его не обещайте.

– Обещаю! – откликнулась я, встала с кресла и направилась к столу с закусками. Я же перед прыжком ничего не ела. Меня в вертолетах укачивает. Да и с в другом транспорте аналогично. Обычно я спасалась авиамарином. Но от него спала, как младенец. А проспать свой первый прыжок совершенно не хотелось. И, вообще, сколько прошло времени с моего перемещения? Получу ли я ответ на этот вопрос?

Деловито оглядев столы, стоящие вдоль стены, пришла к выводу, что местные аристократы не так уж и плохо живут. Понятно, что котлеток с пюрешечкой там не обнаружилось. А я давно уже другого мяса не ела. Вставные челюсти – это, конечно, красиво смотрится. Рот не западает, и вид всегда более молодой. Но жевать что–то жесткое или твердое ни одна «Корега» не поможет. А котлеточка мягкая…

Я прошлась языком по зубам и с радостью отметила, что ровная белая красота, отразившаяся в зеркале, похоже, своя. И я могу навернуть все то, с чем уже распрощалась навсегда. Скосила глаз и понаблюдала, каким образом закусывает аристократ, стоящий неподалеку.

Он до этого смачно выдохнул и опрокинул в себя стакан янтарной жидкости. Подозреваю, что это был не компот.  Потом взял кусок лепешки и накладывал на него тонкие кусочки ветчины, что-то похожее на масло и зелень.

Как есть, я сообразила. Осталось понять, что. Решив, что ветчина и в Африке ветчина, я положила ее на хлеб. Сверху накидала зелени и открыла рот, чтобы эту прелесть откусить и с аппетитом прожевать. Живот уже ощутимо сводило от голода.  Тут рядом раздался незнакомый женский голос:

– Гея, ты чего это делаешь?

Я не обратила внимания. Мало ли кого там окликают. У меня в этом зале точно знакомых нет. Однако настырная девица подергала меня за рукав повторила:

– Ты чего творишь?

Пришлось развернуться на голос. Передо мной оказалась девица лет двадцати: хорошенькая, рыженькая, с конопушками на носу и вытаращенными от ужаса глазами. Это я ее, что ли, напугала? И почему Гея? Хорошо, если это имя происходит от матушки Земли. Но на Земле ли я? Где у нас там рай расположен? А если от другого…

Я незаметно потерла ногу  о другую, решив проверить, нет ли у меня там чего, что не может принадлежать женскому полу. Слава богу, не знаю, как это мужики понимают. Все же от Земли. С жалостью посмотрела на свой бутерброд, вздохнула. Но с полным ртом говорить неудобно. Пришлось его опустить и уточнить:

– А что не так?

– Во–первых, мы же договаривались, что на балу ничего не едим! Ты же мне вчера вещала, что хлеб с мясом — несочетаемые продукты. И вероятность отравления есть, – девица уперла руки в боки и гневно раздувала ноздри. – Сама вчера чуть не умерла, а сегодня повторяешь свои ошибки.

– Я отравилась? – только и смогла выдавить от удивления. А она нахмурилась и кивнула. А я, кажется, догадалась, что моя душа оказалась в этом теле, заместив собой погибшую душу. – Не помню.

– Еще и память потеряла, – девица закатила глаза к потолку, обозначив всю безысходность ситуации. А это мысль! Я потеряла память и могу спрашивать обо всем, не стесняясь. – Может, и меня забыла?

Она ехидно глянула на меня. Я же поняла, что совсем разочаровать ее не могу. Поэтому покачала головой и заверила:

– Тебя помню.

Хотела добавить, что только имя забыла. Но тут нас окликнули:

– Гея, Фея, вы идете?

Это рядом пробегала стайка девиц, похожих на пирожные со сливками. Их платья украшало такое количество кружев и бантиков, что рябило в глазах. Я сморщила нос и неслышно фыркнула. Вернее, думала, что тихонько. Однако у Феи слух был отличный. И она, усмехнувшись, подпустила шпильку :

– Ладно, хоть вкусы свои не растеряла. И в лагерь к павлинихам не переметнулась.

А затем уже громче крикнула:

– Нет, нам и здесь хорошо! – стайка захихикала и пронеслась мимо, обдав нас жутким амбре из смеси крепких духов, совершенно не сочетающихся с юными телами.

Так, павлинихи – это, похоже, те девицы. А мы кто? Голубихи?

За размышлениями я не заметила, как все же откусила бутерброд и с удовольствием прожевала. Лепешка была ароматной, с поджаристой корочкой. А ветчина просто таяла во рту. Подруга на это уже  не возмущалась, а подхватила под руку и жарко зашептала на ухо:

– А зачем ты с герцогом Иллинийским танцевала? Еще и вальс! Ты с ума сошла?

– А что не так? – в тон ей  прошушукала я. – И чем вальс хуже других танцев?

– Герцог — первый бабник и развратник королевства. Ты чуть себе репутацию не испортила! А вальс – самый неприличный танец из существующих. Ты только впервые от матрон получила на него разрешение. И сразу же бросилась в объятия Иллинийского!

А таким скромняшкой на первый взгляд показался!

Глава 3

 Так, про разрешение и запрет на вальс я слышала. Было у нас такое. Говорят, что Павел I однажды чуть не упал во время кружения и поэтому решил вопрос столь радикально. А потом его стали разрешать, но лишь после того, как комиссия пожилых матрон выносила вердикт, что юная девица достаточно благонадежна.

Нет, второе, кажется, все в той же Англии происходило. Только по факту я сама была матроной. И посчитала, что ничего запретного не делаю. На этом успокоилась и стала с аппетитом доедать бутерброд и запивать его янтарной жидкостью, так как рядом не нашлось ничего подходящего. Она оказалась всего лишь слабеньким сидром.

Фея подозрительно покосилась на меня, покачала головой и тоже взяла бокал с напитком. Хорошо, компания есть!

Мы даже не заметили, как прикончили по три бокала. И вдруг на душе стало так тепло и хорошо! Захотелось петь и… в туалет. Все же сидр — коварный напиток. Я просканировала мысленно свой обновленный организм и поняла, что дамская комната – первоочередное место, которое нужно срочно посетить. Надеюсь, у них тут нормальные туалеты, а не средневековые данскеры или эркеры с дыркой в полу. Я даже читала, что вместо туалетной бумаги использовались листья салата.

– Фея, мне по малой нужде надо! – прошептала я на ухо новоявленной подруге.

Она посмотрела на меня, икнула и выдала:

– Мне, похоже, тоже! Пойдем! –  и повела меня за руку в неизвестном направлении.

Мы прошли по длинному полутемному коридору, затем пробежали по короткой открытой галерее. На улице, как и у нас, было лето и тепло. И, к моему счастью, в длинной комнате стояло три почти обычных унитаза.

В этот миг я точно поняла, что нахожусь в другом мире. В средние века их просто не существовало! Или существовали, но были слишком дороги? Что-то я совсем запуталась.

Тем не менее мы со смехом и с некоторыми трудностями разобрались с пышными юбками и, наконец-то, сделали свои дела. Собрались идти обратно в танцзал, как двери вдруг отворились, и на пороге нарисовалась внушительная фигура герцога Иллинийского. Его я ни с кем, определенно, не спутаю!