Сварог (СИ) - Нарциссова Сана

Когда один из мужчин снова набрался смелости и накинулся на Сварога, он увернулся от удара и, схватив его за руку, повернул её назад, отчего она неестественно выгнулась и хрустнула. Палач приглушенно вскрикнул, но его голос не вылетел за пределы комнаты, потому что в следующее мгновение, Сварог свернул ему шею и бросил тело к ногам его товарища. Оставшийся убийца, в ужасе посмотрел на своего мертвого друга, тело которого, не до конца осознавши, что его жизнь прервана, продолжало подергиваться. Сварог смотрел в глаза дрожащего от страха мужчины, заглушив в душе голос совести обещанием, что после этого ужасного дня, он больше никогда в жизни не отнимет ничью жизнь. Он надеялся, что мужчина не будет делать глупостей и не станет снова нападать на него, что он даст Сварогу шанс не убивать его. Но все надежды посыпались прахом, когда палач поднял на него свои глаза, полные боли, отчаяния и жажды мести. Сердце Сварога дрогнуло, когда его руки схватили мужчину за горло, оно больно дрогнуло, но дало ему сил огня, чтобы убить свою жертву. Сварог сжег шею последнему убийце, отчего он даже не кричал от боли, и отпустил его лишь тогда, когда он перестал шевелиться. Царевич бросил тело рядом с его товарищем, перешагнул через них и хотел было уйти, но вдруг остановился, обернулся и присел. Осторожно, успев сотню раз передумать, он протянул руку к темным тканям, скрывающим их лица, спустил их и с болью в груди понял, что это были братья-близнецы. Друг от друга их отличал лишь маленький шрам над губой того, кого Сварог убил первым. Он сидел над ними недолго, но запомнил каждого.

Их лица на веки отпечатались в его сознании.

Он встал и покинул свою комнату через окно. Мягко и бесшумно приземлился на землю, и, пригнувшись, очень аккуратно, следя за окружением, дабы не попасться никому на глаза, стал вступать прочь от ненавистного замка, бывшим для него домом всю жизнь, и, едва не ставшим смертным одром. Да, он покидал свою Родину. Покидал её предателем, изгоем, ничтожеством. Он знал, что достоин смерти, захотел даже вернуться и сдаться отцу, но ноги сами шли вперед, вели его прочь от кошмара, в котором он жил. Его мать была единственной отрадой в его темной бренной жизни. Она была единственной, кто понимала его, не осуждала за отличное от братьев поведение и даже старалась поддерживать его добрый нрав, искренне веря, что он взойдет на престол и в Тааме придет новая эра, разрушится построенное годами кровавое колесо власти, наступит день, после долгой ночи. Но за одни только мысли об этом она погибла, как предатель, на глазах своего сына. Хотун сделал это, чтобы больше никто не смел мечтать о том, о чем обмолвилась матушка Сварога. Он так же надеялся, что это послужит для него уроком, и его сын возьмется, наконец, за ум. Но Сварог не смог пойти против себя, не смог себя сломить. Не сломили его ни братья, ни народ, ни отец, не сломили даже погибшие друзья и родная мать. Весь Таам дал понять, что Сварог ему не нужен, и теперь, кроме привязанности к родной земле, его здесь ничего не держало.

Сварог не знал, был ли Белобог ещё здесь, не покинул ли он этот мир, отчаявшись, что все равно не сможет уговорить его пойти с ним, но маленькая надежда горела в его сердце, и не желая думать об ином исходе, кроме того, что друг ждет его у врат, он шел вперед, минуя зазевавшуюся стражу, и, вскоре, настиг своей цели. Врата были рядом, нужно было только выйти из-за большого валуна, справиться как-нибудь со стражей и можно будет покинуть Таам. Но где же Белобог? Неужели Сварог опоздал и сегодня он, все же, умрет?

Но царевич желал идти до конца. Раз уж решился, значит он покинет Таам с Белобогом или без него. Неважно, что ждет его за вратами: он во что бы то ни стало доберется до заветного Ирия, о котором так красочно рассказывал друг.

Сварог ни за что не сдастся.

Не погибнет на висилице.

Глава 2. Беги.

Строй солдат, охранявших большие врата из Таама, оставлял желать лучшего. Оттого, что в этих дебрях было нечего сторожить, они были навеселе и расслаблены, то и дело ищя повода, чтобы подраться и немного приукрасить свои скучные будни.

— Ну и вонь от тебя прет, Зориг, за три версты почуять можно! — крикнул один из стражей своему товарищу по оружию. Услышав его слова, остальные стражи загоготали, — Я вшей от роду не знал, а как с тобой в одном карауле служить стал, так сразу же их и завел!

— Я не вшивый! — возмущенно ответил ему Зориг и неловко стал принюхиваться к себе.

— Ага, бабе своей сказки рассказывай, — не унимался тот, — Она-то точно верит, раз вышла за такого осла смердящего!

— Отстань от него, Басан, — заступился за Зорига кто-то из стражей, которого сразу заметить было сложно. Он стоял прямо под факелом, поэтому был спрятан во мраке тени, что не мог осветить под собой огонь, — Он домой вторую неделю попасть не может, Чуда заменяет, вот и пахнет.

— Во-во! — поддержал его еще один, — Зориг молодец, а тебе с таким чувствительным носом нечего на службе делать, Басан. Останься дома платья шить, жене да маме помогать.

Поняв, что за паренька заступились больше человек, чем он мог бы осилить, Басан умолк.

Сварог, следящий за стражами и ставший невольным свидетелем их спора, поджидал удобного момента, чтобы ему не пришлось бороться сразу со всеми стоящими у врат войнами, а избавиться от каждого по отдельности, тихо и незаметно, посему был сосредоточен и, кажется, даже не дышал. Беспечные охранники даже не заметили, как царевич к ним подошел, что внушало Сварогу надежду на то, что сбежать не должно стать для него большой проблемой.

— Ты чего такой хмурый?

Голос за спиной, заставил сердце Сварога уйти в пятки. Он вздрогнул от неожиданности, быстро обернулся и облегченно выдохнул, когда увидел перед собой Белобога.

— Чтоб тебя черти взяли! — прошипел Сварог, протянул друга за руку, заставив пригнуться.

— Что-о? — протянул он в недоумении. Сварог не ответил и глянул на стражу, чтобы убедиться, что их не заметили, — Что я сделал? Что происходит?

Сварог присел за валуном, наконец, обратив на Белобога должное внимание. Хоть с виду он казался хмур, царевич был невероятно рад его видеть и благодарен от всей души, что он не потерял надежду и веру в то, что когда-нибудь Сварог согласится покинуть Таам и отправится вместе с ним домой, где его уже давно ждут.

И он действительно решился на это. Его заставили решить.

— Я согласен. Забери меня отсюда, — заявил Сварог без предисловий, на что Белобог засиял от счастья и, улыбаясь во все зубы, кинулся обнимать своего друга.

— Я знал, что когда-нибудь, этот Змей-Горыныч тебя доконает, — хохотнул Белобог, отстранившись, и легко стукнул его по плечу. Сварог не знал, кого он называл Горынычем, и почему он должен был его доконать, но решил, что сейчас не лучшее время для расспросов, — Так, а чего ты сидишь? Идем! — воскликнул он и хотел было выйти из-за укрытия, но Сварог его остановил.

— Стой. Нельзя, чтобы они меня увидели.

— Почему? — удивился парень. Сварогу было сложно об этом говорить. Боль от того, что родные пожелали ему смерти, ещё горела в его душе, а досада от того, что Белобог, все же, оказался прав, не оставляла Сварогу шансов на оправдание своего беспрекословного доверия отцу. Но рассказать было нужно, чтобы он лучше понимал, что происходит.

— Я убил своих палачей и сбежал.

Лицо Белобога помрачнело, улыбка с его лица спала, и он посмотрел на Сварога с горьким сочувствием, в котором отражались искорки злости и непонимания. Он знал, что Хотун - это зверь, что не ценит человеческую жизнь, знал, что убийство уже давно перестало вызывать в его очерствевшей душе отклики оставшейся горстки совести. Он знал, но, все же, не мог поверить в то, что отец способен убить своего сына, продолжение своего Рода, заверение того, что его душа вечно будет жить в телах своих потомков. Это неправильно. Это противоестественно, так же, как и самоубийство. Белобог был расстроен, но, в то же время, невероятно горд и рад за то, что Сварог не поддался унынию, что смог себя вытащить из болота безнадежности и дал себе шанс на новую, настоящую жизнь. Он не удержал одинокую слезу, и она покатилась из его светлых глаз, блеснув при слабом свете зажженных факелов у врат.