Секрет Аладдина - Логунова Елена

Заказ был срочный. Довести до ума интерьеры требовалось до начала высокого сезона, а он на Красном море стартует с апреля, хотя на самом деле купаться там можно круглый год – температура воды даже зимой не падает ниже 22 градусов.

– Да у нас на даче в Бурково речка и в июле так не прогревается! – ахнула, узнав об этом, мамуля.

И это ее «у нас» как-то сразу настроило всех на коллективный выезд. На дачу-то в Бурково мы обычно отправляемся массово, большой дружной семьей.

Зяма без труда договорился о предоставлении нам трех двухкомнатных апартов по чисто символической цене, Денис пристроил своего бассета Барклая временно пожить у бывшего коллеги, а нашего инфанта Кимку мы забросили в Турцию по пути в Египет: сдали с рук на руки Василию Алибабаевичу на пересадке в Стамбуле. И вот теперь могли наслаждаться летом среди зимы!

– Полдник, как это мило! – По коридору процокали каблучки, и явилась мамуля в эффектном этническом наряде из ближайшей лавки.

Египетский хлопок славится высоким качеством. В Хургаде мамуля первым делом прикупила себе пару прелестных вышитых платьев.

– Ну и что тут у нас? – За мамулей пришел папуля, ревниво оглядел накрытый на веранде стол и успокоился: – А, клубничка.

Папуля у нас кулинар-изобретатель. Соревноваться с ним в приготовлении вкусной, хотя и не всегда здоровой пищи бессмысленно: у Мишлена звезд не хватит, чтобы по достоинству оценить труды папули.

Если бы мы с Алкой выставили на стол какое-нибудь блюдо собственного приготовления, наш полководец непременно нашел бы в нем множество недостатков и не стал бы этого скрывать. Борис Акимович Кузнецов командовал суровыми парнями-танкистами, зацукать пару нежных дев ему раз плюнуть.

Мы проявили мудрость и предусмотрительность, ограничившись холодным шампанским и спелой клубникой. К ним у папули претензий не нашлось.

– Ну, за начало внезапного летнего отдыха среди зимы! – Мамуля провозгласила тост, глотнула шампанского и призналась, хихикнув: – Чувствую себя падчерицей, посланной в феврале за подснежниками в правильный лес!

– Падчерицу посылали в лес в декабре. А подснежников тут вообще не бывает, для них даже зимой слишком жарко, – не удержалась от поправки вечная отличница Трошкина.

– Зато для клубники зимние погоды в самый раз. – Я выбрала и закинула в рот самую аппетитную ягоду.

– И заметьте, наконец-то правильный полдник! – добавил Зяма и потянулся к клубнике двумя руками сразу.

Папуля нахмурился:

– А мои полдники, значит, были неправильные?

– Твои полдники были и будут прекрасны и идеальны, – спешно прожевав ягоды, поспешил успокоить родителя братец.

Не дай бог, папуля обидится – и тогда придется нам устанавливать график дежурства по кухне. Кому это надо?

– Но они традиционно привязаны к пробуждению после сиесты, то бишь примерно к шестнадцати часам дня. – Зяма еще не закончил. – А «полдник», если я правильно понимаю, происходит от слова «полдень». На моей памяти это впервые совпало! – Он поднял свой смартфон, который убрал недалеко, на край стола, и показал всем время на его экране.

– Ого, уже первый час! – заволновался папуля. – Ешьте быстрее, пора выступать на пляж: нужно захватить самое теплое время дня!

Мы прилетели в Хургаду в конце февраля, когда температура воздуха колеблется от +8 ночью до +18 днем. При этом вода в море круглые сутки относительно теплая, но дует сильный ветер, и на пляже более или менее комфортно только пару-тройку часов после полудня. Это нам всем еще дома объяснил папуля. Как бывший военачальник, он заранее добросовестно и обстоятельно изучил карту местности и условия предстоящей кампании, и именно по его настоянию традиционный полдник был перенесен с 16:00 на 12:00. Вернее, его единогласно поменяли местами с обедом, который требует больше времени для приготовления.

В 13:00 наш маленький отряд, подгоняемый командиром-папулей, выступил из отеля.

Первым с мраморного крыльца на пыльную улицу, отродясь не знавшую асфальта, ступил Зяма. Хрустя песком под ногами, он бодро потопал в направлении пляжа, спеша отдалиться от остальной компании по бессовестно корыстным соображениям.

Братец по опыту знал, что три прекрасных дамы – мамуля, я и Алка – потащат с собой на берег моря целую кучу барахла, и не хотел работать носильщиком. Но мудрый папуля, умеющий равномерно загрузить задачами младших по званию и возрасту, не дал хитрюге сыну увильнуть от ответственности, крикнув ему в спину:

– Купи там пока билеты на всех!

И когда Зяма на ходу оглянулся, чтобы кивнуть, я с удовольствием отметила его кислую, как пятипроцентный уксус, улыбку.

За вход на городской пляж взимают по два доллара с носа. Братец определенно предпочел бы, чтобы раскошелился кто-то другой.

Мы выдвинулись к морю, нагруженные сумками, зонтами, подстилками, средствами от и для загара, бутылками с водой, термосами с чаем и прочим жизненно необходимым пляжным снаряжением. К счастью, в отсутствие самого младшего члена семьи можно было не тащить на берег ведерко, лопаточку, грабельки, формочки для песка, резиновый мяч, надувной круг, запас штанишек и сухой паек для пары-тройки перекусов.

Маршевым шагом мы преодолели дистанцию в два квартала, что характерно – до последнего не видя моря, надежно скрытого за постройками и зарослями белых и розовых олеандров. И только уже войдя в покосившиеся и обшарпанные деревянные ворота с названием пляжа, наконец узрели то, ради чего и преодолели тысячи километров, считая, конечно, от нашего дома в Краснодаре, а не от отеля, в котором мы остановились на постой. Отель-то расположен в самом центре Хургады, на главной торговой улице.

– Море Красное – прекрасное! – провозгласила мамуля, одобрительно обозрев доступный взору кусочек берега с плоским, серым и абсолютно пустым островом в паре километров от него.

В надводной своей части остров выглядел в высшей степени не живописно, однако ниже ватерлинии, если верить туристическим путеводителям, скрывал много интересного и был настоящим магнитом для дайверов.

– И почему, интересно, это море Красное? – задумалась Трошкина, неисправимая отличница, находящаяся в вечном поиске правильных ответов на все возможные вопросы вселенной. – Оно же сине-зеленое!

– Бирюзовое, – присмотрелась я.

– Аквамариновое, – поправила мамуля.

Сине-зеленое Красное море дышало прохладной свежестью, но выглядело великолепно. Солнце, ласковое, но не палящее, рассыпало золотые блики по изумрудным волнам, воздух был напоен солоноватой прохладой, а под водой, надо полагать, кипела жизнь – стайки разноцветных рыб мелькали среди кораллов, переливающихся всеми оттенками пурпура и лазури.

И я ее, эту кипучую жизнь, вполне понимала: тоже предпочла бы находиться в воде, а не на воздухе. Ветер дул такой, что матрасы с шезлонгов сносил! Мне даже пришлось увернуться от одного полосатого тюфяка, внезапно сорвавшегося с места и ринувшегося прямиком ко мне – должно быть, чтобы обнять, как родную.

Февральское солнце светило ярко, но грело так, будто имело целью экономию на отоплении. Водичка оказалась кристально чистой, но прохладной – идеальной для тех, кто любит нырять с криком «Ой, божечки, как бодрит!».

Мамуля потрогала воду ножкой, поежилась и вернулась в то подобие стойла, которое приставленные к пляжным удобствам темнокожие парни сноровисто соорудили для нас из специальных защитных барьеров от ветра. Трошкина даже раздеваться не стала, так и устроилась на шезлонге в спортивном костюме из теплого флиса. Я проявила похвальный героизм и окунулась на самом мелководье, но потом пулей вылетела из воды и завернулась сразу в два полотенца – синее с желтым жирафом и розовое с голубым слоном. Получилось очень нарядно, Зяма, наш эстет, даже глаза прикрыл, показав, что едва не ослеп от такой красоты. Сам он не купался, только старательно загорал, периодически переворачиваясь, словно курица в гриле.

А вот папуля и Денис ныряли и плавали, как пара морских котиков.