Превратности судьбы - Брент Мэйдлин

Я смотрела на малютку Кими, и сердце сжималось от боли. Если бы мать не принесла ее к нам, она погибла бы от холода или утонула бы в реке сразу после рождения. Я лучше мисс Протеро понимала китайцев.

Я считала себя китаянкой, но об этом обычае не могла думать без содрогания. За престарелыми родителями должны были ухаживать здоровые и сильные сыновья, а дочери были существами бесполезными. Никто, как правило, не беспокоился из-за того, что многие девочки умирали, едва родившись, потому что родители их просто выбрасывали.

Юлан взглянула на меня и спросила:

– Что сегодня на завтрак, Луци?

– Для разнообразия вместо соевого молока с кашей у нас будет каша с соевым молоком, – сказала я, улыбаясь.

Она звонко рассмеялась. Девочки всегда охотно смеялись любой шутке, даже если слышали ее в десятый раз.

– А на обед, Луци? – спросила она с надеждой.

– Картошка, – ответила я, пожав плечами. Уже неделю мы ели на обед одну картошку, и у меня не хватило духу пошутить по этому поводу.

Юлан встала, держа ребенка на руках, и посмотрела на меня с беспокойством.

– Что ты будешь делать, Луци? Малыши постоянно голодные.

– Не голодные, а прожорливые. – Я попыталась улыбнуться, но на сей раз Юлан осталась серьезной.

– Скоро они будут голодать. Мы все будем голодать.

– Не будь дурой, – нетерпеливо ответила я. – Никто из вас еще не голодал. По крайней мере, не очень голодал. И еще дня на два еды хватит.

– А где ты потом возьмешь еду, Луци?

Единственное, что я смогла ответить, так это повторить слова, которые в подобных случаях говорила мисс Протеро.

– Господь не оставит нас, – уверенно сказала я, отвернувшись, и пошла на кухню. По дороге я думала о том, что меня ждет сегодня в Ченгфу. Я надеялась, что Господь не допустит, чтобы меня поймали, когда я буду добывать на пропитание.

Через десять минут я принесла завтрак мисс Протеро. Она жила в маленькой комнате, окно которой выходило во двор. Мисс Протеро сидела в постели, опираясь на подушки. Она так поседела и постарела, что в ней трудно было узнать ту живую, полную, добрую женщину, которая была мне матерью почти с того дня, как я появилась на свет. Вместе со своей сестрой Аделаидой она приехала в Китай сорок лет назад, чтобы построить здесь один из центров миссии «Христианский Китай». Должно быть, они были необыкновенными женщинами, ведь им пришлось пережить наводнения и эпидемии, голод и войны, и ничто не заставило их отступить. Помощники, которых присылала миссия «Христианский Китай», приезжали и уезжали, но обе мисс Протеро оставались.

В 1882 году мои родители, Чарльз и Мэри Уэринг, приехали в миссию. Мисс Протеро однажды сказала, что они были самыми лучшими из всех. К тому времени сестрам было уже за пятьдесят. Они с облегчением увидели, как мои родители взяли часть забот на свои плечи. Через восемнадцать месяцев холера унесла и помощников, и Аделаиду Протеро. В это же самое время миссия «Христианский Китай» оказалась втянутой в распри с миссионерскими организациями других вероисповеданий и прекратила свою деятельность в Северном Китае.

Мисс Виктория Протеро осталась. Я иногда пыталась представить себе, что же она тогда пережила. В миссии жили двадцать две девочки, десятерым из них не было и пяти лет. У нее на руках была шестимесячная Люси Уэринг. Ее сестра и помощники умерли. На деньги или другую помощь от миссии «Христианский Китай» надеяться не стоило. И все случилось именно тогда, когда у нее появилась надежда сбросить с себя хоть часть того груза, который она так долго несла. Ей удалось справиться с горем и усталостью. Она собралась с духом и снова взялась за работу. До сих пор ни одна из сестер не прикасалась к наследству, оставленному отцом. Они надеялись вернуться в Англию и умереть на родине, а деньги могли обеспечить им спокойную старость. Мисс Протеро перевела деньги в банк в Ченгфу. На эти деньги и существовала миссия в Цин Кайфенг.

Я часто не понимала мисс Протеро. У нее было много чудачеств и странных идей. Но за все, что она сделала, я любила ее так, как не любила ни одно живое существо. Никто и никогда не восхищал меня так, как она.

Она полгода не вставала с постели, и я знала, что жить ей осталось недолго. Так сказал мне доктор Ленгдон, американский врач, которого я привела из Ченгфу к мисс Протеро. Я проплакала всю ночь. Странное это было ощущение. В последний раз я плакала, когда была маленькой. Наплакавшись вволю, я поняла, что должна защитить мисс Протеро от волнений. Это все, что я могла для нее сделать.

Думать о том, что будет, когда мисс Протеро не станет, я не могла. Помню, как я однажды спросила ее, как удалось ей справиться с теми несчастьями, что обрушились на нее во время холеры. Я никогда не забуду ее ответ: «Всякий раз, когда не знаешь, что делать, делай то, что нужно в первую очередь, и не останавливайся».

Сейчас, в первую очередь, мне нужно идти в Ченгфу, чтобы украсть денег, но я не осмелюсь сказать об этом мисс Протеро. Она слабо улыбнулась, когда я поправила старые подушки у нее за спиной и пристроила поднос у нее на коленях. На подносе были чашка чая с остатками молока и миска с кашей. Такой же кашей Юлан сейчас кормила маленькую Кими, но для мисс Протеро я отварила и мелко порубила крохотный кусок овечьей печенки. Мне дал ее вчера один фермер за то, что я почистила его арык.

– Спасибо, дорогая Люси, выглядит очень аппетитно, – голос был слабый, но ровный. Она посмотрела на меня и нахмурилась: – Я хочу, чтобы ты надела свое красивое платье, дитя мое.

Она говорила о платье, которое сшила, когда мне было шесть лет. Это было мое единственное английское платье – бледно-зеленое, хлопчатобумажное, с плиссированной юбкой. До сих пор помню, как я его ненавидела. В нем я выглядела чужой, а я и так была чужой, дьявольским отродьем. А мне хотелось быть похожей на других детей!

– Оно в стирке, мисс Протеро. – Мне стало грустно, потому что Ангел Добрых Дел и Грехов откроет страничку своей книги, страничку, на которой написано: «Люси Уэринг», и запишет первую на сегодня ложь. Мне кажется, что мисс Протеро годами не хватало времени, чтобы молиться столько, сколько ей хотелось. Она была слишком занята борьбой за наши жизни и здоровье. Но каждый день она читала нам Библию и обсуждала с нами прочитанное, поэтому я знала об Ангеле Добрых Дел и Грехов.

Я видела, как он, надев очки, сидит за большой школьной партой и что-то пишет золотым пером в огромной книге. Почему-то он был похож на пчелу, его тело было в черно-желтую полоску. Страшно подумать, сколько страниц он обо мне исписал! Я уже несколько месяцев постоянно лгала мисс Протеро. К тому же я четыре раза ходила в Ченгфу воровать.

Год назад мисс Протеро стала подводить память. Она не знала, что денег у нее больше нет, хотя управляющий банком сказал ей об этом и несколько раз написал. Прошло совсем не много времени, и мисс Протеро настолько ослабла, что не могла сама ходить в Ченгфу. Она написала доверенность, поручив мне снимать деньги со счета. Мистер Уей, управляющий, был со мной очень вежлив, понимая, что я всего лишь ребенок, и объяснил, что денег нет. Тогда я и начала воровать. Больше я ничего придумать не могла. Сколько себя помню, я видела, как люди зимой голодают. Невыносимо представить себе, что подобное может произойти и с нашими детьми.

Мисс Протеро сказала:

– Пожалуйста, Люси, надень завтра платье. Мне не нравится, что ты все время ходишь в брюках. Ты должна помнить, что ты английская девочка, дорогая. Конечно, это вовсе не значит, что ты лучше китайских девочек, но нет ничего плохого в том, чтобы гордиться своей страной. Мне не нравится, что ты одета, как местные ребятишки.

– Хорошо, мисс Протеро. – Я присела на стул рядом с кроватью. – Ешьте завтрак, пока не остыл.

– Завтрак? – Она посмотрела на поднос. – Ах, да. Боюсь, я не хочу есть. Люси.

– Но вы должны позавтракать. Доктор Ленгдон сказал, что лекарство надо принимать после еды.

Она кивнула, ее взгляд блуждал.